«Нельзя так толерантно относиться к россиянам и думать об их чувствах». Интервью с украинским продюсером Анной Паленчук, которая боролась за отмену показа фильма «Русские на войне» в Канаде

После Венеции документальный фильм «Русские на войне» канадско-российского режиссера Анастасии Трофимовой показали на кинофестивале в Торонто. Картину ранее работавшего на Russia Today документалиста спонсировали Франция и Канада, последняя выделила на нее 340 тысяч долларов. Украинская диаспора в Канаде пыталась не допустить показа этого фильма на фестивале — устраивала акции и писала обращения организаторам, однако картину все равно представили зрителям. Одной из тех, кто участвовал в протестах, была украинский продюсер и сценарист Анна Паленчук, которая последние годы живет в Канаде. Она посетила показ фильма «Русские на войне» и в интервью для «Вот Так» рассказывает, почему он заставляет сопереживать российским солдатам и как к нему относятся в Канаде.

— Расскажите, насколько Toronto International Film Festival престижный кинофестиваль, с чем его можно сравнить?

— После кинофестиваля в Каннах — Toronto International Film Festival называют вторым по значимости в киноиндустрии. Когда картину показывают на TIFF, это означает, что фильм получил широкую огласку и его захотят включить к себе в программу другие фестивали, захотят работать с фильмом дистрибьюторы в других странах.

TIFF — это не какой-то там маленький кинофестиваль, от которого ничего не зависит. Именно поэтому для украинской диаспоры в Канаде и вообще для всех украинцев было критически важно придать огласке проблему российского пропагандистского влияния во время фестиваля.

— После фестиваля в Венеции разразился скандал, до фестиваля в Торонто оставалось еще какое-то время. Что происходило в промежутке между этими двумя событиями в Канаде, было ли активное обсуждение этого фильма?

— Кинофестивали публикуют программу фильмов незадолго до их начала. В середине августа (еще до Венеции. — Ред.) организаторы фестиваля в Торонто выложили свою программу. Мы уже тогда увидели, что в ней есть фильм с таким противоречивым названием и описанием, которое, к слово, организаторы меняли трижды. Сначала описание было таким: «It's a story about brother against brother» (Это история про брата, который пошел на брата. — Ред.).

Сразу после этого Конгресс украинцев Канады (общественная организация диаспоры. — Ред.) и консульство Украины в Торонто направили первые обращения к организаторам фестиваля с призывом исключить фильм из программы. Они молчали.

После того как фильм показали на Венецианском кинофестивале организаторам фестиваля в Торонто стали писать комментарии под постами с требованием исключить пропагандистский контент из программы. Фестиваль пошел по пути закрытия комментариев. Для Канады это вообще нонсенс, чтобы институция так себя вела. Дальше украинцы стали писать письма бродкастеру, который поддержывал производство фильма, и спонсорам кинофестиваля. Думаю, были тысячи писем.

— Как реагировали люди из канадской киноиндустрии?

Они говорили, что вы посмотрите кино и увидите, что там ничего такого нет, ведь все верят, что TIFF не может показывать пророссийский контент. Тем более, что после начала полномасштабной войны они опубликовали у себя заявление, что не будут принимать россиян и показывать их фильмы.

Но, понимаете, для них это не российский контент, а канадский. Анастасия Трофимова — гражданка Канады и она имеет право получать здесь финансирование. Поэтому решение фестиваля считать этот контент канадским — оно легитимно.

На прошлой неделе состоялся закрытый показ для аккредитованных сотрудников СМИ и работников киноиндустрии. Я была на нем, но посмотрела фильм всего лишь 15 минут. Однако и этого времени мне хватило, чтобы сделать вывод, что это манипулятивный контент, который обернут в привлекательную упаковку.

Режиссер Анастасия — невысокого роста, худенькая, в фильме она выглядит такой наивной и светлой. Ты смотришь на нее и думаешь «господи, как тебя занесло на линию фронта» и как зритель начинаешь сопереживать этой наивности. Она заявляет: «я вообще без всяких разрешений поехала туда, а мне говорят “ну, оставайся, все хорошо”». Ты понимаешь, что смотришь какую-то легенду.

Тем не менее после этого показа у нас была маленькая победа: бродкастер (канадский телеканал TVO — Ред.), с помощью которого Трофимова и ее команда получили финансирование, заявил, что не будет дальше поддерживать проект и транслировать у себя фильм Анастасии.

— Вы наверняка разговаривали с теми, кто пришел на закрытый показ. Что вы им говорили?

Да, я общалась с этими людьми перед началом фильма. У меня были распечатанные на принтере листовки с объяснением, что такое российская пропаганда, на них были написаны украинские фильмы, которые нужно посмотреть, чтобы понять масштаб трагедии, посмотреть, сколько Россия совершила военных преступлений в Украине.

Я говорила с теми, кто хотел со мной говорить. Я им объясняла, какой у Анастасии бэкграунд, что она сняла четыре фильма для Russia Today. Хотя этот канал в Канаде под санкциями, проект RT Documentary у меня открылся. Ее фильмы размещены не на HBO, не на Amazon, а на RT среди остального пропагандистского контента, поэтому пришедшим на показ я говорила — если вы интересуетесь режиссером, посмотрите ее фильмы и обратите внимание для кого они сняты.

— Организаторы фестиваля как-то отреагировали на протест украинцев во время закрытого показа?

Во время закрытого показа под кинотеатром было около 400 украинцев и организаторы TIFF тогда поняли, что нужно что-то делать. Фестиваль сделал заявление, в котором сообщалось, что показ откладывается из-за угроз. Была конкретная формулировка.

Важно, что полиция Торонто сразу сделала заявление, что сообщение TIFF не основывается на рекомендациях полиции, то есть, если бы существовала реальная угроза, полиция знала бы об этом. И это очень важно, потому что TIFF сейчас клеймит украино-канадское киношное сообщество, что им якобы угрожают, но на самом деле никто не понимает, в чем именно эта опасность.

Хотя показ отложили, в день, когда он планировался, украинцы все равно провели еще одну протестную акцию. Никто никаких лозунгов не выкрикивал. Около 250 человек молча прошли от одного кинотеатра к другому с распечатанными фотографиями и именами погибших на фронте украинцев.

— Несмотря на заявление об угрозах от TIFF и акциях протеста, зрители все-таки увидели фильм «Русские на войне». Что происходило в день первого открытого показа?

Его не анонсировали публично. На странице фестиваля, где был зачеркнут предыдущий показ, организаторы просто добавили новое расписание.

Когда состоялся первый открытый показ, украинцы провели под кинотеатром акцию, которая продолжалась больше семи часов. Мне кажется, не было ни минуты, когда люди стояли молча. Они постоянно выкрикивали Shame on TIFF, Russian propaganda kills Ukrainians, No stage for Russia.

Возле кинотеатра было очень много полиции. Секьюрити внутри вывернули мой рюкзак и попросили выпить воду из моей бутылки, чтобы убедиться, что это действительно вода. На это я им ответила, что была на разных фестивалях, но никто и никогда из охраны не просил меня во время проверки пить воду. Меня также отказались пропускать с маленьким штативом для телефона для съемок контента, хотя я была с ним на многих кинофестивалях. Людей не пускали с украинской символикой, просили открыть ноутбуки. То есть были все меры, чтобы отфильтровать украинцев.

Я понимала, что так будет, поэтому пришла без украинской символики. В зале было много свободных мест, поскольку билеты массово скупали люди из украинско-канадской диаспоры.Пришлитакже люди из других стран. Я увидела своих коллег-документалистов из Канады, были друзья Трофимовой.

— После показа у зрителей была возможность пообщаться с Трофимовой, о чем ее спрашивали?

Во-первых, могу сказать, что модератор, которая, кстати, отбирала фильм в программу фестиваля, давала слово только тем людям, которые, по ее мнению, не выглядели как украинцы. В основном Трофимовой задавали очень легкие вопросы. В самом фильме режиссер говорит, что начала снимать этот фильм, чтобы разобраться, почему началась война. На вопрос украинки, разобралась ли она, Трофимова ответила, что нет.

— Почему вы считаете этот фильм пропагандистским?

Слово пропагандистский — оно, возможно, отталкивает людей. Я считаю, что это полностью манипулятивный контент. Во-первых, есть понимание ее прошлого — она режиссер фильмов для Russia Today, уволилась оттуда только в 2020 году. Если бы она была независимым режиссером в России, возможно, это был бы другой тип контента.

Она начинает свой фильм с того, что говорит о том, как проснулась 24 февраля в абсолютном шоке, что она всего этого не ожидала, потому что думала, что войны давно остались в учебниках истории. У меня возник логичный вопрос, а что насчет двух войн в Чечне, войны в Грузии? Это не просто какие-то специальные операции, в википедии написано, что это войны. А она так манипулятивно говорит, что создается впечатление, будто бы Россия ни на кого не нападала последние 30 лет. Потом она одевает военную форму. Ее просят это сделать, чтобы солдаты не застрелили ее по ошибке. Дальше в течение всего фильма она в пикселе.

Есть такой момент в начале фильма, когда она снимает границу, как я понимаю, России и Луганской области и она говорит такую фразу: «И вот я на границе. Я ее переступаю, но что я переступаю? Границу ЛНР? Или оккупированных украинских территорий? Или новых российских земель? И ответы на эти вопросы вы можете получите в зависимости от того, у кого вы это спрашиваете».

Это чистая манипуляция от автора. Понимаете, квалифицированный документалист — это человек уважающий международное право, а она не говорит, что это оккупированная территория Украины.

