Новелла «Во тьме». Глава 1.4 - Кошмар
В городе Ханьхай произошла жестокая расправа над всей семьёй. Следственно-оперативная группа отдела по особо тяжким преступлениям немедленно выехала на место для проведения расследования.
Тао Лунъюэ ехал в одной машине с Се Ланьшанем. Они сидели спереди — один за рулём, другой на пассажирском сидении. Сзади устроилась новенькая девушка.
Видя, что Се Ланьшань был не в духе, Тао Лунъюэ нарочно поддразнил его:
— Эй, начальство ведь запрещает разглашать детали дела посторонним. Как думаешь, если я притащу с собой товарища из дорожной полиции на место преступления, это ведь будет считаться нарушением, да?
Возможно, из-за того, что в последнее время каждую ночь его мучили кошмары, казалось, что в голове у него есть какая-то нервная жила, которую кто-то яростно тянет и она вот-вот порвётся. Се Ланьшань потёр виски: голова снова разболелась, и ему совсем не хотелось препираться с Тао Лунъюэ.
— Что такое, плохо себя чувствуешь? — поинтересовался Тао Лунъюэ.
— Да нет, — пробормотал Се Ланьшань. — Просто мысли давят, вот и не сплю толком.
Головная боль — проклятие, которое осталось с тех времён, когда он работал под прикрытием. Сначала она давала о себе знать лишь лёгкой ноющей болью, но в последнее время приступы становились такими сильными, словно горы рушатся и земля трясётся. Терпеть становилось всё сложнее. Однако перед отцом и сыном Тао Се Ланьшань не осмеливался показывать слабость — боялся, что они подумают, будто он подцепил наркотическую зависимость.
— Держи сигарету, взбодрись немного, — Тао Лунъюэ снял руку с руля, залез в карман и кинул Се Ланьшаню пачку «Чжунхуа».
Се Ланьшань мельком взглянул и с видом, будто сигарета ему совсем не по душе, поморщился.
— Ты хоть моего старика и не уважаешь, но чтоб ещё и «Чжунхуа» тебе была не по душе?
Он, как и Се Ланьшань, тоже звал своего отца просто «стариком».
Се Ланьшань сжал в руках красную пачку, нехотя достал сигарету и сунул в рот:
Тао Лунъюэ тут же достал зажигалку.
— И откуда у тебя деньги на такие дорогие сигареты? — Се Ланьшань выпустил лёгкую струю дыма, затянулся всего раз — и сразу отложил. Вкус «Чжунхуа» ему всё так же не нравился. — Опять нарушаешь?
— Да ты что, с чего бы! — отмахнулся Тао Лунъюэ. — Мне просто впихнули. Помнишь, как в прошлый раз табачное управление вместе с полицией проводили рейд против уличных торговцев сигаретами? Поймали пятерых. Один из них — как раз мой знакомый.
— Тот самый Чжан Юйчунь. Ты его тоже видел.
— Этот парень раньше сидел на наркотиках, а теперь встал на путь исправления — семью кормит, не просто ему. Я видел, как парень в форме средней школы пытался у него купить сигареты — он кулаком махнул, пацан в страхе убежал. Я разузнал — из пятерых, кого тогда взяли, только он один не торговал палёнкой. Ну я и сказал ребятам из участка — у него, конечно, нет лицензии, но если ничего серьёзного не нарушал, пусть просто проведут беседу и отпустят. — Тао Лунъюэ усмехнулся. — Это ты меня учил. Строгий закон, мягкое применение — в этом и проявляется милосердие того, кто его исполняет.
Се Ланьшань немного помолчал, не стал комментировать собственные прежние слова и просто спросил:
— А этот парень сейчас чем занимается?
— Он как-то упоминал… вроде бы развозит еду или посылки? Честно, уже не помню, — сказал Тао Лунъюэ. — Ладно, брось ты про него, давай лучше о тебе поговорим.
— А что говорить-то? — усмехнулся Се Ланьшань. — Ты ведь, даже знаешь, есть ли у меня прыщи на заднице.
— Чем ты вообще занимался эти два месяца отстранения? Как в воду канул — ни встреч, ни звонков.
— Ничего, просто колесил по стране, наслаждался пейзажами.
— Ты ещё и недоволен? — Тао Лунъюэ услышал, что тот ответил с неохотой, — Я тоже считаю, что перевод это полный абсурд, а психологическая помощь — вообще чушь.
— Скажи это своему отцу, — лениво бросил Се Ланьшань, обернувшись к нему. — Если меня ещё раз переведут, то я уже буду охранять вход в здание.
— Старик на самом деле хочет для тебя только лучшего, — глубоко вздохнул Тао Лунъюэ. — У него когда-то был подчинённый, который после работы под прикрытием сильно изменился. Жена его едва перестала узнавать, сбежала с дочкой. Раньше это был настоящий мужик — кровь проливал, и бровью не поведёт. А потом стал всё время смотреть в потолок и плакать. Подсел на наркотики, бросал, но снова возвращался. В конце концов всё стало совсем плохо — и он прыгнул с крыши. Старик боится, что ты под давлением тоже пойдёшь по тому же пути.
