Новелла «Во тьме». Глава 2.7 - При встрече глаза налились кровью
После того, как Шэнь Люфэй покинул городское управление полиции Ханьхая, он сел в черный Бентли.
В машине он спросил у Фу Юньсяня:
— А если я действительно убийца?
Фу Юньсянь, держа в зубах сигарету, равнодушно ответил встречным вопросом:
Смысл был очевиден: даже если бы он и правда был убийцей, Фу Юньсянь всё равно сумел бы доказать его невиновность в суде.
Шэнь Люфэй усмехнулся, признавая профессионализм собеседника:
Небо постепенно темнело — наступал вечерний час пик. Машины заполнили улицы, превращая движение в вязкий поток; из выхлопных труб клубами валил серый дым, растворяясь в воздухе.
Проехав перекрёсток, Шэнь Люфэй вдруг сказал:
— Адвокат Фу, не могли бы вы подвезти меня в одно место?
Фу Юньсянь немного помолчал, потом спросил:
— В тот самый жилой комплекс «Цзинцзян Хаоюань», где произошло убийство всей семьи?
— На следующем перекрёстке поверни налево, поезжай в «Цзинцзян Хаоюань».
Фу Юньсянь знал Шэня Люфэя уже много лет. Он любил всё красивое, но не питал интереса к мужчинам, поэтому между ними всегда сохранялись ровные, почти безупречно-вежливые отношения — не слишком близкие, но и не холодные.
Сначала они общались только по электронной почте или телефону.
Шэнь Люфэй пришёл к нему сам, заплатил внушительный гонорар, заявив, что хочет послушать истории о «первом адвокате в стране по уголовной защите». На самом деле, его интересовали истории убийств.
Для Фу Юньсяня этот молодой человек был образцовым представителем золотой молодёжи: элегантный, воспитанный, с утончённым вкусом и художественным взглядом на мир. Почти идеал с точки зрения высшего общества. Но этот юноша, имея всё, что только можно пожелать, не искал удовольствий светской жизни, а вместо этого проявлял болезненный интерес к преступлениям. И это само по себе было тревожным.
Вскоре они прибыли в «Цзинцзян Хаоюань».
Когда Шэнь Люфэй вышел из машины, Фу Юньсянь сказал:
— В тебе живёт нечто, и однажды оно прорвётся, как вода через плотину. Ты не сможешь удержать это. Так что, вместо того чтобы мучительно подавлять, позволь ему выйти наружу — пусть всё идёт своим чередом.
— Я знаю, — вежливо кивнул Шэнь Люфэй и направился прочь.
Небо уже полностью почернело. Никто не знал, как долго он пробудет там.
Водитель обернулся к Фу Юньсяню:
— Не стоит, — ответил тот. Закончив одну сигарету, он тут же закурил другую, выпустил облачко дыма и добавил:
— Жена ждёт меня дома — ужин ещё не готов.
В это время отдел по расследованию убийств всё ещё работал сверхурочно. Лишь Се Ланьшань ушёл пораньше и теперь, свернувшись на диване, смотрел дома криминальный фильм про полицейского под прикрытием. Картина вышла в прошлом году, собрала более десяти миллиардов юаней и пользовалась большим успехом. Говорили, что она основана на реальной истории — и снята, надо признать, достоверно. Все коллеги уже успели посмотреть и хвалили её, даже звали Се Ланьшаня пересмотреть вместе, но он отказался.
Теперь, наконец включив фильм, Се Ланьшань понял, что не чувствует с героем никакой связи. На экране наркобарон поймал агента под прикрытием и пытал его, пока тот не испустил последний вздох — всё тело полицейского было изранено кнутом. Се Ланьшань усмехнулся и подумал, что ему, по крайней мере, повезло избежать такой участи.
Когда он только вернулся в строй, начальство устроило ему полное медицинское обследование, которое всех успокоило. Ни следов наркотиков, ни болезней, человек, прошедший через огонь и воду, а на теле даже ни одного свежего шрама. Врач, который делал обследование Се Ланьшаню, был поражён и сказал, что ему явно улыбается удача и судьба.
Се Ланьшань ничего не ответил. Если бы его спросили, он сказал бы, что его оберегал Му Кун.
