ДОКТОР РИЧАРД ГАРДНЕР. ДОЛЖНЫ ЛИ СУДЫ ЗАСТАВЛЯТЬ ДЕТЕЙ PAS ОБЩАТЬСЯ С ОТЧУЖДЕННЫМ РОДИТЕЛЕМ(1)?
Ричард Алан Гарднер (28 апреля 1931 - 25 мая 2003 г.) профессор клинической психиатрии в Колумбийском университете, где он работал с 1963 года до своей смерти. Известен как талантливый детский психиатр и ученый, открывший и описавший «синдром отчуждения родителей» (PAS). Гарднер занимал должность аккредитованного профессора психиатрии в отделении детской и подростковой психиатрии Колумбийского университета. В течение своей научной карьеры он опубликовал более 40 книг и 250 статей в различных областях детской психиатрии и управлял компанией Creative Therapeutics, Inc., которая продавала материалы, основанные на его теориях. Ричард Гарднер активно работал в области судебной психиатрической экспертизы, где в качестве эксперта делал заключения более чем в 400 судебных процессах.
Исследование Гарднером «синдрома родительского отчуждения» (Parental Alienation Syndrome) было сосредоточено на том, как один из родителей может злоупотреблять своей властью над ребенком, используя недопустимые формы психического насилия и психологической манипуляции. Ричард Гарднер был пионером в области, которую до этого никто не исследовал так тщательно и скрупулезно.
ДОЛЖНЫ ЛИ СУДЫ ЗАСТАВЛЯТЬ ДЕТЕЙ PAS ОБЩАТЬСЯ С ОТЧУЖДЕННЫМ РОДИТЕЛЕМ?
Источник: Американский журнал судебной психологии (The American journal of forensic psychology), 2001, 19 (3): 61-106.
Опубликовано январь 2001 г.
Последующее исследование Ричард А. Гарднер. Мэриленд
Вопрос о том, должны ли суды предписывать детям с синдромом отчуждения родителей (PAS) общаться / проживать с отчуждаемым родителем, является источником больших споров среди юристов и специалистов по психическому здоровью. В этой статье описываются 99 случаев, когда автор принимал непосредственное участие, и в которых он пришел к выводу о том, что суд должен назначить своим решением общение или передачу основного места жительства отчуждаемому родителю.
Это определение синдрома родительского отчуждения, которое я использовал со времени моей первой публикации о расстройстве в 1985 году:
Синдром родительского отчуждения (PAS) представляет собой заболевание, которое возникает в первую очередь в контексте опекунских споров между родителями. Его основным проявлением является кампания по клевете ребенка против родителя, которая не имеет оснований. Это является результатом комбинации идеологической обработки со стороны отчуждающего родителя («промывания мозгов») и собственного вклада ребенка в оскорбление целевого родителя. Когда присутствует настоящее родительское насилие и / или пренебрежение, враждебность ребенка может быть оправдана, и поэтому в этом случае обоснование синдромом родительского отчуждения враждебности ребенка не применимо.
Существует 8 основных симптомов и 3 типа PAS. Важно отметить, что уровень диагностики PAS основывается на поведении детей, а не на особенностях воспитания родителем-индуктором. Индукторов также можно разделить на категории легкой, средней и тяжелой степени, но эти границы не так хорошо определены, как у ребенка. Сильная и здоровая связь отчуждаемого родителя с ребенком служит противоядием от развития тяжелого уровня PAS у ребенка.
PAS возникает в контексте судебного разбирательства, связанного с опекой над детьми, и подходы к его ликвидации за редким исключением включают использование судов. Рекомендации специалистов по психическому здоровью в отношении этих детей часто требуют применения судебных мер, например, назначенная судом терапии, назначения судом общения с отчуждаемым родителем, назначения судом перевода ребенка на иное место жительства и даже применения судебных санкций против отчуждающего родителя. К таким возможным санкциям относятся: штрафы, общественные работы, пробация, домашний арест и даже краткосрочное заключение под стражу.
