Сказка про медведя и свинью
Старый медведь помер. Оставшийся хозяином в лесу медвежонок был ещё мал и поэтому многие звери почувствовали вольницу.
Хряк, козел и плескавшиеся в речке шпроты в полный голос перемывали покойному кости, не забывая о наследнике. Из соседнего леса задумчиво щурился полосатый тигр. В отличие от остальных, он хорошо помнил старую заварушку со стаей волков, в которой ему повезло оказаться с медведем на одной стороне и посмотреть косолапого в деле. И он понимал, что не просто так теперешний волк старается не портить с медведем отношения. С другой стороны, медвежонок ещё маловат, а лес у него велик, ой, велик…
Я призываю всё лесное сообщество спасти меня от агрессивного медведя!
Поэтому козлу, хряку и шпротам он на всякий случай дружелюбно пообещал своё покровительство в обмен на травлю медвежонка — пусть сидит в берлоге и не высовывается. Но те, поняв это по-своему, обнаглели вконец и подняли в лесу такой визг о задавленных и съеденных медведем собратьях и порченой малине, что уши закладывало иногда даже у тигра. Плюс не особо успешная возня медвежонка с горным шакалом, в которой тот победил еле-еле и то — по очкам, добавляло крикунам храбрости. И если хряк, по причине природной лени, повизгивал только за компанию, а шпроты булькали между собой и из-под воды их особо слышно не было, то козёл, в силу горячего темперамента, возбуждённо тряс рогами и во всеуслышание грозился медведя забодать.
Гром грянул неожиданно — если раньше козел просто бродил вокруг берлоги и воинственно блеял, на что медвежонок только недовольно ворчал, то теперь он решил привести к порядку живущего возле берлоги бурундука, который давно мозолил ему глаза. Бурундук, вроде как, по старой памяти, дружил с медвежонком, но того давно не было видно, тем более, что тигр одобрительно подмигивал из соседнего леса...
Но, на этот раз все пошло не по плану — неожиданно для всех из берлоги высунулась лапа и двинула козлу так, что он, громко блея, пролетел через весь лес. Потом из берлоги вылез медвежонок, за это время вымахавший почти с папашу, и пошёл искать, куда улетел козел. И, судя по выражению морды, совсем не за тем, чтобы извиниться.
Всем резко поплохело: козёл метался по лесу со скрученными в косичку рогами и требовал, что бы лесное сообщество спасло его от агрессивного медведя. Правда, вид он старался сохранять гордый и независимый, но всем было всё ясно: то вдруг козёл стал жевать свою бороду, глядя безумными глазами, то вдруг рванул от страха в кусты, услышав стук дятла. В общем, у козла явно были не все дома. Разбуженный хряк озабоченно повизгивал не столько из солидарности, сколько от нехорошего ощущения, что следующим на очереди может быть он. Шпроты заметались, из-за чего речка практически кипела — старый медведь любил порыбачить, и если молодой пошёл в папашу...
Тигр, которому в основном, адресовались козлиные жалобы, сидел в философских раздумьях: с одной стороны — хоть и козёл, но союзник, с другой — когти у медведя длинные и зубы о-го-го, хоть и меньше, чем у папаши. Вон волк, опосля медвежьих когтей, совсем зарекся на чужие поляны зариться, хотя дело казалось выигрышное и поначалу удалось медведя аж до берлоги загнать.
Сам волк, хоть и не показывал виду, но всё же про себя ухмылялся. Он, в отличие от остальных, отношения с медведем держал хоть и не дружеские, но ровные, в чужой огород не лазил и получить промеж ушей не рисковал.
Ещё не рисковал огрести петух — в силу того, что просто не мог поклевать много из-за размеров. Поэтому сейчас он носился над взбудораженным лесом и пытался мирить всех подряд. Правда получалась это неважно — козёл был слишком напуган, а медведю так всё осточертело, что он гонял козла не отвлекаясь на петушиные вопли откуда-то сверху.