Се Ланьшань тоже слышал о судьбе того полицейского по борьбе с наркотиками. Это неудивительно: работать под прикрытием, словно идти по лезвию ножа. Примеряя чужую личность и играя роль, неизбежно начинаешь испытывать колоссальное давление и сталкиваешься с психологическими трудностями. Ведь если не погрузиться в роль достаточно глубоко — жизнь может оборваться, а если погрузиться слишком сильно — выбраться из неё становится невозможно.
Се Ланьшань не считал, что он испытывал особое психологическое давление. Просто некоторые люди всегда были любопытны к его опыту работы под прикрытием и пытались кое-что узнать. На это он отвечал одно и то же: не помню.
— Кстати, — снова вздохнул Тао Лунъюэ, — есть одна вещь, которую я не понимаю. Не кажется ли тебе, что кто-то на тебя точит зуб? Ты рисковал жизнью и вернулся от Му Куна. Можно сказать, без твоей операции дело бы не удалось, за это тебе бы и первую степень за заслуги дать не помешало. Вторая — ладно, но потом ты так ярко проявил себя в отделе тяжких преступлений, а тебя даже до заместителя начальника не повысили.
Тао Лунъюэ в детстве не раз подшучивал над Се Ланьшанем, и, став взрослым, почувствовал за собой должок. Он всегда считал, что начальство слишком строго к Се Ланьшаню, словно считает, что должность начальника отдела тяжких преступлений не для него. Поэтому он сам предложил уступить место, но руководство отказало.
— Му Кун? Тот самый крупный наркобарон из Золотого треугольника, Му Кун? — девушка на заднем сиденье всё это время молчала, но услышав имя Му Куна, вдруг оживилась. Она наклонилась вперёд и, взволнованно глядя на Се Ланьшаня, спросила: — Ты тот самый полицейский, который шесть лет работал под прикрытием у Му Куна?
— Не шесть, — ответил Се Ланьшань. — Первые два года я только «втягивался», чтобы заслужить его доверие. Это было непросто.
Девушку звали Дин Ли, её недавно, в порядке исключения, приняли в отдел тяжких преступлений. Город Ханьхай стремительно менялся, на улицах становилось всё больше иностранцев, и количество дел с их участием заметно росло, поэтому городское управление остро нуждалось в сотрудниках со знанием иностранных языков. В тот момент её любопытство зашкаливало, и она пристала к Се Ланьшаню с вопросами:
— А Му Кун был действительно очень привлекательным? Говорили, что он был метисом, со смешанной кровью, и четверть китайской крови у него тоже была. Я смотрела в интернете его размытые фото — казалось, у него была маленькая бородка, и выглядел он довольно сексуально.
Се Ланьшань задумался на мгновение, затем слегка кивнул:
Дин Ли наклонилась ещё ближе к Се Ланьшаню, улыбка стала ещё более игривой:
— В сети уже давно разлетелся пост под заголовком «Сплетни о самом красивом наркобароне в истории». Жаль, что вскоре его удалили.
Вдруг Дин Ли понизила голос, будто раскрывая тайну:
— Там также говорилось, что Му Кун был жесток, упрям и мнителен. Наш агент смог внедриться именно потому, что он обратил на него внимание…
Се Ланьшань подавился воздухом.
— Будь серьёзнее и не ведись на всякие слухи! — строго обратился Тао Лунъюэ к Дин Ли, а потом, слегка наклонив голову, бросил многозначительный взгляд в сторону Се Ланьшаня. — Хотя, если подумать, — продолжил он, — старик рассказывал, что раньше и наркоконтроль, и пограничная полиция отправляли агентов в Золотой треугольник. Но ни один из них так и не встретился с Му Куном лично. Так что в этих слухах, наверное, есть доля правды. Как ты думаешь, может, тот действительно к тебе что-то испытывал?
Очевидный бред, однако Се Ланьшань с намеренной загадочной улыбкой ответил Тао Лунъюэ:
Тао Лунъюэ понимал, что Се Ланьшань не особо любил вспоминать те годы под прикрытием, поэтому сделал паузу и сказал:
— Вооружённая группировка, что осталась после Му Куна, за последние два года вновь начала оживать, хотя её масштаб значительно уступает прежнему.
— Говорили, что Му Кун был полным психом, для него убийства и поджоги — пустяки. Ходили слухи, что у него была свора злых собак, и если кто-то из подчинённых не повиновался, он публично вынимал ему внутренности и кормил ими своих собак…
— Это ещё ничего, есть и похуже.
Се Ланьшань помассировал слегка ноющую височную область и неопределённо буркнул.
Тао Лунъюэ снова повернулся и бросил взгляд на Се Ланьшаня:
— Мне просто любопытно, Му Кун реально был сумасшедшим?
Этот вопрос неожиданно погрузил Се Ланьшаня в молчание.
Дин Ли уже села обратно на место, Тао Лунъюэ тоже молчал. В машине воцарилась странная тишина — словно хрупкая фарфоровая посуда, готовая в любой момент с треском разлететься на куски.
Он опустил голову, долго не говоря ни слова, медленно затушил сигарету и ответил: