Семейная идиллия
rmtkink24-253
Хочется хорошего вкусного фем!доминирования над Сашей.
Summary
— Настя... Ну, хочешь, накажи меня, я не знаю?..
— Серьезно?! — возмутился Саша. Он же пошутил.
— Привет! — Саша зашел в гостиную, чтобы поздороваться с Настей, — Я дома.
Настя в ответ промолчала, продолжая листать ленту в телефоне и игнорируя Сашу.
Молчание. Ясно, обиделась. Осталось догадаться, на что именно.
Абсолютный игнор. В конце концов, это бесит.
— Да что я вообще не так сделал?! Мы можем нормально поговорить?!
— Саш, ты сколько дней дома не ночевал?
— Блин, ну я же предупреждал, что у Ярика остаюсь, до него ближе, и он на тачке был. В чем проблема?
— Да у тебя вечно никаких проблем как будто бы нет.
— Настя! Ты что, мне не веришь? Ну, позвони Ярику, я не знаю. Что за сцены ревности?!
— Да при чем здесь ревность! Если ты забыл, я напомню, что ты обещал быть дома в эти дни! Пока дети уехали, и у меня несколько выходных, я хотела провести их с тобой, а не с Доктором Хаусом!
— Ну... Блин, ну, прости, что так вышло. Я правда забыл. Черт.
Над комнатой повисла напряженная тишина. Настя продолжила листать ленту, клацая ногтями по экрану смартфона, а Саша стоял, не зная, как исправиться. Как назло, и в следующие дни у него был очень плотный график, и он снова не собирался ночевать дома...
— Настя... Ну, хочешь, накажи меня, я не знаю?..
— Серьезно?! — возмутился Саша. Он же пошутил.
— Серьезно, Казьмин, как же ты достал со своими ночевками непонятно где, достало, что забываешь про нас! Я очень злюсь. Очень. Мне правда хочется тебя отшлепать, как нашкодившего взрослого мужика, потому что я очень зла.
— Хорошо-хорошо, ладно. Отшлепай, если тебе от этого станет легче. Я заслужил.
Настя тяжело вздохнула и внимательно посмотрела на Сашу.
— Иди умойся и переоденься в домашнее. Жду тебя в спальне, — сказала она ледяным тоном и удалилась в другую комнату.
Такая Настя пугала. Нет, она и раньше злилась, они скандалили, но всегда это было ярко, горячо, будто взрыв или пожар. Испанские страсти такие, которые обязаны закончиться жарким сексом на ближайшей поверхности или у стены. А такого холодного спокойствия и усталости Саша еще не видел. А еще... Она что, серьезно будет его шлепать? По шее побежали мурашки от этой мысли. Такое странно-приятное волнение. Это... интригует.
Что ж, госпожа Стоцкая приказала умыться и переодеться, так что Саша, отойдя от первого удивления, направился в гардеробную, а затем в ванную. Рутина помогла успокоиться и отвлечься от тревожного ожидания; привычно умывая лицо и переодеваясь, Саша думал о привычных вещах, вроде того, что нужно закинуть в стирку и какую футболку надеть завтра. Когда он закончил, было гораздо легче. Ну, что, в конце концов, может произойти? Они дома, вдвоем, впереди свободный вечер... С этими мыслями Саша зашёл в спальню.
Настя расслабленно сидела на кровати в черном кружевном и распахнутом шелковом халатике поверх. Длинные красивые ноги лежали одна на другой, вытянутые на черном страйп-сатине. Красиво и очень эротично. Саша сглотнул и несмело улыбнулся:
— А ты точно собралась меня наказывать? Выглядишь так, будто меня ждёт пара часов чистого кайфа, — игриво поигрывая бедрами, Саша подошёл к постели и наклонился над женой, мягко касаясь губами щеки.
Настя натянуто улыбнулась и упёрлась ладонью в Сашину грудь, аккуратно отталкивая.
— Что, вот так сразу, без прелюдий? — наигранно удивился Саша, уже стягивая домашнюю футболку.
— Да, вот так. Раздевайся полностью.
— Как прикажет моя женщина, — томно проговорил Саша, и, раздевшись до конца, аккуратно сложил одежду на стул.
Настя тем временем села на край кровати.
— Замечательно, а теперь встань на колени, любимый.
— Ты серьезно? — удивился Саша. Все ещё не до конца верилось, что Настя будет делать что-то такое.
— Абсолютно. На колени, — хищно улыбнулась она и приподняла брови в ожидании.
Саша принял правила игры легко. Его просто разрывало любопытство, что будет дальше, на что способна его женщина? В целом, идея побыть в ее власти не казалось стремной, скорее даже возбуждала. В Насте ее внутренний стержень всегда чувствовался, это привлекало, но никогда еще не выливалось в такие... игры.
Саша послушно опустился на колени.
— Вот так, хороший мальчик. Не все же Баярунасу наблюдать тебя с этого ракурса.
Саша усмехнулся. Ну, да, не упомянуть Ярика во время их сексуальных игр было нельзя. Все-таки ревнует.
— Все-таки ревнуешь, — озвучил он свои мысли.
— Ползи ко мне, — Настя говорила спокойно, ровно, не было в ее голосе ни стали, ни наигранной властности. Так обыденно, будто попросила передать ей чашку с чаем. Так обыденно, будто ей привычно, когда перед ней ползают на коленях голые мужчины.
Когда Саша подполз вплотную, Настя указала пальчиком на коленочки, намекая, чтобы он их поцеловал. Почему-то сразу же в голове всплыл образ Маргариты на балу, истершей колено о чужие губы. Настя сегодня тоже была королевой. Саша потянулся губами выше, поднимаясь по бедрам, но Настя резко его остановила:
— Нет! Может, позже я разрешу тебе. А сейчас ложись на мои колени.
— Что? — Саша не верил ушам. Она что, правда будет его шлепать? (да, пожалуйста)
— Ты слышал, Саша. Поперек колен, попой кверху. Я буду тебя наказывать. Сегодня ты послушный, но до этого был плохим мальчиком, помнишь?
— Да, моя госпожа, — тоном Альфреда сказал он, немного ерничая. Так не хотелось показывать свое желание. Стыдно.
Неловко вскарабкавшись животом на Настины колени, Саша уперся руками в пол спереди, а ногами привстал на носочки. Колени остались висеть в воздухе, так как не дотягивались до пола. Пока залезал, он на мгновение задумался, куда деть член, но Настя легко решила его замешательство, придержав его сбоку от своего правого бедра.
— Ты уже возбужден? Удивляешь меня, Казьмин.
— Да я сам в шоке, если честно, — отнекиваться было бессмысленно, так что он решил быть прямолинейным.
Настя поглаживала его ягодицы, то сжимая крепко ладошкой, впиваясь ногтями в кожу, то растирая, то просто легонько дуя на них. Когда эта прелюдия ей наскучила, она замахнулась и шлепнула по правой половинке. Удар получился смазанным и каким-то слабым.
— Черт, — выругалась она. Саша же от комментария воздержался: не хотелось злить эту женщину в таком положении, если честно.
Замахнувшись снова, Настя на этот раз опустила ладошку, как надо, звонко шлепнув. Саша пока не чувствовал боли, удары были щадящие, хоть и громкие. Настя примеривалась. Сделав еще несколько звонких легких шлепков, она наконец-то замахнулась, как следует, и тяжелая рука опустилась на ягодицу.
— Ай! — вскрикнул Саша, дернувшись, — Больно! — так, будто сам удивился этому.
— Конечно больно, дорогой. Мне тоже больно, когда ты нарушаешь свои обещания. Вот так, — сказала, и нанесла еще один сильный удар по другой ягодице.
Саша сдавленно вскрикнул и шумно выдохнул воздух.
Настя нанесла еще несколько сильных ударов, каждый раз (спасибо!) попадая по новым участкам кожи. В целом, было терпимо. Боль быстро отступала, оставляя только приятное чувство тепла.
— У тебя мурашки на попе, — тепло сказала Настя.
— Это от перепада температур на коже, — задушнил Казьмин.
— Ой, заткнись, — ответила Настя, и нанесла три удара по левой ягодице, в одно и то же место, подряд, над самым бедром.
