Оксана Васякина, "Рана"
Третьего дня прочитал книжку "Рана" известной, как выяснилось, феминистки Оксаны Васякиной. Купил я её после рецензии Юзефович на признанной иностранным агентом "Медузе".
Не могу сказать, что рецензия Юзефович мне понравилась, равно как не могу сказать, что мне вообще нравится её риторика, но я отношусь к её работе по популяризации художественной литературы с большим уважением, и как минимум начинаю читать почти все книги, которые заходят к ней под нож. Половину бросаю, но "Рану" вот странным образом прочитал два раза.
Пока читал, много думал о том, что предпринимаю серьёзные довольно усилия, чтобы абстрагироваться от звенящей в мейнстриме темы гомосексуализма, и толком даже не знаю определения феминизма. Статью про него (неё?) в вики, к слову, впервые прочитал только где-то в середине "Раны", трижды споткнувшись о совершенно невозможное коверкание русских слов на феминистический манер - все эти редакторки, журналистки и прочая херотень.
С первого раза я прямо перематерился. Читать это очень сложно. У Юзефович нытьё Васякиной описано очень красиво, и красиво же разъясняется, что к чему, но мне читать это было почти физически тошно. До конца я ломился исключительно потому, что мне было интересно, чем заканчивается путешествие человеческого праха из крематория в место захоронения в России, и как это выглядит. Мне эта тема с каких-то пор стала интересна, и я на основе этого интереса читал про пыльные грязные серые города и людей, в каждом из которых Васякина даже при свете дня находила столько негативных характеристик, что чтение напоминало какой-то мазохистское пережёвывание ссаных тряпок.
Это одна из очень немногих книжек, в которых я сталкиваюсь с открытым гомосексуалом и его мыслями. Попытки этих гомосексуалов вынести обсуждение своих пристрастий в постели в публичное пространство мне не очень ясны, и я старательно закрываюсь от размышлений на эту тему. Мне хочется быть в стороне от этой дискуссии. Она где-то есть, ну и бог с ней.
На каком-то этапе я взялся обсуждать цитаты из книжки с добрыми людьми. То есть стал кидать блоки текста и материться.
Я кидал цитату: "Мама, как и многие женщины вокруг нее, любила комнатные цветы. В Сибири выбор растений был скромный, да и росли они кое-как – без солнца, в холоде и скупой почве, которую цветочницы набирали на своих дачных участках. Цветы, а вернее черенки, было принято воровать, иначе они, по поверью, совсем не росли. Из больниц и школ черенки брать было не принято, такие цветы имели плохую энергетику и приносили в дом беду и страдание. На школьных подоконниках жили вонючая в надломах герань и жухлые, бледные хлорофитумы. А у мамы была целая маранта. Правда, маранта в нашей квартире была блеклая, как будто выцветшая, и листья давала очень редко. Когда на кустике маранты появлялась трубочка, обещавшая стать новым листом, я ходила вокруг и ждала, когда он раскроется. Листы, бывало, не открывались по несколько месяцев, и я торопливо пыталась их размотать. Мне нравилась маранта, ее коричневые пятна и изогнутые стебельки. Уже позже я узнала, что маранта имеет свойство двигать листами: листы реагируют на свет и утром опускаются, а на ночь собираются наверху. За это маранту назвали молящейся травой. Но наша маранта не двигалась совсем. В доме не было света и, похоже, тепла".
И писал о том, что какого хера: "С чего в Сибири вообще скромный выбор растений?! Беда, страдание, ничо не растёт, какие-то черенки воруют, дома херово, молитвы какие-то в траве. Чота у меня за окном солнце а на улицу не выйти из-за разнотравья".
Мы скатились в обсуждение гомосексуалов с их проблемами и тут мне мой собеседник говорит: "Это базовая дефицитарность. Проблема не в гомосексуальности, а в других местах. Гомосексуальность - это лишь маааленькая черта-штрих".