Во время работы под прикрытием он сопровождал Му Куна в Лаос — они ехали на встречу с наркобароном, чтобы обсудить открытие нового канала сбыта. Среди сопровождающих был толстяк весом под двести кило — местный мелкий босс, но со своими амбициями. На шее у него блестела золотая цепь толщиной с палец, и, несмотря на всю секретность поездки, выглядел он как ходячая мишень.
По дороге они проезжали через знаменитую местную «деревню СПИДа». Стоило машине остановиться, как их со всех сторон окружили дети — худые, измождённые, с огромными глазами, выпрашивающие хоть крошку еды. Толстяк, расчувствовавшись, полез в карман, вытащил пригоршню ярких конфет и уже собрался раздать их.
Се Ланьшань молча перехватил его запястье и холодно произнёс:
Эти красивые «конфеты» на деле были новым видом наркотика, тщательно замаскированным под сладости.
— Что тебе до них? — фыркнул толстяк, пытаясь вырваться. — Они же не китайцы. К тому же, половина из них уже больные, всё равно скоро подохнут.
Се Ланьшань не ослабил хватку, наоборот — сжал запястье так, что сустав едва не вывернулся. Он произнёс твёрдо, по слогам:
— Ладно-ладно, святой Се, ты победил, — пробормотал тот, морщась от боли. — Как скажешь.
После встречи с наркобароном, когда все вернулись на базу, толстяк не удержался и решил отомстить. При всех, прямо перед Му Куном, он рассказал о случившемся в деревне и, не таясь, заявил, что подозревает Се Ланьшаня.
Му Кун развалился на диване, вертел в пальцах короткий нож и молчал, но взгляд его был холоден и колюч, будто клинок в темноте.
Се Ланьшань, не выказывая ни страха, ни раздражения, спокойно объяснил:
— Мы остаёмся здесь ещё на несколько дней. Впереди крупная сделка, нет смысла привлекать внимание.
— Не бывает такого, — лениво ухмыльнулся толстяк. — Если ты не святой, значит, ты, чёрт возьми, коп. Так кто ты, а?
Толстяк, криво усмехаясь, подошёл ближе:
— Если ты не коп, докажи. Попробуй сам. Невозможно быть наркоторговцем, ни разу не попробовав товар, верно?
Поскольку Се Ланьшань служил в спецподразделении, он был готов к тому, что его заставят употреблять наркотики. Он сразу же достал из кармана пакет с «конфетами». Разорвал упаковку, собираясь высыпать новейший наркотик себе в рот, но вдруг его остановили.
— Постой, — у толстяка возникла более изощрённая идея. Его мясистое лицо исказила злобная улыбка. — Это для детей. Мы взрослые мужики, если хочешь попробовать — так давай что-то по-настоящему кайфовое.
С этими словами его подручные принесли пакет с белым порошком — редчайший 99,9% чистоты, так называемый «пятый сорт».
Сев, Се Ланьшань принял вид опытного потребителя и сказал:
Му Кун всё так же мрачно смотрел на него.
Он умело рассыпал небольшую горошину порошка на лист фольги, поджег её зажигалкой и медленно нагревал. Белый дым быстро поднялся в воздух. Се Ланьшань скрутил бумажную трубочку, собираясь вдохнуть.
Свист! Нож упал рядом с фольгой, останавливая Се Ланьшаня.
Му Кун встал и подошёл не к Се Ланьшаню, а к толстяку.
Он схватил деревянную палку и яростно ударил толстяка более десятка раз, пока у того не треснули зубы, а изо рта не потекли свежая кровь и слюна.
Даже Се Ланьшань не смог сдержаться:
— Не волнуйся, он терпеливый, — улыбаясь, сказал Му Кун и сунул сломанную доску в рот толстяку. — Правда, ты терпеливый?
Толстяк не смог ответить и только кивнул.
Му Кун, наконец, был доволен. Он отбросил доску, указал на «пятый сорт» на столе и сказал Се Ланьшаню:
— Никогда не прикасайся к этой дряни.
Поняв, что Се Ланьшань одинаково проявляет жалость и к наркодилерам, и к простым людям, толстяк обрадовался и положил руку ему на плечо:
— Похоже, ты действительно не коп, а настоящий бодхисаттва.