— Ай! Ааай! — заорал Саша. Вот это было уже больно. Не ласково как-то, по-настоящему.
А Настя повторила то же самое справа. От этого Саша уперся ногами в пол и попытался уйти от ударов вперед, когда понял, что он ужасно возбужден. Его член едва-едва терся о Настино бедро, и, кажется, уже скользил по нему... о...
— Врешь, тебе нравится, Казьмин. Ты мне уже всю ногу намочил.
Настя дала ему небольшую передышку, запустив руку вниз и несколько раз проведя туда-сюда по стволу, особо огладив головку. Саша застонал. Черт, ему это нравилось. Когда Настя убрала руку, он поднял на нее голову, состроив щенячьи глазки, и потерся бедрами, ища контакта.
— Рано, — сказала Настя, и вплела пальцы левой руки в его волосы, хватаясь за них. Сначала она наклонила чужую голову вниз, а потом все-таки задрала повыше, так, что неудобно было глотать, — Красиво стоишь, Казьмин. Видел бы ты себя. И задница покраснела. Мальчик-мечта.
Саша только промычал что-то типа "угу", потому что говорить в таком положении было затруднительно. Но со стороны он себя представил, конечно. И подумал, что это зрелище, пожалуй, никому больше видеть нельзя, никогда. Слишком откровенно...
Настя вернулась к порке, продолжая держать Сашу за волосы. Нанеся несколько еще не сильных, но частых ударов (для разминки, что ли?), она замахнулась посильнее и снова ударила как следует. Саша попытался было дернуться, но дергаться было некуда: голова была зафиксирована. Он вдруг почувствовал себя таким беспомощным. Игрушкой в чьих-то руках. Куклой для битья. Настя наносила удары, не жалея, и Саша начал скулить и повизгивать, как девчонка.
Остановившись, Настя перехватила волосы правой рукой, склонившись к уху, и прошептала:
— Нравится мое наказание, дорогой?
От этого шепота, жаркого, томного, от чувства подчинения и необычно горящей жопы (ох, не так она обычно у него горела), Саша немножко начинал сходить с ума. Контраст и яркость всех ощущений будто перегружали нервную систему, и он начинал теряться в самом себе.
— Настя... — выдавил он, не зная, что еще сказать.
Настя отпустила его волосы, напоследок приятно поцарапав ноготками, и Саша сразу опустил ее вниз. Шея немного затекла. Настя прошлась влажными поцелуями по загривку, шее, плечу, и немного прикусила.
— Хороший мальчик, — сказала она, — Еще 10 ударов с тебя.
Саша с готовностью приподнял зад повыше. Нет, ему определенно нравилось происходящее, хоть он и не мог понять, почему, и вообще боялся сам себе признаться, что его это по-настоящему заводит. Хотя не признавать было трудновато, когда член стоит так сильно, что хочется хныкать и умолять о прикосновении. Почему-то он уверен, что умолять ему еще придется. И это тоже не вызывает внутреннего протеста, даже наоборот...
Настя начала бить, обрушивая не ладонь даже, а основание ладони, кость, так, что точно останутся синяки. Больно, очень. Шесть ударов подряд, чередуя ягодицы, но не места на них. Саша каждый раз выл, подавался вперёд, пытаясь уйти от удара, всхлипывал и дёргался, но не уворачивался и не пытался прикрыться, к его чести.
Настя остановилась и гладила его румяные ягодицы, едва касаясь и дуя.
— Ещё четыре, — выдавил Саша сквозь сопли.
— Я знаю, мой хороший. Мне просто показалось, что тебе нужна передышка. Я не слишком группа с тобой? Все в порядке?
В голосе Насти сквозило беспокойство. Да, она злилась, и сейчас совсем не жалела любимую жопу, но всхлипы снизу ее напугали. Всё-таки, наказание должно было остаться игровым, внести перчинки в их сексуальную жизнь, а не дропнуть одного из них в депрессию.
— Ещё четыре удара, моя госпожа, — настойчиво повторил Саша, более твердым и жёстким тоном, — Пожалуйста.