PAS является отличным примером психического расстройства, при котором специалисты по психическому здоровью и юристы должны работать вместе, чтобы помочь детям. Ни одна дисциплина не может помочь этим детям без значительного участия другой. Специалисты по психическому здоровью нуждаются в полномочиях суда для выполнения своих рекомендаций, а суду нужны специалисты по психическому здоровью для проведения соответствующей терапии.
Главная проблема для тех, кто работает с детьми PAS, как в судах, так и в кабинете психотерапевта, заключается в том, должен ли суд предписывать отчужденным детям общаться и даже проживать преимущественно с отчужденным родителем. Эта проблема обсуждалась в большинстве моих публикаций о PAS с момента публикации оригинальной статьи в 1985 году .
Моя общая позиция состояла в том, что дети с легкой степенью PAS будут посещать добровольно родителя, и судебные решения не нужны. Кроме того, я обычно рекомендую, чтобы отчуждающий родитель по-прежнему сохранял первичный опекунский статус, потому что этот родитель обычно был основным попечителем на протяжении всей жизни детей. Мой опыт также показал, что в этом случае, как только вопрос об опеке перестает быть предметом судебного разбирательства, отчуждающий родитель прекращает негативное воздействие на детей, и дети становятся бессимптомными.
Что касается средней степени PAS, то у меня есть две категории рекомендаций, в зависимости от степени отчуждения детей и упорства отчуждающего родителя. В более мягких случаях в умеренной категории я рекомендую План A, который предполагает, чтобы опека все еще оставалась за отчуждающим родителем. Этот план применим, когда дети все еще посещают целевого родителя, но уже значительно отчуждены. Однако, отчуждающий родитель, вероятно, прекратит программирование детей, как только суд решит, что дети останутся с ним (с ней). Родители и дети в этой категории нуждаются в назначенной судом психотерапии с врачом, особенно знающим о специальных методах, необходимых для лечения детей с PAS.. Такие отчуждающие родители также нуждаются в угрозах (и я, не колеблясь, пользуюсь словом) путем применения одной или нескольких из вышеупомянутых санкций в случае несоблюдения графика посещений.
План B применим, когда дети находятся в отчуждении средней тяжести, все еще посещают целевого родителя, но отчуждающий родитель настойчив в отношении отчуждения детей, продолжает программирование, так что перевод на другое место жительства является единственной надеждой для детей, чтобы облегчить их симптоматику PAS. Процесс отчуждения стал мodus vivendi (образом жизни) и настолько глубоко внедрился в психическую структуру отчуждателя, что маловероятно, что процесс программирования прекратится, когда закончится судебный процесс. Принуждение к ребенка к отчуждению от целевого родителя стало целью жизни отчуждающего родителя. Иногда отчуждающий родитель является параноиком, а отчужденный родитель является центром параноидальной бредовой системы. Дети, хотя и все еще в умеренной категории, явно движутся к тяжелой категории, и есть все признаки того, что после окончания судебного процесса они продолжат отчуждение, потому что перспектива судебных санкций будет исключена. Лечение таких детей, пока они по-прежнему остаются в доме отчуждающего родителя, равнозначно попыткам лечения детей, находящихся в тоталитарной секте. Только изоляция детей от доступа отчуждающего родителя может помочь им.
Дети с тяжелой степенью PAS либо отказываются от посещения и общения с целевым родителем, либо, если они посещают родителя, они вызывают значительную суматоху и разрушения в семье отчужденного родителя. Они могут попытаться отравить еду целевого родителя, поджечь его дом или убежать, тем самым подвергая себя опасности. В большинстве случаев посещение невозможно из-за ужаса и непонимания, которое испытывают отчужденные родители, когда отчужденный ребенок находится в его доме. Соответственно, исполнение постановления суда о размещении детей в доме отчужденного родителя не представляется возможным. Однако, если дети остаются в доме отчуждающего родителя, нет никакой надежды на восстановление их отношений с целевым родителем. В таких ситуациях я рекомендую программу переходного периода в качестве шагов к проживанию детей в доме отчужденного родителя.
