ИСТОРИЯ ГХАНА ШЙЯМ БАБЫ | Е.С. Шрила Радханатха Свами
Однажды Шрипад Баба привел нас с Асимом к какому-то древнему храму из красного песчаника. Заглянув внутрь, мы увидели пустой, похожий на пещеру зал с высоким куполообразным потолком. Наверху, под самым куполом этого давно заброшенного святилища, вниз головой висели огромные черные летучие мыши. На каменном полу были видны их экскременты. Тут же, в полумраке, спали обезьяны. Мы обогнули храм и пошли по старой, осыпающейся пешеходной дорожке. Вдруг дорожка резко оборвалась, и мы очутились у кромки открытого канализационного стока. Шрипад Баба, посмеиваясь, подтолкнул нас:
«Давайте-давайте, я хочу показать вам особенный храм».
По камню посередине стока мы переправились на другую сторону и вскоре оказались в простом, ничем не выделявшемся доме. По всему дому прыгали и бегали ребятишки, а их мать, сидя на корточках, готовила обед на низком очаге.
Какой же это храм? — недоумевал я.
Каково же было мое удивление, когда в обычном чулане этого дома я увидел алтарь, на котором были установлены большие, сантиметров шестьдесят в высоту, Божества Кришны и Радхи. Изваяние Кришны из черного камня, а Радхи — из сияющей бронзы. Божества, по видимому, были древними. Странно, но семейство, как мне показалось, не обращало особого внимания на своих лучезарных гостей. Подойдя ближе, мы заметили невысокого, худого старика лет семидесяти. Он обмахивал Божества опахалом, и в его кротких глазах стояли слезы любви. Голова и лицо его были обриты, а сам он выглядел неправдоподобно хрупким.
Выбежав нам навстречу, он стал кланяться в ноги каждому. Не поднимаясь
с коленей, он вновь и вновь приветствовал нас со слезами благодарности.
«Я ваш покорный слуга, — смущенно говорил он. — Пожалуйста, благословите меня».
Он жестом показал на Божества:
«Прошу вас, подойдите к Радхе и Кришне. Кришна позвал вас сегодня сюда, потому что вы — Его дорогие друзья. А я Его ничтожный слуга. У меня есть только одно счастье в жизни — служение. Прошу вас, позвольте мне послужить вам».
Так я впервые встретился с Гхана Шйам Бабой.
Шрипад Баба рассказал ему, из какой дали мы приехали во Вриндаван, и Гхана Шйам Баба пришел в восторг:
«Кришна позвал вас из далекой страны, и вы, откликнувшись на Его зов, пересекли океаны и континенты. Он так долго ждал вас, и вот теперь вы пришли».
Его голос дрогнул.
«Да, теперь вы пришли».
Сухое, старческое лицо Гхана Шйам Бабы светилось кротостью, а его маленькие, затуманенные глаза, закругленный нос, тонкие губы и сеточка морщин придавали его лицу печальное выражение. Даже в его тихом голосе ощущалась грусть. Но сердце его и душа были переполнены экстатической любовью, которую ощущали все, кто находился рядом с ним.
Мы почтительно стояли перед его Божествами. Одного этого было достаточно, чтобы привести Гхана Шйам Бабу в восторг.
С того дня я стал проводить много времени с этим святым человеком. Каждое утро в девять часов я сворачивал на знакомую тропинку и направлялся к нему в чуланчик, превращенный в храм. Меня тянуло к нему, как магнитом. Всякий раз он радостно приветствовал меня одной и той же фразой:
«Я — твой покорный слуга».
И это были не просто слова. Он был готов с радостью отдать мне последнее, не ожидая ничего взамен. Как же я хотел стать похожим на него!
Однажды поутру, когда мы с Гхана Шйам Бабой сидели одни, я спросил его, как он впервые попал во Вриндаван. Он опустил голову и произнес:
«Какой смысл слушать историю моей жизни?»
Но тут же лицо его просветлело:
«Впрочем, наверное, стоит послушать о том, как Кришна пролил Свою милость на этого грешника».