"Диффузная идентичность. Недостаточность константности объекта. Нарушение самоуважения. Нарушения в регуляции тревоги", - отвечают.
Я немного завис, конечно, но потом мне пригнали научную литературу:
"Современные пациенты обращаются к нам в связи с сомнениями по поводу самих себя, своей идентичности, они приносят в качестве симптомов состояние пустой депрессии, в жизни их сопровождает чувство никчёмности, бессмысленности существования, безнадёжности, апатии, эмоциональной анестезии, блуждающих границ или компульсивной потребности в других, что обычно ведёт к промискуитету или сексуальному безразличию", - даже после первого абзаца щёлкает, и текст "Раны" превращается из мутного потока сознания в чужого человека, разложенного перед тобой на запчасти. В человека, в сомнениях которого порой с некоторым ужасом можно не только себя обнаружить, но и найти объяснения тому трэшу, который порой творится вокруг с совершенно взрослыми и симпатичными людьми. В 999 из 1000 случаев всё это не имеет отношения к гомосексуализму. Ну, а вот в истории с Васякиной имеет, и она решилась это написать всё.
Вторая страница вообще пугает. Ладно там мастурбация или самостимуляция, которые всем нам сложно обсуждать. Но вот совершенно бестолковое и казалось бы иррациональное употребление крепкого спиртного, которое запускается чаще всего в подростковом возрасте по причинам, которые в лучшем случае начинают анализироваться лет через 20 после этих страшных стартов. Часть из этих причин - вон они наверху второй странички в нумерованном списке.
Пункт 1 во втором нумерованном списке - это ведь короткое описание всего нашего общества. Оно и мастурбирует на себя самоё при помощи прекрасных инструментов, специально под это заточенных. Оно и бухает, как не в себя. Оно и жрёт непонятно что. И выжимает из себя все жилы в спортзалах, внезапно ставших частью какого-то неосознанного движения к параметрам чужих тел. И занимается пугающими экспериментами с собственной жизнью, прыгая, ныряя, обгоняя, и всё это старательно ставится на божничку какой-то непонятной идеальности. Я уж молчу про лихорадочную деятельность.
Я не про каких-то неправильных людей говорю - я сам такой же, и через всё это, как и все, проходил, а в чём-то сижу по уши. И в нарциссизме, доведённом соцсетями до паскудного абсурда. И в водке. И в спортзалах. И в экстриме, который зачем-то тащит тебя на обрывы, с которых не видно дна. И в лихорадочной рабочей погоне за целями, которые тебе так хищно и красиво подсунули, что ты до упора будешь верить в то, что сам их себе придумал. И так далее, и так далее, и так далее.
В общем, я пошёл и перечитал книжку ещё раз. И, знаете, это совсем другое чтение, в котором можно не обращать внимания на гомосексуализм автора, но невозможно не обратить внимание на то, что часть её переживаний - это твои собственные переживания, в которых порой самые красивые и прекрасные события, явления, люди кажутся мрачными вестниками грядущего апокалипсиса. Да, у автора всё это в запредельной концентрации, но не отличный ли это способ для того через гиперболизацию боли заставить себя увидеть в этом тяжёлом потоке собственные слёзы?
Единственное, что нельзя воспринимать в этом тексте ни в каком аспекте - это ужасающие феминативы. Я впервые серьёзно с ними столкнулся. Васякина старательно коверкает русский язык под положенные, видимо, в среде феминисток нормы. Это ужасно:
- "К тому моменту я уже полгода работала с новой терапевткой".
- "Многие теоретикессы феминизма и женского письма писали о...".
И так далее по всему тексту, который впервые подтолкнул меня к мысли о том, откуда у нас в языке взялись "редакторки", "журналистки" и прочие языковые уродства, от который всякий раз стреляет прямо в мозг. За это все феминистки будут вечно гореть в аду, и жарить их там будут русские классики вместе с Далем и Розенталем.