Дети средней и тяжелой степени отчуждения должны лечиться у психотерапевта, который хорошо осведомлен о специальных методах, необходимых для лечения детей с PAS. Терапевты, которые не знакомы с этими специальными методами, вряд ли будут полезны.
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ВОПРОС: НУЖНО ЛИ ЗАСТАВЛЯТЬ ДЕТЕЙ С PAS?
Позиция специалистов по психическому здоровью
Вопрос о том, следует ли принуждать детей посещать и/или проживать с отчужденным родителем, является центральным для тех, кто работает с этими детьми. Специалисты в области психического здоровья, как правило, придерживаются позиции, что принуждение заставляет детей делать то, что, как они заявляют, они не хотят делать, и что в результате такого принуждения могут возникать различные формы психопатологии. Общий подход был следующим: эволюция, а не революция, т.е. медленно и тщательно «прорабатывать» проблемы, которые мешают детям снова наслаждаться любовными отношениями с отчужденным родителем.
Большинство (но не все) психотерапевты, которые лечат детей с PAS, осознают важность восстановления более здоровой связи с отчужденным родителем, но считают, что лучший подход к этой цели - медленно со временем помочь детям понять факторы, которые привели их к отчуждению от родителя, а затем достичь сближения с целевым родителем. Мой опыт показывает, что это случается редко, особенно у детей, которые достигли умеренного и, конечно, тяжелого уровня развития PAS. Я, как правило, являюсь сильным сторонником подхода «эволюция против революции» и рекомендую его почти во всех книгах, которые я написал о терапевтических методах лечения родительского отчуждения. Я глубоко привержен эволюционному подходу и использую его с самого начала моей карьеры. Тем не менее, мой опыт показывает, что такой подход просто не работает для детей с PAS. Фактически, это делает их состояние еще хуже, потому что время на стороне отчуждающего родителя, и чем больше времени тратит психотерапевт, используя этот традиционный психотерапевтический подход, тем больше у отчуждателя возможностей для внушения детям ненависти к целевому родителю.
Терапевты, работающие с детьми с родительским отчуждением, должны быть знакомы с альтернативными методами терапии, которые предполагают авторитарный подход к лечению. Они должны быть в состоянии сказать отчуждающему родителю: «Если детей не будет в доме вашего бывшего супруга к 17:00 в эту пятницу, я сообщу об этом в суд и рекомендую санкции, уже описанные в постановлении суда». Им должно быть комфортно работать без традиционной конфиденциальности, необходимой для стандартного лечения. Они должны уметь угрожать отчуждающим родителям, а также детям, что будут последствия, если они нарушат программу посещения, назначенную судом. Такие терапевты должны быть знакомы с конфронтационными подходами, цель которых - депрограммировать детей с PAS. Они должны признать, что делать то, что хотят дети, может не в их интересах. В интересах лечения PAS заставлять детей посещать (общаться) отчужденного родителя. Терапевты, которым не нравится то, что я называю «терапией угроз», не должны работать с семьями PAS.
Терапевты, которые не желают такие изменения психотерапевтических подходов, вряд ли будут полезны для детей PAS. Мой опыт показывает, что специалисты в области психического здоровья решительно противостоят такому изменению в своих терапевтических подходах. Один из факторов связан с общим сопротивлением делать то, что полностью противоположно тему, чему психотерапевта учили с первого дня обучения. Поэтому такие рекомендации обычно рассматриваются с подозрением. Кроме того, мой опыт показывает, что многие люди, которые тяготеют к области психотерапии, несколько пассивны в своей структуре личности и не чувствуют себя уверенно в более решительных и смелых подходах к решению проблем как внутри, так и за пределами комнаты для консультаций. Такие люди просто не могут сделать рекомендуемые изменения. Соответственно, такие люди не должны работать с семьями PAS. Мы не можем быть "хорошими для всех". Ни один психотерапевт не имеет такого типа личности, который позволяет ему успешно работать с любой категорией психических расстройств. Каждый из нас, желательно на ранних этапах обучения, должен узнать о тех пациентах, с которыми ему наиболее комфортно работать, и о тех, с кем ему не комфортно.