За ними на почтительном расстоянии бегал хряк и возбужденно повизгивал — ему давно намекали, что молодой медведь может попросить назад ту дубовую рощу на берегу, которую старый дал ему попользоваться просто потому, что желудей не ел. Но в той же роще находилось любимое медвежье место для рыбалки, с которого хряк медвежонка выживал чисто из вредности. Теперь ему могли припомнить старые грешки и рощу отобрать совсем. И, судя по ситуации с козлом, на Тигра надежды было мало.
Шпроты просто паниковали: с одной стороны, в речке они были большинством, с другой стороны, речка разделяла два леса и в случае чего, вся движуха шла по их головам, в не зависимости от их желания. Причем даже самые невменяемые шпроты понимали, что для любого берегового жителя они просто легкая закуска, а кто будет прислушиваться к мнению закуски...
Тем временем енот, которому козёл тоже попортил немало крови, из солидарности с бурундуком, да и пользуясь, честно говоря, удобным моментом, лихо затер козлиные метки на ведущей к его логову тропе. С одной стороны это оправдывалось скотским поведением козла, с другой — даже ежу было понятно, что козлу сейчас ну, очень сильно не до него. Тем более, он тоже дружил с молодым медведем, и тот его поведение молчаливо одобрял, что изрядно добавляло еноту смелости: тигр он далеко, а медведь — под боком, и в случае чего, ему только, как вот сейчас, лапу протянуть.
В кустах тихо радовался заяц — несмотря на недовольное повизгивание других зверей и предложение тигра нагадить медведю на порог он продолжал держать нейтралитет и, как показал пример козла, не зря. Теперь он мог спокойно пожевывать травку — перспектива разборок с разъярённым медведем, в отличие от всяких козлов и хряков, ему не светила. И это было, черт возьми, прекрасно!
Медведь пребывал в благодушном настроении. Тому было две причины.
Во-первых, он выиграл у всех в снежки, а во-вторых, ему, наконец-то, пришла заказанная по почте книга. Для этого, правда, пришлось немало постараться (выяснилось, что адрес: «В лес. Медведю» — сбивает курьеров с толку), но прибитые на просеке указатели и нарисованные стрелки дали результат. Почтальон даже взял за доставку деньги, хотя и пытался объяснить, что трофейные рейхсмарки уже не в ходу, но от предложения проводить твёрдо отказался.
Книга называлась: «Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей» — медведь был решительно настроен поработать над собой.
Однако, от чтения его сильно отвлекал шум на соседней полянке — как выяснилось мысль о самосовершенствовании пришла не ему одному. У хряка внезапно начался очередной приступ активности.
В принципе, этот процесс носил регулярный характер — периодически в поросячью голову била очередная идея и он начинал неистово бороться за всё хорошее против всего плохого в собственной жизни. Заканчивалось всё тоже довольно одинаково — пошумев и учинив погром, хряк снова заваливался на бок в ожидании начала новой светлой поры.
— Эй, кабан, против чего в этот раз борешься?
Кабан был хряку родственник и проживал с ним на одной территории, но имел менее мечтательный склад ума и большую часть времени проводил, упорно копая землю в поисках полезного, потому что твердо был уверен в одном: «Лучшую жизнь строить можно вечно, а жрать надо каждый день». К идеям хряка отношение у него было индифферентное, поэтому на вопрос медведя он только недоуменно мотнул головой и снова принялся ковырять грунт.
Хряк, тем временем, гордо оглядывал разгромленную полянку, прислушиваясь к завывающему в голове «ветру перемен».
— Эх, вот теперь-то всё будет по-другому.., — мечтательно хрюкнул он, оглядывая ободранную ёлку и растрепанные кусты.
— И че у тебя там будет по-другому? — высунувшийся из шиповника заяц оценил масштабы разгрома и присвистнул. — А ягоду-то пошто потоптал? Весна придёт — чё жрать-то будешь?