Му Кун выгнал всех из комнаты и добавил:
— Есть кое-что интереснее наркотиков. Хочешь попробовать?
Когда Му Кун говорил эти слова, он был так близко к Се Ланьшаню, что почти прижал его к дивану. Он сжал его подбородок и смотрел удивительно горячим, проникающим взглядом.
Но Се Ланьшань сделал вид, что не замечает и не понимает.
— Скучно, — с досадой сказал Му Кун и отпустил Се Ланьшаня, налив себе бокал вина. — В тебе есть какой-то героизм, ты действительно похож на полицейского.
— Я сын копа, — спокойно ответил Се Ланьшань.
— Тогда почему не пошел по его стопам?
— Я облажался. — Се Ланьшань говорил мало, и Му Кун взял инициативу на себя.
— Был в тюрьме? Тебя когда-нибудь головой в унитаз пихали?
— Да, — сказал Се Ланьшань, не ожидая, что Му Кун знает такие подробности.
— Даже если сын копа не стал копом, у него нет причин становиться наркоторговцем, правда?
— Все зарабатывают на жизнь, неважно как.
У Се Ланьшаня было своё объяснение. Его отец был героем, погибшим при исполнении. Мать же сошла с ума и провела остаток жизни в психушке. Он хотел пойти по стопам отца, но в итоге натворил серьёзных бед и был исключён из органов. В тюрьме его унижали и преследовали, что озлобило его. Он сбился с правильного пути и быстро стал преступником. История не новая, но правдоподобная.
Он также участвовал в последней операции по поимке Му Куна. Только он знал план “Б” Му Куна — путь для отчаянного бегства.
— Отпусти меня, иначе ты никогда не узнаешь, как погиб твой отец, — сказал Му Кун, загнанный к обрыву, без пути для побега, но спокойный и улыбающийся. — Я уже выяснил, кто такой «Ученик». Не хочешь узнать, кто убил твоего отца?
Се Ланьшань задумался, но всего на три секунды — в этот момент снайпер убил другого наркоторговца рядом с ним.
Он был ошеломлён и не успел среагировать, когда красная точка прицела оказалась у него на лбу.
— Мы были так близки... могли бы стать ещё лучше... — Му Кун выглядел почти жалким перед Се Ланьшанем, который уже опустил оружие.
Когда все остальные вокруг пали, Се Ланьшань холодно ответил:
Вертолёт грохотал, приближаясь. Му Кун одним прыжком схватился за лестничный трос, сброшенный из вертолёта. Неожиданно он выстрелил в снайпера, который был на высоте, и убил его, затем сказал Се Ланьшаню:
— Живи, Се Ланьшань, живи до того дня, когда я вернусь за тобой.
Поднявшись к двери вертолёта, он повернулся и послал ему воздушный поцелуй.
Вскоре прибыли подкрепления. Не колеблясь, Се Ланьшань поднял плечевой ракетный гранатомёт и уничтожил вертолёт Му Куна. После мощного взрыва остатки вертолёта упали в реку Меконг, но тело Му Куна так и не было найдено, и до сих пор никто не знает — погиб ли он при взрыве или сумел сбежать.
Когда Се Ланьшань только вернулся, ходили слухи, что он отпустил Му Куна. Но этот слух вскоре был жёстко подавлен его непосредственным начальником.
Когда экран погас, Се Ланьшань снова погрузился во тьму. В его доме не горело ни одной лампы, лишь тусклое мерцание телевизора разрывало темноту.
Он вспомнил слова Старика Тао, сказанные ему днём: «Ты сам знаешь, за что наказан».
Се Ланьшань подумал, возможно, семена сомнений были посеяны именно тогда.
Двухчасовой фильм, наконец, завершился: все счастливы, хорошие получили награды, плохие — пойманы, чёрное и белое, всё предельно ясно.
В отличие от других, кто после фильма плакал, Се Ланьшань отрешённо встал, достал из ящика визитку, которую дал ему Тао Цзюнь, и долго смотрел на неё.
«Психиатрическая лечебница, — подумал он. — Наверное, стоит сходить.»