К сожалению, карьера в психотерапии часто привлекает людей, которые являются рефлексирующими, сомневающимися, людьми, которым трудно принимать решения. Такие люди с удовольствием проводят годы (буквально), взвешивая все за и против любого конкретного действия. Совещательный процесс становится самоцелью. Такие навязчивые сомневающиеся люди тяготеют к области психотерапии, потому что она требует тщательного взвешивания всех факторов, способствующих этому, и бесконечного обсуждения плюсов и минусов любого вопроса - прежде чем предпринимать какие-либо действия. Такие люди, кажется, довольны, что никогда не приходят к окончательному решению, хотя они всегда заявляют, что работают со своими пациентами над проблемой. И это качество личности (или, точнее, дефект ) проявляется как внутри, так и за пределами консультационной комнаты. Такие люди не должны работать с детьми PAS. Они сделают их хуже, и они будут делать только то, что хочет от них отчуждающий родитель, т.е. в основном ничего не делать.
Позиция судей
Мой опыт показывает, что судьи крайне неохотно принимают решения, необходимые для оптимального лечения детей с PAS средней и тяжелой категории. Судебный процесс по сути медленный. Отцы-основатели гарантировали нам «быстрое решение» в Конституции США. Этот документ был написан и подписан в 1789 году. Я ни разу не видел быстрое судебное разбирательство в контексте спора об опеке над ребенком. Я видел быструю выдачу судебных запретов, часто без надлежащего сбора доказательств. Я видел быстрые решения после обвинения в сексуальном насилии, опять же без надлежащего сбора доказательств. Но я никогда не видел быстрого решения, принятого в споре о попечении над детьми. Обычная продолжительность таких дел, которые привлекли мое внимание, составляла два-три года между моментом начала спора и моментом решения суда. К тому времени дети уже значительно старше, и решение принимается на основе данных, которые могут больше не иметь значения. Все это работает на отчуждателя, потому что чем больше времени у отчуждающего есть доступ к детям, тем более глубоко укоренившимся станет кампания PAS по клевете. К тому времени, когда дети попадут в поле зрения суда, они будут энергично протестовать против любой программы, навязанной судом, которая может привести к примирению с отчужденным родителем.
Другая проблема с судами - это неспособность принимать решения, которые влекут за собой значительные изменения в жизни детей. Ориентация на поддержание статус-кво. С одной стороны, такое нежелание может хорошо служить многим детям, потому что изменение опекуна часто включает в себя изменение места жительства, смену соседства, школы и круга друзей. С другой стороны, такие соображения должны быть сопоставлены с особыми потребностями детей PAS. Если есть какая-либо надежда на восстановление отношений с целевым родителем, дети PAS должны проводить с ним значительное время. Они должны иметь жизненный опыт, который продемонстрирует, что целевой родитель не является вредным и / или опасным. Мой опыт показывает, что большинство судей не понимают, что аргументы в пользу перевода детей на другое место жительства обычно перевешивают аргументы в пользу сохранения статус-кво. Я надеюсь, что подобные исследования предоставят судам доказательства, которые приведут к большему количеству таких передач детей целевому родителю, когда это будет оправдано, то есть План B для умеренных случаев и передача (через переходный участок) в серьезных случаях.