Своим тихим голосом он стал рассказывать о том, как рос в богатой семье.
«Когда я был юношей, наша семья совершила паломничество во Вриндаван. Здесь мое сердце попало в сети милости Бога. Я не смог уехать отсюда».
Рассказывая о себе, Гхана Шйам Баба весь сжался от смущения. Он поведал о том, как вся его семья была ошеломлена его твердым решением отказаться от многообещающей карьеры и остаться во Вриндаване.
«Они угрожали лишить меня наследства, но мне было все равно. Кришна уже похитил мое сердце», — говорил Гхана Шйам Баба.
Он спал на голой земле, ел сухие лепешки, которыми угощали его Враджабаси, и ему ни разу не пришло в голову пожалеть о своем былом богатстве.
«Я был благодарен, что могу служить Кришне у Него дома».
На этих словах Гхана Шйам Баба, смущаясь, отвел в сторону свои темные
глаза, как это делают застенчивые дети:
«Долгое время я мечтал поклоняться Божеству. И вот пришел день, который я никогда не забуду. Сидя под деревом в саду неподалеку отсюда, я написал пальцем в пыли на земле имя Шри Радхи. Весь день я поклонялся ее Имени, начертанному на земле; моими дарами были цветы, песни и молитвы. Под конец, на закате, я стал стирать ее Имя ладонью».
Гхана Шйам Баба замолчал. Влюбленными глазами глядя на Божества, он пытался совладать с чувствами. После долгой паузы он заговорил вновь:
«Стирая буквы, я увидел, что прямо на том месте, где было имя Радхи, блеснуло что-то золотое. Мне стало интересно. „Что бы это могло быть? — подумал я. — Дай-ка я вернусь сюда, когда вокруг никого не будет". Рано утром на следующий день я принялся рыть руками землю в том месте, куда пришла Радха в образе своего святого Имени».
Гхана Шйам Баба сдался: он больше не мог сдерживать себя — слезы хлынули у него из глаз и голос стал дрожать, пока он рассказывал историю своей любви.
«Золотой предмет, проступивший из-под земли, оказался макушкой головы моей Радхи. Так ее божество явилось ко мне. А рядом с ней, там же, подземлей, находилось черное Божество — Кришна. На его постаменте значилось: „Гопиджана-Валлабха“ — "Возлюбленный пастушек"».
Его голос сорвался:
«Но у меня не было ничего, ровным счетом ничего. Что мог я сделать для них?»
С любовью взглянув на Божества, Гхана Шйам Баба чуть слышно продолжал:
«Не знаю почему, но они вверили себя моим заботам. Я стал служить им день и ночь. Вначале прохожие подавали мне немного еды, чтобы я мог покормить Божества. Долгое время я поклонялся им под деревом. Но так случилось, что предки этой семьи прониклись сочувствием к бездомным Радхе и Гопиджана-Валлабхе и предложили им чуланчик в своем доме, где я поклоняюсь им с тех пор уже пятьдесят с лишним лет».
Недели пролетали одна за другой, а я все больше и больше восхищался качествами Гхана Шйам Бабы.
«Я — твой покорный слуга, я — твой покорный слуга»,
— всякий раз повторял он, пытаясь отдать мне все, что у него было.
Мы пели вместе для Шри Шри Радха Гопиджана-Валлабхи или омахивали Божества веером из павлиньих перьев. Каждый день он настаивал, чтобы я поел прасада от Господа — три простые пшеничные лепешки, Враджа-роти. Это самая распространенная пища у жителей Вриндавана. Хотя, с обычной точки зрения, Враджа-роти — это просто сухая лепешка из грубой муки, для тех, у кого есть вера, они становятся бесценным благословением. Сделанные из зерна, выросшего на святой Вриндаванской земле, испеченные и предложенные Кришне руками Его верных слуг, Враджа-роти считаются у местных жителей своего рода святым причастием, и я с благодарностью съедал все Враджа-роти, которыми кормил меня Гхана Шйам Баба.
Однажды днем, когда я омывался в реке, к берегу подошел один мой знакомый садху. Обычно этот Баба благословлял меня, поэтому, услышав вместо приветствия ругань, я не на шутку испугался.
«Из- за тебя, — кричал он мне с берега, — Гхана Шйам Баба голодает!»
«О чем Вы? Я не понимаю!»
— прокричал я в ответ.
Он вперился в меня взглядом:
«Каждый день Враджабаси приносят ему три роти. Это вся его еда. А ты съедаешь все его лепешки. Как тебе не стыдно!»
«Что?! — задохнувшись от ужаса, я стал выбираться на крутой берег. — Этого не может быть! Прошу Вас, поверьте, я этого не знал!»
На следующий день Гхана Шйам Баба, как всегда, усадил меня на полу своего
простого жилища, поставил передо мной тарелку из листьев и с любовью
положил на нее три Враджа-роти. Я отодвинул тарелку:
«Спасибо, я не голоден. Сегодня я не буду есть».
Лучше бы я этого не говорил. Гхана Шйам Баба аж побледнел:
«Ты должен есть. Это пища Гопиджана-Валлабхи. Он специально оставил их для тебя».
Я отказался. Тогда, сложив дрожащие ладони, он взмолился:
«Это из-за моих грехов ты не принимаешь моего служения? Я прошу тебя, съешь мои роти!»
У меня разрывалось сердце. Я попытался уговорить его:
«Гхана Шйам Баба, ты голодаешь, потому что я съедаю все твои роти. Я могу поесть роти где угодно, а ты никогда не выходишь за порог!»
«Но у меня полно роти! — вскрикнул Гхана Шйам Баба. — С чего ты взял, что я голодаю?»
И он опять поставил тарелку передо мной:
«Пожалуйста, я умоляю тебя, съешь это, угощайся!»
Я вновь отодвинул тарелку и сказал:
«Хорошо, если у тебя есть много роти — покажи их мне».
«Зачем? Зачем это тебе? — произнес он высоким, дрожащим от отчаяния голосом — Они там, в другой комнате».
«Я отказываюсь принимать твою единственную пищу, пока ты не покажешь мне, что у тебя есть еще».
В ответ на мои возражения он повторил еще громче:
«Зачем? Зачем это тебе?»
Я вскочил и осмотрел комнату, но, конечно же, ничего не нашел.
«Гхана Шйам Баба, нет здесь никаких роти. Из-за меня ты голодаешь. Пожалуйста, прошу тебя, съешь сам эти роти!»
Из глаз Гхана Шйам Баба полились слезы:
«Ты — друг Гопиджана- Валлабхи, я же — всего-навсего слуга Его слуг. Единственное счастье моей жизни — это служение вайшнавам. Умоляю тебя — съешь эти роти!»
Сложив руки, он взмолился:
«Прошу тебя, не лишай меня единственного счастья, ради которого я живу».
Я заплакал, пораженный его бескорыстной любовью и благородным сердцем. Чтобы порадовать моего дорогого Гхана Шйам Бабу, я съел все его роти.
На следующий день я пришел на пару часов позже обычного, надеясь, что к этому времени он уже съест свои роти. Гхана Шйам Баба возликовал:
«Кришна дас, Ратхин-Кришна дас, наконец-то ты пришел! Гопиджана-Валлабха заждался тебя».
Я не мог поверить своим глазам: роти все еще лежали на алтаре. Гхана Шйам Баба объяснил:
«Мой Господь не принимает от меня подношений, пока не придет Его друг. Кришна оставил эти роти специально для тебя!»
С этими словами он поставил тарелку с роти передо мной.
«Только когда ты ешь, Шри Радха признаёт меня своим слугой».
Я снова был побежден.
Однажды какой-то доброжелатель подарил Гхана Шйам Бабе новую одежду. Он застенчиво отвел взгляд в сторону и признался:
«Это тело принимает только обноски от вайшнавов».
Гхана Шйам Баба считал бесценной старую одежду, потому что до него ее носил какой-то садху.
В один из вечеров я застал его поющим дивные раги под аккомпанемент маленькой фисгармонии. Поглощенный мыслями о Боге, Гхана Шйам Баба даже не заметил, как я вошел. Слов песни я не понимал, но все было ясно и так. В каждой ноте звучали его любовь и преданность. Его голос то взмывал вверх, звеня от радости, то наполнялся невыразимой грустью от разлуки со своим возлюбленным Господом. Я вспомнил, что мне рассказывали, будто в юности Гхана Шйам Баба был придворным музыкантом.
Прошел час, прежде чем Гхана Шйам Баба, поглощенный пением, заметил мое
присутствие. Обнаружив меня, он просиял от радости:
«Кришна дас, ты пришел!»
Он спросил, не хотел бы я ему помочь. В течение пятидесяти лет он каждый вечер укладывал Божества на отдых, однако, состарившись, стал слишком слаб, чтобы самостоятельно поднимать их. Я с радостью согласился, почитая за честь помочь ему.
Когда я уже собрался уходить, он спросил:
«Кришна дас, где ты сегодня ночуешь?»
«На берегу Ямуны, как всегда».
Он взял меня за руку и, словно заботливый отец, погладил по голове:
«Уже холодно. Зима на дворе. Сегодня ты должен переночевать здесь».
«Но, Гхана Шйам Баба, я сплю там каждую ночь».
«Сегодня поспи у меня. Пожалуйста».
Мы вышли в узкий коридорчик. Гхана Шйам Баба спал здесь прямо на полу, и хозяева дома, когда им надо было пройти, перешагивали через него. Как только я улегся, Гхана Шйам Баба укрыл меня своим единственным одеялом.
Этого еще не хватало! Перехватив старенькое одеяло, я вернул его Гхана Шйам Бабе со словами:
«Это твое одеяло. Ты сам должен накрываться им».
«Зачем? Не надо! Не надо!»
— высоким голосом запротестовал он, отказываясь принять одеяло обратно.
«Ты — старый, а я молодой. Ты должен накрыться»,
— и я снова попытался вернуть ему одеяло.
Он отпрянул в сторону:
«Не надо. Не надо».
Завязался спор. Он продолжал настаивать, и в конце концов я пригрозил пойти спать на берег Ямуны. Отбросив одеяло, я решительно направился к двери.
«Не надо! Не надо! — смирился он и взял одеяло. — Хорошо, я накроюсь сам».
Я лег возле него, свернувшись калачиком, чтобы сохранить тепло в холодную зимнюю ночь, и так уснул. Через какое-то время меня разбудило странное ощущение: мне было тепло. Я посмотрел на Гхана Шйам Бабу: он дрожал всем телом, как осиновый лист на ветру. Одеяла на нем не было. Тут до меня дошло, что под одеялом лежу я. Он дождался, пока я засну, и незаметно укрыл меня одеялом. Стараясь не шуметь, я укрыл одеялом спящего Гхана Шйам Бабу.
Но стоило одеялу коснуться его, как он вскочил на ноги и закричал:
«Не надо! Не надо! Ты друг Кришны. Ты должен хорошо выспаться».
«Понятно. Я иду на Ямуну!»
— в сердцах прокричал я и ринулся к двери.
И вновь он согласился накрыться своим штопаным одеялом, но какое-то время спустя я снова проснулся от ощущения тепла и уюта, а рядом мой дорогой Гхана Шйам Баба трясся от холода всем своим хрупким старческим телом.
И вновь я попытался укрыть его, чтобы опять услышать от него:
«Не надо! Не надо!»
Гхана Шйам Баба любил служить всем, кто бы к нему ни пришел. За долгие пятьдесят лет он отлучался из своего маленького храма только для того, чтобы принести воды для своего Господа. Он и в мыслях не мог допустить, чтобы куда-то уехать от своих Божеств, служению которым посвятил всю свою жизнь.
Как-то ранним утром я возвращался с реки и в одном из пустынных переулков заметил согбенную фигурку Гхана Шйам Бабы. Он спотыкался и падал, из последних сил неся ведро воды из Ямуны для своих Божеств. Через каждые несколько шагов он в изнеможении останавливался, переводя дух.
Я бросился ему на помощь.
«Гхана Шйам Баба, пожалуйста, позволь мне донести воду!»
Строго взглянув на меня, он отвечал:
«Не надо! Не надо!»
Мне было невыносимо видеть, как он надрывается.
«Прошу тебя, пожалуйста, я же молодой. Мне совсем не трудно отнести воду в твой храм — это дело пяти минут. А ты уже старенький и слабый. Тебе для этого понадобится не менее получаса. Ну, пожалуйста, позволь мне понести ведро».
В ответ маленький пожилой Гхана Шйам Баба одарил меня лучистой улыбкой невинного младенца.
«Ты — юный друг Гопиджана- Валлабхи, — сказал он. — Ты должен наслаждаться. А я — Его старый слуга. Моя жизнь — это служение. Иди и наслаждайся Вриндаваном. Так ты сделаешь меня счастливым».
Его смирение одновременно растопило мне сердце и взволновало ум:
«Прошу тебя, я буду необычайно рад отнести это ведро».
Я ухватился за ручку ведра и потянул его к себе, но в ответ Гхана Шйам Баба напрягся всем телом и одеревеневшими руками вцепился в ручку изо всех сил. Он держался за нее, как сорвавшийся со скалы альпинист держится за спасательную веревку.
В отчаянии Гхана Шйам Баба заглядывал мне в глаза:
«Я — бедный старик. Единственное мое богатство — это служение».
Глаза его покраснели от слез:
«Если ты заберешь мое служение Господу, ты лишишь меня жизни. Пожалуйста, позволь мне жить. Прошу тебя».
У меня оборвалось сердце. Мне не оставалось ничего другого, как вместе с ведром вернуть ему жизнь. Но, заметив, что я расстроился, он великодушно предложил нести ведро вдвоем и, пока мы шли к дому, каждую минуту спрашивал, не тяжело ли мне.
Однажды вечером Гхана Шйам Баба посоветовал мне посетить соседнюю деревню Варшану, обитель Радхи. Он тихо воскликнул:
«Кришна дас, после того как ты ощутишь атмосферу Варшаны, твоя жизнь станет другой».
Заметив вспыхнувший в моих глазах огонь, он застенчиво добавил:
«Когда ты придешь туда, пожалуйста, скажи Шри Радхе, что ее ничтожный слуга Гхана Шйам Баба очень хочет увидеть ее».
Этот маленький старый человек, живший в безвестности, глубоко тронул мое сердце. Он не был великим знатоком писаний, знаменитым гуру или йогом-мистиком. Но это ничуть не умаляло его святости — его неподдельная любовь к Богу проявлялась в его крайнем смирении и кротости.
Было время, когда я, подобно многим другим людям Запада, считал, что смирение — это акт самоуничижения, слабость, указывающая на недостаток уверенности в себе и отсутствие самоуважения, или даже болезненное самоотрицание, приводящее к комплексу неполноценности и депрессии. Но рядом с такими людьми, как Гхана Шйам Баба, я стал понимать, что настоящее смирение не имеет с этим ничего общего. Подлинное смирение — это качество, соединяющее нас с неиссякаемым источником милости, из которого мы можем черпать силы, превосходящие все наши возможности.
Истинное смирение — это безоговорочная гордость величием Бога и способность по-настоящему ценить чужие достоинства.
Я начал понимать, что смирение не означает трусливого бегства от проблем реальной жизни. Наоборот, подлинное смирение призвано помочь мне мобилизовать все свои силы на то, чтобы преодолеть любые трудности, не поступаясь своими идеалами, не теряя уважения, благодарности и любви, и таким образом стать, насколько это вообще возможно, инструментом Божественного промысла.
В настоящем смирении куда больше величия, чем в нашей прискорбной потребности ставить себя выше других. Смирение оберегает нас от высокомерия и презрительного отношения к тем, кого мы привыкли считать ниже себя. Оно же защищает нас от зависти к тем, кто в чем-то превосходит нас. Смиренный человек не приписывает себе никаких заслуг — за все свои достижения он благодарит Бога и тех, от кого получал поддержку.
Смиренное сердце позволяет легко признавать свои ошибки и открывает сердце навстречу новому. Взращивая в себе смирение, мы не уничтожаем наше «я», а, наоборот, высвобождаем свое подлинное «я», вечно излучающее любовь к Богу и всему сущему.
Мне стала открываться одна из самых глубоких тайн: чем больше человек развивает в себе эти возвышенные качества, тем яснее он ощущает себя крошечной частицей Бога, слугой всех и вся. Единственной радостью Гхана Шйам Бабы была возможность бескорыстно служить другим. Гхана Шйам Баба был одним из самых счастливых и самых богатых людей, повстречавшихся мне на моем пути, — простой человек, который просто любил Бога.
Послесловие
1983 году я снова приехал в Индию — впервые за одиннадцать лет. Я летел на самолете из Лондона в Дели. Тот же самый путь, который я когда-то проделал автостопом за полгода, самолет преодолел меньше чем за девять часов. Однако я ни за что не променял бы опыт, который я обрел во время своих сухопутных странствий и который перевернул мою жизнь, на скорость и надежность этого быстрого способа передвижения. Под конец своей поездки я совершил паломничество в свой родной дом — Вриндаван.
Безграничная радость возвращения была омрачена горечью многих утрат:
почти никого из дорогих моему сердцу людей уже не было в живых. Я бродил от ашрама к ашраму — только для того, чтобы узнать, что еще один мой добрый друг покинул этот мир.
Особенно мне хотелось увидеть одного близкого мне человека, и я шел к нему, моля Бога, чтобы застать его в живых. Рядом с полуразрушенным древним храмом из красного песчаника моим глазам предстала картина, тронувшая меня до слез. На голых каменных ступенях в полнейшем одиночестве сидел человек, слава которого была сокрыта от мира, но вечно сияла у меня в сердце. Это был мой дорогой Гхана Шйам Баба.
Он сильно постарел с тех пор, как я видел его в последний раз. Он стал таким худым и хрупким, что сильный порыв ветра, казалось, мог свалить его с ног. Его
слезящиеся глаза были опущены, и он медленно повторял имена Радхи и
Кришны. Я тихонько подсел к нему. Плача от охватившей меня радости, я
прошептал:
«Гхана Шйам Баба, помнишь ли ты меня? Я вспоминал о тебе каждый день своей жизни».
Скосив на меня свои детские, невинные глаза, он взглянул мне в лицо, пытаясь вспомнить незнакомца, сидящего рядом с ним. После нескольких долгих мгновений он нарушил молчание изумленным шепотом:
«Кришна дас?»
Слезы брызнули из его глаз и покатились по щекам. Весь дрожа от волнения, он воскликнул:
«Кришна дас, неужели это ты?»
Трясущейся рукой он гладил меня по щеке, заглядывая мне в глаза. Все
мышцы на его старом лице напряглись от охвативших его чувств.
«Да, это ты, Кришна дас! Это ты!»
— плакал он.
С огромным трудом он склонил голову к самой земле, благодаря Бога. Потом медленно поднялся и робко взял меня за руку. Его голос срывался от радости:
«Пойдем, Кришна дас, пойдем! Гопиджана-Валлабха заждался тебя. Прошу тебя, пойдем!»
Гхана Шйам Баба медленно повел меня по переулку, который снился мне столько
раз, и привел к крошечному храму в чуланчике. Что за дивный праздник
наступил для моих глаз и для души: еще раз встретиться лицом к лицу с
Шри Шри Радха Гопиджана-Валлабхой и Их дорогим слугой, Гхана Шйам Бабой! Он, как всегда, стал предлагать мне свои Враджа-роти и все остальное, что у него было. Я просидел с ним несколько часов, пролетевших, как одно мгновение. В сердце моем не было ничего, кроме благодарности: я был дома.
Однако мои обязанности звали меня обратно в Америку. На следующий год я снова приехал во Вриндаван, предвкушая встречу с моим Гхана Шйам Бабой. Дрожа от нетерпения, я перешагнул через канализационную канаву и вошел в знакомый дом. Но храм Шри Шри Радхи Гопиджана-Валлабхи превратился в обычную кладовку. Божества ушли. Более шестидесяти лет эта убогая комнатка была обителью Господа, который явился из земли, чтобы принять служение Своего любимого Гхана Шйам Бабы. Теперь же там стояли только веники, ведра, кухонная утварь и висела какая-то одежда.
Мать семейства вышла из кухни, чтобы узнать, что мне нужно.
«Где Радха и Гопиджана-Валлабха?»
— спросил я.
«Они нашли себе другой дом».
«А где Гхана Шйам Баба?»
— вырвалось у меня.
Махнув рукой в небо, она ответила:
«Ушел к Кришне».
В оцепенении я вышел наружу. Взглянув на небо Вриндавана, я заплакал. Я шептал:
«Гхана Шйам Баба, ты навеки поселился в маленьком чуланчике моего сердца. Там я всегда буду согрет одеялом твоего смирения и накормлен лепешками твоей бескорыстной любви».
Еще одно послесловие
Вриндаван 22 ноября 2004 год (Е. С. Радханатха свами рассказывает о Гхана Шйам Бабе перед теми же Божествами Шри Шри Радха Гопиджана-Валлабха в новом храме...)
Сегодня мы пришли в храм Шри Шри Радха Гопиджана-Валлабха. Это не такое место, которое посещают много паломников. Я не думаю, что вы читали об этом месте в каком-нибудь руководстве по парикраме во Вриндаване. Но это моя большая удача привести вас всех сюда, чтобы поделиться с вами особой милостью, которую эти Божества пролили на меня через их возлюбленного слугу Гхана Шйам даса Бабу.
Шри Чайтанйа Махапрабху учил:
«гопи бартух пада-камалайор, даса-даса-анудасах»,
стремление, которое мы должны обрести, это не материальное отождествление. В истинном бхакти мы должны быть свободны от всех временных отождествлений: нашего тела, нашего имени, семьи, из которой мы происходим, каких-то навыков, которые мы имеем, положение, которое мы занимаем даже служа Господу, пусть, даже если это - главный пуджари, президент, гуру и т.д., все это – временные отождествления. Главная наша сущность – это быть слугой слуги слуги Господина гопи. И чтобы стать такими, мы должны быть тринад апи суничена, что в действительности означает быть слугой слуги, слуги.
Это состояние сознания, состояние сердца, это то, что делает нас восприимчивыми к славе Святого Имени, что делает нас восприимчивыми к Хари-катхе, что делает нас восприимчивыми к милости Гуру и вайшнавов.
Такого рода смирение – это дух бескорыстного служения и противоположность этому – основной принцип материального страдания: я – наслаждающийся, я – Господин, я хочу наслаждаться через свои чувства и хочу наслаждаться признанием, престижем, оценкой.
Природа души – наслаждение. Когда мы забываем о том, что истинное положение души: ахайтукй апратихата – бескорыстное и непрерывное служение Верховному Господу, мы пытаемся наслаждаться в соответствии с этим временем, хотим быть собственниками того, что мы имеем, это болезнь. Но вся материальная цивилизация построена на том, что успех лишь усиливает эту болезнь.
Концепция Вриндавана абсолютно противоположна материальному сознанию.
Преданные Вриндавана абсолютно не заботятся о своем собственном счастье и благосостоянии, они обеспокоены лишь благосостоянием Кришны. Гопи готовы отправиться в ад на вечность, дав пыль со своих стоп, если это устранит головную боль Кришны. Это означает бескорыстное служение. Кто еще готов делать такое? Это настоящая любовь. Желание освобождения считается оскверненным корыстолюбием в сравнении с любовью жителей Вриндавана.
Кришна говорит:
«Я больше всего удовлетворен, когда вы служите Моим преданным. Я больше всего удовлетворен, когда вы поклоняетесь Моим преданным».
Вы не можете обратиться к Кришне, не служа Его преданным. Этот принцип легко понять теоретически, но до тех пор, пока мы не знаем практических примеров людей, которые живут в таком настроении, очень трудно в действительности осознать, что это такое. Я многому научился от Гхана Шйама даса Бабаджи. Я бы хотел рассказать кое-что для удовлетворения Гопиджана-Валлабхи, и я надеюсь, также для всех ваших сердец...
....одна строительная компания построила храм и у них не было Божеств. И кто-то сказал им, что есть одни Божества, которые живут в шкафу. Они пригласили Гхана Шйам Бабу, и он очень обрадовался, потому что наконец-то через 55 лет Шри Шри Радха Гопиджана-Валлабха будут жить в храме. Он переехал в храм с Божествами и поклонялся им там, но не слишком долго. Затем он оставил этот мир.
Я не знал об этом храме. Где-то через 6 или 7 лет я наконец-то нашел того, кто знал, где Божества и привел меня сюда. Так было исполнено его желание. И я могу представить себе, как он сейчас должно быть улыбается, что его маленький Ратхин Кришна дас привел на даршан Шри Шри Радха Гопиджана-Валлабхи 2000 людей. Давайте же молиться здесь выйти за пределы поверхностного преданного служения, давайте же не будем стремиться стать популярными и знаменитыми, давайте стремиться к тому, чтобы в действительности обрести это настроение бескорыстного служения вайшнавам. Это величайшее богатство. Давайте молиться о том, чтобы суметь ответить на любовь, сострадание, которым Шрила Прабхупада одарил нас, и которые являются нашей единственной квалификацией. Это моя единственная надежда, что из этих нескольких капель безграничного океана любви Гхана Шйам дас Баба Махараджа, мы сможем впитать это настроение и предложить его как подношение Шриле Прабхупаде, чтобы ответить на его любовь.
Бхактивинод Тхакур объясняет, что любовь к Богу в сердце проявляется как сострадание к другим живым существам. Вишванатх Чакраварти Тхакур объясняет, что когда мы начинаем совершать истинный духовный прогресс, тогда у нас развивается близкая дружба с преданными. И он также говорит, что когда према, любовь к Богу, проявляется в сердце, тогда мы чувствуем безусловную любовь ко всем живым существам. Это признаки любви к Богу. Я наблюдал за жизнью Шрилы Прабхупады, и я понял, что настроение бескорыстного служения, которым так вдохновил меня Гхана Шйам Баба, было такое же, как великодушие Шрилы Прабхупады и оно было подобно океану, оно все пронизывало собой. Шрила Прабхупада воплощал в себе высшее состояние совершенного сострадания. Благодаря его бескорыстному служению и самопожертвованию по отношению ко всем живым существам, благодаря этому, мы все сейчас находимся здесь. До тех пор, пока мы не покажем Кришне свою благодарность Шриле Прабхупаде за то, что он сделал для нас, Кришна не будет доволен нами.
Своим незначительным служением я пытаюсь ответить на любовь Шрилы Прабхупады, приводя к нему людей. Подобным же образом, сегодняшнее мое незначительное служение Гхана Шйам Бабе было то, что я привел вас сюда, чтобы вы увидели его Божеств. Многие годы спустя мне сказали, что Гхана Шйам дас Баба почувствовал, что скоро оставит тело, потому что он был уже слишком стар, но некому было позаботиться о его Божествах. И тогда он стал молиться Им, что всю его жизнь Они жили в этом старом шкафу, но сейчас он хочет, чтобы у Них появился храм. Это была его молитва. Он не заботился о своей жизни. Он жил просто потому, что больше некому было заботиться о Божествах...
Е. С. Радханатха Свами.
Из книги "Путешествие домой". Глава четвертая. Лес милости (...послесловие).