Жилимман. M42.

Жиллиман смотрел, как Карамар взмыл над собором, его крылья практически касались стен. Длинная голова, ныне ободранная и окровавленная, резко повернулась в сторону воинов человечества. Двери распахнулись, и помещение вошел тетрарх Феликс, его Примарисы ударили по демону вихрем из плазмы и болтерного огня. Демон лишь засмеялся и бросился на них, разбросав и убив троих.
— Я покончу с этим, — произнес примарх. Он огляделся вокруг.
Жиллиман заметил в соборе несколько сломанных лестниц, что вели к
разрушенной галерее. Они тряслись, когда он взбирался по ним, камни
сыпались на пол. Робаут остановился на краю отсутствующего этажа.
Демон сложил крылья и развернулся в воздухе. Он вновь пролетел по небу, возвращаясь к сломанным часам и примарху.
— Ты сдохнешь, маленький император, — обратился Карамар, — вместе со своим Империумом.
— Я так не думаю, — ответил Робаут.
Жиллиман подождал, пока взвывший демон подлетит ближе, а затем
спрыгнул. Он преодолел шесть метров, несясь на встречу демону. Карамар повернул свой освежеванный череп, чтобы схватить примарха. В последнюю секунду Жиллиман выхватил Меч Императора и вогнал его в спину чудовища, пронзив его механическое сердце.
Демон взвыл, размахивая крыльями. Жиллиман налег на меч, заставляя
Карамара подниматься все выше и выше. Сила в мече нарастала, и он начал светиться сильнее, пока обжигающий свет не начал бить из каждой раны и отверстия в плоти демона.
— Сейчас, повелитель, прыгайте! — закричал Тигурий.
Жиллиман оттолкнулся от демона, отпрыгнув в сторону, когда тот рухнул на землю, объятый пламенем, проходя через разрыв в пространстве и времени.
— Закройте разлом! — приказал Тигурий.
Ударная волна прокатилась по собору, выбив оставшиеся окна и обрушив еще одну секцию ослабленных стен. Оставшиеся порождения варпа замерцали, словно миражи, а затем растворились. Их монотонный счет угас лишь несколько мгновений спустя. Крики людей сменили грохот битвы, когда раненым стали оказывать помощь, и еще больше воинов ворвалось в собор.
— Все кончено, — произнес примарх. — Эспандор свободен от
колдовства Мортариона. Теперь можно приступить к его очищению.
Жиллиман вложил меч в ножны. Огонь погас, и собор снова погрузился во тьму, но определенная святость все еще ощущалась вокруг. Оружием самого Императора Робаут изгнал тлетворное порождение Хаоса. Он не мог не признать его эффективности. Он бы не смог одолеть такого врага без его помощи.
«Богоподобный» — подумал он.
Матье опустился на колени.
— Хвала Ему! — прошептал он. Слезы потекли по его лицу.
— Ты еще жив? — сказал Жиллиман с легким удивлением.
— Император защищает. Император защищает! — произнес Матье, впадая в религиозную лихорадку. — Пока вы сражались и остальные умирали, я был невредим! Хвала Ему! Хвала Ему! Император коснулся этого места!
Робаут пожал плечами. Бой был окончен, он устал. Пустота внутри него
казалось стала еще глубже после встречи с демоном. Его сердца бешено
стучали, а старый шрам зудел.
— В нем осталась сила, даже сейчас.
— Я ощущаю его любовь к человечеству, — произнес Матье. — Я чувствую его присутствие! — Он запнулся в собственном восторге. — Скажите мне честно, о Лорд Регент — Император любит нас, повелитель? Не говорите, что я ошибаюсь!
«Император не любит отдельных людей — подумал Жиллиман. — Он не мог позволить себе привязанностей — это откровенная практика для невозможной задачи, которую он вознамерился выполнить. Он не любил своих сыновей, Он не любил людей, но Он любил человечество. Мне трудно его простить. Неужели его решение должно было быть построено на лжи? Лжи, скрываемой за другой ложью».
Вопрос Матье лишь сильней погрузил Робаута в меланхолию. Больше всего на свете ему хотелось еще раз поговорить со своим приемным отцом Конором. Он был благородной душой, ему можно было доверять. Истинный отец.
«Если бы ты не умер перед прибытием Императора в Ультрамар, покинул бы я тебя так быстро, как мои братья покинули свои приемные семьи?» — спросил он самого себя.
Он знал ответ на этот вопрос, и это вызвало в нем чувство стыда. Никто не застрахован от последствий такой власти, говорил он себе, но это не делало правду приятней.
Он понимал. Он знал, чего хочет добиться отец и почему.
Столкнувшись с такими вещами, как Карамар, он снова и снова вспоминал об этом. Осознание того, что противостоит человечеству, заставило его увидеть полезность лжи. Мог ли Жиллиман с чистой совестью сказать, что любит всех тех, кто называл себя его сыновьями? Он едва знал их, особенно сейчас — кощунственные орды Коула в частности. Они тоже были средством достижения цели. Он и его «Отец» разделяли эту общую черту.
Мантия правителя была тяжела и непременно изменяла носящего ее.
«Я никогда не хотел быть тираном, — подумал Робаут. — Возможно и отец не хотел им быть. История уготовила роли для каждого из нас. Мы всего лишь фигуры на доске бесконечности».
— Повелитель, — прервал молчание Матье. — Пожалуйста, скажите,
Император любит нас?
«Мы гораздо больше похожи на тебя, чем ты задумывал, — продолжил
размышлять примарх. — Ты вложил в нас слишком много от себя. Не понимая этого, в собственном высокомерии, ты на самом деле сделал себя отцом. Мы — твои дети, во всех отношениях. Понимал ли ты это?»
— Повелитель?
— Император любит всех нас, — соврал Жиллиман. Он оглядел разбитое изваяние и немногочисленные обломки часов. — А теперь оставь меня, Матье. Я должен посоветоваться с трибуном и тетрархом.

Из книги "Темный Империум" Гая Хейли