Настя услышала, что дыхание его восстановилась. Саша принял первоначальную позу, подвинувшись назад. А Настя почувствовала, как от ее бедра потянулась ниточка смазки, когда Саша, пытаясь встать поудобнее, ненадолго отстранил член от ее кожи. А она переживала, что от боли он обмяк. Как бы не так, кажется, ее любовник оказался мазохистом!
Снова просунув руку под живот Саши, Настя провела несколько раз по стволу, крепко его сжав, и получив в ответ на это совсем уж жалобный стон.
— Пожалуйста! — взмолился Казьмин, — Закончите наказание!
— Только не напрягайся, так больнее. Всего четыре удара.
И эти четыре удара упали звонким, колким, обжигающим огнем, таким ярким, что Саша едва не кончил от ощущений.
Настя провела ногтями по правой половинке, еще сильнее обостряя чувство жжения, пробиваясь сквозь марево охватывающего зад жара иголочками царапин. А потом схватила Сашу за волосы, подняла его на колени и впилась губами в губы, страстно и влажно целуя, выдыхая стон в поцелуй. Саша Тут же принялся двигать бедрами, зажав член между своим животом и настиной ляжкой, прижав ее к себе за колено, но Настя резко отстранилась и пережала член у основания:
— Нет! Мы еще не закончили. Сначала кончу я.
Саша разочарованно застонал, уткнувшись Насте в мягкую грудь и зацеловывая нежную кожу над бюстгальтером. Его вело невероятно, возбуждение растекалось по коже, отключало разум, оставляя только инстинкты. Он потянулся рукой к застежке, но Настя вдруг с силой сжала его запястье и жёстко отодвинула.
— Сначала спроси, — припечатала она, утверждая свою власть здесь.
Саше было не трудно попросить, на самом деле. Саше сейчас было необходимо ее раздеть, выласкать губами. И если она хочет, чтобы он об этом попросил — ему, правда, совсем легко. Слова сами срываются с губ, быстрее, чем он успевает их додумать:
— Можно снять? — спрашивает, заглядывая в глаза, просит. Зрачки у него огромные, почти во всю радужку, дыхание сбитое такое, губы влажные после поцелуя, и чуть покрасневшие от того, что он их кусал, пока Настя шлепала.
Настя медленно ослабляет хватку на запястье, возвращая Сашину руку к себе на талию, и проводит большим пальцем со его нижней губе, прижимая, любуясь. Мальчик поплыл. Красивый, сверкающий. И покорный.
— Можно, — помедлив, отвечает Настя.
И Саша, не опуская взгляда, медленно и осторожно спускает с нее лямки расстегнутого бюстгальтера; так же, будто в замедленной съёмке, откладывает его в сторону на тумбочку и медленно приближается к груди, чтобы продолжить поцелуи оттуда, где остановился. Прижимаясь губами к тонкому следу, оставшемуся от чашечки, руками он ласкал тело, гладил широко и нежно, а потом, дойдя ладонью до свободной груди, накрыл сосок другой губами, мягко всасывая и щекоча языком внутри. Настя дышала глубоко, иногда вздрагивала, но ещё молчала. Саша был уверен, что из упрямства и гордости.
И ещё потому, что хотела сохранить контроль у себя.
Она потянула Сашу за волосы назад, оттащив от груди и приказывая:
Саша сглотнул, так сладко в нем отзывались ее властные приказы. О, сейчас он готов быть вылизывать ее до мозолей на языке, лишь бы она его простила, лишь бы она его любила.
Он потянулся к тонким тесемкам трусиков, взглядом спрашивая разрешение их снять. Настя молчала и наблюдала.
— Можно мне снять с тебя трусики? — принял правила Саша.
— Да, — ответила Настя, но когда он потянул их вниз, дернула за волосы, чтобы он посмотрел на нее, и процедила, — Зубами.
И встала на ноги так, что одна ее нога оказалась между ног Казьмина, почти касаясь мошонки, а лицо Саши впечаталось в ее бедро.
