June 2, 2018

Нейтан Хилл, "Нёкк"

Третьего дня прочитал роман американца Нейтана Хилла "Нёкк". Книжка взялась из записей sammy_chita, заказывал я её намеренно бумажной в "Лабиринте", ждал и читал двумя присестами за две пары выходных.

Ниже есть спойлеры, аккуратнее.

После "Нёкка" я прочитал "Бессмертники" Хлои Бенджамин и "К югу от границы, на запад от солнца" Мураками, и к концу этой серии так меня засосало в тоску, что тянет теперь на какую-нибудь яростную фантастику или на худой конец к мэтрам нашим алкоголическим. Впрочем, и у тех тоски хватает.

"Нёкк" очень франзеновский роман, насквозь прошитый жизнями нескольких семей. Хилл, как и Франзен, заставляет ковыряться в себе, и почти всегда эти наблюдения в зеркало - одно из самых непростых развлечений со своим сознанием. В конце у автора сказано об этом в самом грустной, наверное, части, где автор разбирает главную героиню - Фэй - на запчасти, апеллируя к вынесенной в эпиграф притче о слоне и слепорождённых: "В легенде обычно не замечают главного - прав был каждый из слепцов. Фэй не понимает, а, может, никогда и не поймёт, что не существует никакого истинного "я", скрытого за сонмом ложных. Есть истинное "я", которое скрывается за множественном других таких же истинных "я". Да, она робкая, кроткая, прилежная студентка. И она же - перепуганный тревожный ребёнок. И дерзкая своенравная соблазнительница. А ещё жена и мать. И многое-многое другое. Вера в то, что существует лишь одно истинное "я", мешает осознать всю картину, как вышло у слепцов со слоном. Беда не в том, что они слепы, а в том, что слишком быстро сдались и так и не узнали, что правда на самом деле шире".

Это вот - "а, может, и никогда и не поймёт" - самая пронзительная строчка в романе, которую почти больно читать и за которой следует вот это вот: "Порой вся жизнь уходит на то, чтобы трезво на себя взглянуть", - и можно запросто скатиться с депрессию.

Все мы всегда любили семейные саги. Но живущие с нами в одно время ребята типа Франзена, а вот теперь и Хилла добавили к привычному формату рассуждения о том, что делает с нами глобализация, капитализм, социализм, социальные сети и внезапно свалившиеся на вечно голодавшее человечество жратва, алкоголь и возможность двигаться по придуманным для миллиардов людей скриптам. И это сразу превращает немного заскорузлый формат в затяжной сеанс психотерапии, из которого невозможно вынырнуть и можно ещё месяцами рефлекстировать. К слову о гедонистах, перепутавших удовольствия с зависимостями, лучше Уэлша в "Сексуальной жизни сиамских близнецов" сражения со жратвой, кажется, это никто не описывал, но и Хилл смог нарисовать Павнера так, что меня потряхивало в конце.

Единственное, что меня напрягает во всей этой современной литературе - бесконечный парад гомосексуалистов. Вот три книги у меня в ряд, и везде эта тема если и не вынесена на передний фронт сражений за справедливость (как у Хилла и в "Бессмертниках"), но обязательно присутствует (как у Мураками). Однако именно у Хилла становится понятно, почему западная культура ставит на этом такой акцент, и у него впервые я понял, что история этих радужных сражений в западном мире насчитывает уже множество десятилетий, и на этом построена целая культура, которая прошла мимо нас и обделила наших доморощенных геев и лесбиянок.