— Да к черту цую ягоду! Главное свободно-то, вольно-то как стало! Я теперь всё могу! Никого не боюсь! Кто только не по нраву, того сразу «Гэть!».
— И с какого это перепугу ты так осмелел?
— А ты знаешь, что волк теперь свинину не ест? Он сам мне сказал. И тигр тоже не ест — говорит: «Жирная она, диета у меня». Даже дружить предлагали. Вот документ, если не веришь. «Ассоциацию» предлагают — не хухры-мухры. Кто теперь посмеет на меня, если я в ентой самой «ассоциации»?
— А ну-ка, дай гляну, — заяц принялся внимательно изучать гордо протянутый хряком листок.
— От так-то, косой. Тебе, небось, они ассоциаций не предлагали? Только мне!
— А зачем? Сам факт того, что они меня достойным считают...
— Зря. Это вообще-то страница из кулинарной книги. Рецепт свинины под соусом... Они просто сверху карандашом написали «Соглашение об ассоциации», а внизу приписали: «... и казан с крышкой».
— Ага. Прям, обзавидовался весь. Еще, кстати, неясно, как к этому медведь отнесётся — ты ему за дрова уже два мешка орехов «торчишь». Если они тебя «ассоциируют» — кто отдавать будет? Да и кабан вряд-ли с энтузиазмом отнесётся к перспективе с тобой в одном казане оказаться.
— Кабан? Да кто его спрашивает. У нас тут мозг — я. А он так — роется себе и роется. Скотина — чё с него возьмешь? Что же касается медведя — то я его тоже не боюсь!
— Да ты чо? А он об этом в курсе?
— Не веришь? — хряк обвел налитыми кровью глазками поляну. — Смотри — вон его батя метки ставил. Видишь?
Он разбежался и со всего маху втемяшился в березку. Дерево слегка вздрогнуло. Помотав головой, хряк попятился и снова взял разгон. От удара сверху посыпались ветки. На третий раз ему наконец таки удалось совалить березу, и он, победно улыбаясь, повернулся к зайцу.
— И чо ты этим добился? Лоб себе расшиб?
— Уничтожил следы прежнего кровавого правления! Гэть! Все старое долой! Не боюсь я медведя!
— Ну, того, который эти метки ставил, положим, уже нет. Помер он — понятно почему ты его не боишься. А сынка?
— И его не боюсь! И не должен я ему ничего. И вообще, мне ничего от него не надо — пусть подавится своими дровами!
— Ага. Тебя же скоро «ассоциируют» под соусом — казан с тебя, а дрова у них, походу, свои.
— Да ты вообще что все мои решения критикуешь! Ты вообще медвежий прихвостень! Гэть отседова пока я...
— Пока что? — спокойно осведомился заяц. — Я тебе сейчас ногами, задними, по рылу пропишу — пятак до хвоста вомнётся.
— Гэть, — уже менее уверенно буркнул хряк. — Не беси меня, тварь ушастая. Я сейчас опасный.
— Угу. Для самого себя в основном. Ладно, покедова, свинятина, зайду, когда оклемаешься.
Заяц ускакал, хряк принялся трепать поваленую березку, расправляясь с памятью о «проклятом прошлом», а за кустами, тем временем, медведь отчаянно листал книжку, пытаясь отогнать навязчивые мысли о шашлыке.
Книга советовала не поддаваться гневу. Следовало срочно успокоится и взять себя в руки. В этом, советовал автор, хорошо помогали всякие приятные мысли, хорошие воспоминания. Медведь покопался в голове — самым приятным воспоминанием была рыбалка. Батя нашёл шикарное место — тепло, солнечно, ласточки вьются над головой... Правда он, тогда ещё по дружбе, его хряку презентовал... При мысли о хряке снова всплыли мысли. На этот раз о буженине. С другой стороны, хряк решил порвать с прошлым? Хряку от него ничего не надо? Долой прошлое? Губы сами растянулись в ухмылке...
— Эй, как дела с переустройством? Ассоциацию будем подписывать или как? — Тигр постарался выглядеть максимально дружелюбно, однако хряка, всё равно, отнесло метра на два — в его голове крупные хищники всё ещё проходили по статье «плохие новости».
— Э-э, нормально дела... С ассоциацией тут, правда, вопросики возникли...
— Какие? Да не боись ты — не сьем. Вон, даже печенек принес.
— Да практически никакие... — хряк, все еще дрожа, принялся жевать печенье, глядя на тигра максимально преданным взглядом. — В основном, насчёт казана. Обязательно чугунный, или алюминиевый тоже пойдёт?
— Неси какой есть, — волк, выглянув сбоку, сглотнул слюну. — Мы же не звери, мы понимаем твоё тяжёлое финансовое положение. Ты, главное, не волнуйся — после ассоциации тебе уже ни о чём не нужно будет волноваться...
— Это как? Это потому, что у меня всего будет много?
— Да. Много. Много петрушки, укропа, сельдерея, помидоров, перчика, сольки...
— И другой вкусной еды. — Тигр аккуратно задвинул слюноточащего волка на задний план. — Ты, главное, аккуратно выполни все условия. И помойся. Это обязательно. Как же мы тебя немытого будем ассоциировать?
— Помыться? Это я сейчас. Это я мигом, — развернувшись, хряк почесал к речке. Через несколько мгновений оттуда донесся пронзительный визг.
— Пошли, посмотрим, — Тигр покосился на Волка и озабоченно кивнул в сторону источника шума, — А то как бы его кто до нас не «ассоциировал».
Хряк в панике метался взад вперед, обиженно вереща, а чуть дальше, на бревне, сидел медведь, с книжкой в одной руке, и здоровенной дубиной в другой. К дубине была привязана тоненькя лесочка с поплавком из пробки от портвейна «Крымский». Над медведем кружились вспугнутые воплями ласточки-береговушки.
— А ну прочь! Гэть! Кыш! Ты чо, косолапый, тут моё всё! Всё моё! Ты куда залез?
— Не ори — сейчас разберемся, — сделав хряку жест «заткнуться», Тигр осторожно подошёл поближе. — Эй, косолапый, хряк тут нервничает — говорит, что ты на его территорию залез.
— Вот этого, —Тигр ткнул пальцем куда-то, где, судя по визгам, находилась пострадавшая сторона.
Тигр со стоном оформил себе смачный «фейспалм» — медведь виртуозно эксплуатировал свой образ медлительного тугодума, хотя все уже убедились, (кое-кто, кстати, посмертно) что при необходимости он может думать и двигаться молниеносно.
— Вот. Этот. Хряк. Говорит. Что. ТЫ! Залез. На. ЕГО! Территорию. Что ты можешь нам пояснить?
— Я? Да я ничё. Я рыбачу. Вот удочка, — Медведь продемонстрировал всем дубину. — А в чем проблема?
— Проблема в том, — устало вздохнул Тигр, — что это территория хряка.
— Да нифига. Вот они, — медведь указал на ласточек, — тут живут. А он сюда только пожрать ходит.
— И тем не менее, на чужую территорию без приглашения лезть нельзя!
— Полосатый, ты что — совсем опух? Ты на себя сперва посмотри. Кстати, меня-то как раз приглашали.
— Ага! Как раз именно они! — Медведь радостно помахал кружащим в небе птицам. — Говорят, хряк совсем разбушевался — носится, как оглашенный, деревья ломает, кусты топчет, может берег обрушить. А у них там гнёзда, между прочим. Вот они меня и попросили посидеть. Покараулить. Чтобы всем спокойнее было.
— Да что мы с ним разговариваем вообще! — осмелевший, в присутствии Тигра и Волка, хряк, воинственно копнул копытцем землю и ринулся в атаку. — Гэть его!