В фильме есть ее закадровый голос. Когда герои в фильма озвучивают абсолютно неправомерную информацию, она не то что их не останавливает, она даже не дает в фильме никакого дисклеймера. Например, есть военный, который говорит, что он из Донецка. И когда началась «гражданская война» в 2014 году, у него якобы все забрали. То есть она не проговаривает за кадром, что вот у меня герой, который заявляет о гражданской войне, но при этом международное сообщество этого не признает, нет такого термина по отношению к Украине.

Надевая военную форму, она становится как комбатант в подразделении. В фильме есть момент, о котором никто не говорит, но меня он очень смутил: она общается с военными и они ей говорят, что украинцы на линии соприкосновения включают гимн, а она у них спрашивает «а на нашей стороне, что мы включаем?». Понимаете, «на нашей», а «у себя что вы включаете». Она часть всего этого.

,Во время сцены на кладбище, где похоронены герои ее фильма, она говорит: «Это мои друзья, они не убийцы, они мои друзья». То есть людей, которые захватили украинские территории, которые убивают людей, которые абсолютно незаконно находятся на территории Украины, она называет «мои друзья».

Самое худшее, по моему мнению, что там произошло, это когда после показа украинка во время общения с режиссером обратилась к залу, попросив поднять руку тех, кто после просмотра чувствует эмпатию к российским военным. И половина зала подняли руки. Вызвать сочувствие к этим военным — вот задача этого фильма. Вместо того, чтобы думать, что россияне убийцы и должны ответить за содеянное в международном уголовном суде, теперь и журналисты, и мои коллеги, и другие, кто был на показе, чувствуют, что им жалко «этих хороших мальчиков».

— Как вы думаете, почему этот фильм так интересен кинофестивалям?

Делов том, что Россия десятилетиями воспитывала ценителей своей культуры и они лишь на время затихли с начала войны. После показа фильма Трофимовой очень известная продюсер из Канады вышла на сцену и сказала: «Я люблю Россию». Вы можете себе представить, чтобы в 1943 году человек вышел на сцену в Северной Америке и сказал: «Я люблю Третий Рейх»? Я допускаю, что продюсер не знала о прошлом Трофимовой, о ее работе на Russia Today, поэтому к ней у меня нет вопросов.

Кроме того, нужно отстаивать украинский контент, потому что «Держкіно» (украинская государственная кинокомпания. — Ред.) последние пять лет практически не работает. Это связано с ковидом, войной, неэффективным менеджментом. У «Держкіно» нет международного отдела, который бы этим занимался.

На всех кинофестивалях нужно устраивать вечеринки, знать участников. На показе фильма «Русские на войне» я подумала, что если бы у нас хотя бы во время войны были какие-то мероприятия в поддержку Украины в рамках фестиваля в Торонто, не говорю о вечеринках, потому что война, а просто какие-то приемы, возможно они по-другому бы на все это смотрели.

— То есть причина в том, что Украина не занималась продвижением своего продукта и нарративов, а Россия делала это годами?

Другая причина состоит в том, что люди в Северной Америке просто не знают, что такое пропаганда, они не могут ее идентифицировать. У них нет публичной дискуссии, что такое пропаганда, как в Украине, Эстонии или Чехии, где люди пересекались с советской системой, а здесь этого опыта нет.

К сожалению, я должна констатировать, что в Канаде есть российское лобби, то, что оно есть в Европе, знают все, а про Канаду — это был спорный вопрос. Есть канадские СМИ, которые не поддерживают украинскую диаспору в вопросе фильма Трофимовой.

Читайте также: «Обычные люди». Колонка историка культуры Михаила Эдельштейна о нашумевшем фильме «Русские на войне»

На самом деле перед тем, как показывать фильм в Торонто, можно было найти специалистов, которые проанализировали бы этот фильм на предмет пропаганды и дали свое заключение. Если бы организаторы обратились к таким специалистам и те бы сказали, что это нормальный контент, возможно, у украинской диаспоры было бы другое отношение.

А так полностью проигнорированы чувства украинцев, женщин, которые выходили на акции с маленькими детьми, где люди плакали, потому что у каждого на этой войне уже есть потери.

Ну нельзя так толерантно относиться к россиянам, думать об их чувствах, говорить, что они тоже люди. Мы понимаем, что все люди, у всех есть руки и голова, но людьми нас делает не это, а набор ценностей.

— Фестиваль в Торонто прошел, на очереди кинофестиваль в Швейцарии, где тоже планируют показать этот фильм. Будут ли украинцы в Канаде делать что-то еще?

Возможно, будут акции протеста в других городах Канады, где покажут фильм. Люди не сдаются, люди хотят справедливости. Я считаю, что нужно посмотреть на эту ситуации с другой стороны.

Во-первых, должно состояться расследование, почему деньги канадских налогоплательщиков пошли на производство этого фильма, вообще какие документы она подавала для заявки, как описывала в ней свою работу. Если она тратила канадские деньги в России и на оккупированных территориях, нужно понять, не нарушала ли она санкции. Это должно быть квалифицированное расследование — и я надеюсь, что оно состоится.

Беседовал Максим Шилин