Что касается назначаемой судьей терапии, как правило, нет проблем с тем, чтобы судьи выполняли рекомендации специалиста по психическому здоровью о том, что человек должен проходить лечение. Это модная вещь, и судьи, которые не проявляют уважения к психотерапии, могут считаться не следующими последним тенденциям. Кроме того, суды часто рады использовать психотерапию, потому что она в некоторой степени переносит ответственность за выполнение чего-то конструктивного и полезного в руки другого человека. Соответственно, во многих случаях назначение психотерапии можно с полным основанием рассматривать как судебную «отмазку». Это гораздо проще и даже безопаснее, чем распоряжение о переводе ребенка на новое место жительства и / или различные ограничения и даже санкции в отношении отчуждающего родителя. Суды, стремясь отдать приказ о лечении, часто почти не допускают дискриминации среди терапевтов. Суды традиционно назначают «терапию», не принимая во внимание, кто такой этот психотерапевт и есть ли у этого психотерапевта какие-либо знания или опыт работы с детьми PAS. Часто делается предположение, что подойдет любой психотерапевт, и что большинство психотерапевтов знают, что делать с любым пациентом, которого отправляет к ним суд. Дети с PAS нуждаются в лечении у психотерапевта, который хорошо осведомлен о специальных методах, необходимых для лечения детей с PAS. Поскольку на данный момент крайне мало психотерапевтов, обладающих такими специальными знаниями, вероятность того, что дети получат надлежащее лечение, очень мала.
Другая проблема с судами заключается в том, что они не смогли реализовать вышеупомянутую программу санкций. В некоторых случаях суды меняют опеку, когда признает постоянное программирование PAS со стороны отчуждающего родителя. Мой опыт, однако, заключался в том, что такая передача является редкостью, и ничего не делается (кроме пустых предупреждений и угроз), чтобы воспрепятствовать или ограничивать дальнейшее непрерывное программирование ребенка. Как уже упоминалось, я обычно рекомендую иерархию предупреждений для отчуждающего родителя от письменного предупреждения до краткосрочного тюремного заключения. По моему опыту, суды крайне неохотно даже предупреждают отчуждающих родителей о таких санкциях, не говоря уже о том, чтобы применять их. К сожалению, мой опыт также показал, что даже когда судьи предупреждают отчуждающих родителей о том, что нарушение судебных постановлений свидетельствует об их неуважении к суду, и они рискуют применить к ним одну или несколько из вышеупомянутых санкций, ничего не происходит. Как правило, суды не осуществляют такие угрозы (они совершаются в очень редких случаях). Отчуждатели знают это. Они это хорошо знают и знают, что могут безнаказанно нарушать такие постановления суда. Соответственно, они игнорируют судебные приказы и игнорируют предупреждения о санкциях. Я не говорю, что суды никогда не вводят такие санкции; Я только говорю, что они редко делают это, исходя из моего опыта и опыта моих коллег в этой области.
Также есть проблема лжесвидетельств. Я видел, как отчуждатели сознательно и намеренно фабриковали показания и делали это год за годом. (Как уже упоминалось, некоторые спорные вопросы, связанные с опекой, длятся годами.) И я уверен, что во многих таких случаях суду было известно о том, что отчуждающий родитель был обманщиком. Тем не менее, я никогда не видел случая, чтобы суд каким-либо образом наказывал такого родителя за лжесвидетельство. Я видел, как суды наказывают таких лжесвидетелей другими способами, такими как передача опеки; но я никогда не видел, чтобы суд налагал наказание за лжесвидетельство как таковое. Соответственно, знакомые с PAS хорошо знают, что отчуждатели могут безнаказанно обманывать, и в уверенности, что это сойдет им с рук. Они продолжают делать это часто с полным осознанием своих действий и поддержкой своих адвокатов.
Предсказуемое нежелание суда принимать меры во всех вышеперечисленных областях является одной из важных причин, почему PAS является настолько распространенным расстройством. Тем не менее, я считаю, что все улучшается, но слишком медленно. Я надеюсь, что статьи такого рода сыграют свою роль в мобилизации судов, чтобы они делали то, что необходимо детям PAS, и делали это быстро.