Книга советовала чаще улыбаться. По словам автора, это располагало окружающих. Поэтому медведь улыбнулся, продемонстрировав всем частокол длинных, хотя и не очень чистых, клыков. Хряк, увидев их, затормозил так, как будто налетел на бетонную стену, а Тигр с Волком прыжком набрали безопасную дистанцию.
— Не. Это новая фишка такая — «вежливость». Улыбаемся, не грубим, здороваемся со всеми. Привет, хряк...
— Да ну и плевать. И не очень-то и хотелось, — не спуская глаз с «улыбки», хряк принялся сдавать назад. — Подавись. У меня скоро много всего будет, а вы будете локти кусать…
— Мы санкции наложим, — снова высунулся Волк. — Прям на порог.
— И я рад вас видеть, — Медведь повернулся, продемонстрировав всем троим необъятную косматую задницу. — Жаль, что вы уже пошли отсюда к чёрту.
— Уходим, — хмуро скомандовал Тигр. — На счёт санкций подумаем. Надо, чтобы они не жидковаты были, но и не слишком твёрдые — правильной консистенции.
— Ты мне уже что-то толковое посоветуешь?
Хряк возбужденно бегал вокруг козла, который сидел и задумчиво жевал галстук. Галстук ему нужен был для солидности — козел уже огреб от медведя и теперь считал себя экспертом—медвежатником с мировым именем, поэтому старался выглядеть презентабельно. Поправив рога, которые, после этого, держались на скотче и постоянно сваливались, он принялся задумчиво чертить по земле копытом.
— Ну, если учесть твою щетину, шкуру, и процент жирности, то, если ты наберешь ещё пару кило, у медведя вполне может случиться изжога. А если в грязи изваляться, то и расстройство желудка. Это, знаешь-ли, не хухры-мухры. Кстати, если ещё и кабан подключится — там вообще... Кабан и щетинистей, и шкура потолще. Хе-хе — он месяц с животом маяться будет.
— Ты чо? Совсем? Какая, нахрен, изжога?
— А я? Он же что? Сожрёт меня?
— Ну, конечно — это же медведь. Но сам понимаешь — если столько жирного за раз сожрать...
— А если Тигра подключть? Волка? Вместе на него навалиться.
— Было бы хорошо. Тогда бы он тебя сожрать не успел бы, пожалуй. Задавить — задавил бы, но сожрать бы точно не успел, — козел задумчиво почесал голову. — Только они не согласятся.
— Почему? Мы же с ними теперь друзья.
— Не друзья, а партнёры. Не путай.
— Партнёры — они, как бы, за тебя, но, как бы, в общем. До определённого предела. У партнёрства есть четко установленные границы.
— А как определить, где эта граница?
— Легко. Где у медведя когти начинаются — там и граница.
— Тю, — хряк разочарованно хрюкнул. — А я-то думал...
— Я тоже думал, — козёл мрачно показал на отваливающиеся рога. — Потом мне объяснили. Тут дело ведь такое — медведя завалить можно, если толпой.
— Дело в том, что и медведь может кого-нибудь завалить. Тварь-то здоровая.
— И тогда остальные поделят его территорию. Чего ей пропадать-то?
— Так вот, — козел тяжело вздохнул. — Все хотят делить освободившуюся территорию, но никто не хочет быть тем, кто её освободит. Поэтому все сидят и ждут, пока кто-то с медведем не сцепится, что бы со спины навалиться и целым остаться. И все понимают, что тот, кто сунется первым — не жилец. Поэтому друг друга подзуживают, но никто с места не двигается. Так что, на них надежды нет.
— Да ну его, скотину эту! — хряк разочарованно махнул копытцем. — Только знает, что в земле ковыряться, а толку от него — ноль!
— Дык, вы же, вроде, вместе жрете, что он выкапывает.
— Ага. Только за это его и терплю. В остальном — тупая безыдейная скотина полностью лишённая полёта мысли. Быдло, если ты понимаешь, о чём я. Ты ведь понимаешь?
Хряк удивленно огляделся по сторонам, и не обнаружил козла. Вместо него перед ним стоял кабан. И судя по виду, последний его монолог он слушал и слушал внимательно. Хряк опасливо ткнул его в пятак, и пискнул «кыш!», однако, на кабана это впечатления не произвело. К тому же выяснилось, что граница партнерства проходит не только там, где начинаются медвежьи когти, но и по линии кабаньих клыков тоже — тигр с волком сидели на взгорке и старательно делали вид, что работают над санкциями. С противоположной стороны поляны, в кустах, сидел медведь, и старательно делал вид, что его там нет... Вечерело.
Старый дуб был прекрасен в своей величественности и мощи. Он рос на этой поляне задолго до того, как Медведь появился на свет и будет скрывать её своими раскидистыми ветвями, когда от могучего зверя не останется даже воспоминаний. Сильный, живой, настоящий. Не терпящий суеты и презирающий сиюминутные склоки. Вот и сейчас он реагировал на творящееся внизу действо лишь равнодушным шелестом листвы, с которой играл ещё прохладный весенний ветер.
Медведь тяжело вздохнул и заставил себя перевести взор ниже. Туда, где на трухлявом пне, во окружении всего лесного народа, стоял старый беззубый Волк, неумело взявший на себя роль обвинителя.
—... итак, — продолжил он давно начатую речь. — Исходя из всего вышеперечисленного и опираясь на вышесказанное, я вынужден с прискорбием констатировать, что Медведь, определённо, нарушил суверенитет Свиньи, вторгнувшись на поддубную территорию, тем самым...
— Хватит мямлить, — рассерженно каркнул расположившийся на самой нижней ветке дуба Орел. — Медведь виноват. Он проявил агрессию! Посмотрите на Свинью, она же до сих пор не отошла от шока!
Все послушно посмотрели. Свинья лежала на боку и тяжело дышала. Ее рыло было перепачкано кровью.
— Ничего я не проявлял, — вздохнул Медведь. — У меня под дубом берлога, о чём всем здесь присутствующим известно.
— Ничего себе не проявлял! — заверещал вертевшийся вокруг Свиньи облезлый Кролик. — Ты дал ей затрещину!
— Да она собственных детей жрала! — огрызнулся Медведь. — Почти в моём доме! Совсем сбрендила от валяния в грязи и желудей.
На поляне поднялся гвалт. Больше всех орали Волк, Орел и Кролик. Свинья попыталась что-то хрюкнуть, но смогла лишь что-то прохрипеть и громко пустила газы. При этом морда у неё была обиженная-обиженная. Как будто последнее отбирают.
Орел, тем временем, слетел с ветки и начал нашептывать что-то Волку. Тот уныло кивал, косясь на Медведя со смесью презрения и ужаса.
— В общем так, — сказал Волк, когда шум немного улегся. — Медведь признается агрессором. В этой связи ему запрещается появляться на поляне под дубом, а также питаться медом и ягодами в радиусе дневного перехода от него. Чуть позже мы озвучим прочие ограничения, которые, вероятно, коснутся рыбной ловли и охоты.
— То есть, вот так? — вкрадчиво поинтересовался Медведь.
— Да, так! — каркнул Орел из-за плеча Волка.
Это было последнее, что успела произнести надменная птица, прежде чем заметила огонек в глазах Медведя.
Далекий и, как казалось всем, давно погасший. Но внезапно вспыхнувший вновь.
На поляне было тихо. Волк конвульсивно дрыгал лапой, придавленный выкорчеванным с корнями пнем. Куски розового мяса, когда-то бывшие Свиньей, валялись то тут, то там, щедро покрытые перьями — тем немногим, что осталось от так и не успевшего вспорхнуть Орла. Про судьбу Кролика затаившиеся по кустам звери старались не вспоминать. Только Барс и Зубр спокойно смотрели вслед удаляющемуся Медведю.
— Разозлили Зверя, — спокойно проговорил Зубр. — Ой, зря...