Саша, поцеловав выступающую бедренную косточку, подцепил тесемку зубами и, наклоняясь, протянул вниз. Конечно, далеко она не ушла, нужно было подцепить и с другой стороны. Переступив на коленях, он придвинулся ко второму бедру, оглаживая Настины голени.
— Руки, — строго посмотрела Настя, и Саша поднял их ладонями вверх, показывая, что не будет больше касаться, — За спину, дорогой, — чуть мягче сказала она.
Что ж, за спину, так за спину. Вы знали, что у мужчин центр тяжести выше, чем у женщин? Так можно и нос разбить... Пока Саша размышлял о том, как будет объяснять свои травмы в театре, тело его двигалось: грациозно, виляя голой румяной задницей, наклоняясь и снова цепляясь зубами, успешно справляясь со стягиванием трусиков.
Настя была... очень мокрой. Смазка блестела на внутренней стороне бедер, демонстрируя ее возбуждение не хуже, чем член Казьмина демонстрировал его.
Саша поднял восхищённые глаза, состроил бровки домиком и спросил:
— Я могу начать тебя вылизывать? — и вдруг, расползаясь в улыбке, высунул язык и сделал это пошлое движение, будто лакает что-то, одновременно двигая бровями вверх-вниз.
И прижала наглую клоунскую морду своего парня носом к лобку.
— Вот так, — сказала она, поелозив вокруг клитора чужим лицом, — Лижи. Будь хорошим мальчиком.
Саше было охренеть как неудобно изгибать шею, чтобы так сильно откинуть голову, ещё и руки приходилось держать сзади, как было приказано. Но... Но власть его женщины заводила и толкала на безумства. Упёршись поудобнее коленями в пол, раздвинув ноги, чтобы быть пониже, Саша пристроился так, чтобы точно массировать языком клитор, надавливая и обводя, щекоча и перекатывая.
Настя издала первый стон и пошатнулась. "С одной стороны, князь приказа не давал," — подумал Саша, — "А с другой..."
И осмелившись освободить руки, подхватил свою женщину под бедра, опрокидывая на кровать, толкая дальше, на середину, чтобы и самому залезть. Сжал ляжки крепче, проходясь плоским языком по всей длине половых губ, всасывая в конце клитор, и повторяя движение снова и снова.
Настя стонала и извивалась, теряясь в ощущениях, пока, видимо, не вспомнила, что сегодня здесь главная. Тогда она приподняла голову, чтобы полюбоваться на растрепанную голову Саши между своих ног, и прижала его к самому входу, приказывая:
Сашу дважды просить не нужно. Двигая языком, он одновременно переместил руки на Настину грудь, перекатывая соски между пальцев, а когда почувствовал, что хватка в волосах ослабла, переместил губы на клитор (он был лучше вуманайзера, боже!) и медленно вставил во влагалище средний палец, надавливая на переднюю стенку.
Настя забилась в оргазме, выстанывая что-то про бога и человека. Саша не останавливался, пока она не сжалась и не отодвинула его руками в немой просьбе перестать. Сладко облизнувшись, он поцеловал ее бедро и поднял голову, заглядывая вверх молящим взглядом. Сам Саша готов был взорваться от возбуждения.
— Настя, — осмелился он ее потревожить, — можно я...
— Заткнись, Казьмин, — перебила она его, — Дай мне воды.
Воды. Ладно. Бутылка стояла на тумбочке, так что дотянуться было просто. Придерживая настину голову, он помог ей попить.
— Спасибо, — выдохнула она, — Иди сюда.
И притянула его к себе за шею, нежно целуя, оглаживая бока, спину, проходясь ногтями по ягодицам, притираясь животом, распаляясь заново.
— Возьми меня, — прошептала горячим дыханием в ухо, так, что у Саши побежали мурашки по макушке и шее.
Наконец-то! Саша был так благодарен за этот приказ, что просыпал десятки нежных поцелуев на настины лицо, шею, ключицы, плечи... Иногда он забывал, какая у нее нежная кожа, и в такие минуты, как эта, испытывал всеобъемлющий восторг от того, что снова открывал это для себя. И от того, что эта женщина позволяла ему ласкать себя. Отстранившись, глядя в глаза, Саша медленно вошел в нее до конца, не отрывая безумного какого-то взгляда. Ему всегда нравился этот момент. Проникновение. До того интимно, откровенно, уязвимо. Смотришь в глаза напротив и проникаешь в самое нутро, в жаркую плоть, раздвигая ее, проталкиваясь, сонастраиваясь. Пытаешься понять, каково это, отследить каждую микро реакцию на свое вторжение. Почувствовать прерывистое нетерпеливое дыхание. Поймать взглядом влажный язык, облизавший сухие губы. Красиво. Есть в этом что-то первобытное, животное. Очень древнее. Будто какой-то ритуал. Саша очень любил смотреть в глаза, когда входил. Будто в душу проникая.
И когда эта магия отпустила, Саша тоже себя отпустил, приникая поцелуем к пухлым губам и двигаясь размашисто и ровно. О, он знал, какой темп нужно взять, чтобы свести свою женщину с ума, заставить метаться и невнятно бормотать, вскружить голову избытком кислорода. Не медленный и не быстрый, издевательски-массажный, когда чувствуется каждый сантиметр движения, внутри и снаружи, но этого едва-едва не хватает, чтобы кончить. Будто волны накатывают, каждая кажется мощнее другой, но ни одна не может достичь невидимой линии на берегу, за которой находится удовольствие.
Настя стала рычать и впиваться пальцами в бедра Саши, пытаясь притянуть к себе резче, ближе, быстрее. Когти скребли по горячей еще после шлепков заднице, и жар расходился кругами, обостряя все ощущения. Саша стал двигаться жестче и глубже, прижался губами к шее, просунул руки под спину, придерживая и фиксируя. Специально притираясь лобком к клитору, чтобы усилить ощущения. И когда Настя стала совсем уж хаотично расцарапывать его спину, шею, впиваться зубами, куда попадет, он просунул руку между ними, надавив большим пальцем на клитор. Это толкнуло Настю в оргазм, она зарычала, сжавшись всем телом, зажмурившись, фиксируя бедра Саши своими скрещенными за его спиной ногами, плечи — руками, не давай ему отстраниться. Мышцы влагалища пульсировали, Саша от этой пульсации тоже почти кончал, но было мало.
Сочный шлепок по жопе, когда Настя вернулась в реальность, был таким неожиданным и — вдруг — оказался недостающим элементом для того, чтобы Саша, внезапно, кончил, смешно раскрыв глаза в удивлении и издав какой-то высокий короткий стон.
И заржал. Чмокнул Настю в плечо, откатился, и стал истерически смеяться. Над собой, очевидно: он настолько неожиданно и смешно кончил, что это его развеселило.
— Ну, дурак, Саш! Что ты ржешь? — возмутилась Настя. Не то чтобы она не догадывалась, но очень хотелось переключить внимание на себя.
— Прости, прости, — досмеиваясь, ответил Саша, — Просто я сам не ожидал, так смешно вышло, — и передразнил свой оргазменный писк.
— Господи, я живу с великовозрастым ребенком, — подняв глаза к потолку, картинно сказала Настя, — Иди сюда, Саш.
И переплелась с ним руками и ногами, уютно устроившись головой у груди.
— Я люблю тебя, знаешь? — сказала.
— Знаю. Я тоже тебя люблю, — ответил уже успокоившийся Саша и поцеловал жену в макушку, — Спасибо, что терпишь меня.
— Ты, главное, ночуй дома чаще, ладно? Мне грустно без тебя.
— Я постараюсь... Просто сейчас такой период, куча репетиций, и... Прости, в общем. Я не знал, что для тебя это так важно.
— Прости, — и еще раз чмокнул в макушку.
Они лежали так еще какое-то время, каждый думая о своем. Саша уже строил планы на следующие дни, размышляя, как бы ему все-таки остаться у Баярунаса еще на одну ночь, чтобы выспаться. Настя думала о том, как ей понравилось доминировать, а еще о том, как Саше понравилось, когда она его шлепала, и какая красивая у него была задница, и как вкусно от него пахнет сейчас, потом и сексом. А потом они по очереди сходили в душ и довольные легли спать. Такая вот семейная идиллия.