Защита сегментума Ультима.

Тигурий услышал грохот и посмотрел на небо сквозь разбитые остатки крыши из затемнённого стекла, ранее скрывавшей путь к космопорту. Он смотрел, как один из реквизированных для эвакуации кораблей взлетает на колеблющихся огненных столбах. Пусть же их полёт будет быстрым и уверенным.

Над головой кружились и петляли облака тиранидских горгулий, временами пикировавшие вниз. Издали они казались птицами, но двигались с инстинктивной синхронностью, недоступной двуногим. Они летали среди тяжёлых серых облаков, пронизанных тошнотворно фиолетовыми нитями, скрывающими небо. Вот корабль пробил облака и рои горгулий, уверенно набирая высоту, оставляя позади обречённый мир.

За стенами улья воздух потемнел от чёрных ядовитых спор - их клубами изрыгали тысячи выросших в земле трубок. Сама земля некогда плодородного мира гнила и распадалась на составляющие, чтобы облегчить чужакам поглощение. На топливо для пожара, который однажды может поглотить весь сегментум Ультима, если его не погасит жестокий удар судьбы.

Даже здесь, в последнем прибежище человечества на этом мире, чудовищные инопланетные побеги начали прорастать из земли и обвивать опалённые битвой развалины. Многорукие тени мелькали в верхних уровнях улья, крались по паутине проводов и труб, дающих энергию, воздух и воду всем живым кварталам и зоне Администратума. С верхних шпилей доносились шелестящие трели поглощающих тварей, а из подулья – завывания гормогаунтов и ещё худших тварей, сливающиеся в чудовищную фоновую какофонию.

И над всем этим он чувствовал гротескные ни на что ни похожие импульсы разума улья, ждущего в голодном предвкушении.

Но Тигурий знал, что больше в нём не было ничего. В разуме улья не было настоящего сознания, лишь ненасытный голод колонии насекомых, раздувшейся в нечто огромное и всепоглощающее. Флоты-ульи были врагами в той же мере, что и бури, которые следовало выдерживать, или зараза, которую следовало выжигать. И это он сделает с огромным удовольствием, когда придёт время.

Ряд других подразделений примерно такого же размера и состава, как и приведённое им на Кантипур, проводил эвакуационные операции по всему субсектору Гола. Признаться, именно он и составил план, исследовав гобелены случая и судьбы, а затем осмыслив предсказания, что было в равной мере бременем и даром Тигурия. Левиафан становился сильнее с каждым поглощённым миром, и потому Ультрадесантники решили лишать щупальце флота-улья провизии всюду, где это возможно. Заморить зверя голодом, ослабить, чтобы он стал лёгкой жертвой для контрудара.

Конечно, самым лёгким решением стал бы Экстерминатус, за который выступали другие, включая магистра святости, Ортана Кассия. Сжечь атакованные миры, чтобы ульи пожирали сами себя. Тигурий знал, что Кровавые Ангелы и ордена их наследников используют схожие методы в системе Криптус, однако сомневался в долгосрочной осмысленности подобных действий, и не только потому, что видел в предсказаниях проблески их конечной тщетности. Нет, Левиафана можно было повергнуть, так же как повергли Кракена, а перед ним Бегемота. Если жертвовать людьми, которых они клялись защищать, то в чём смысл?

Тигурий чувствовал тепло каждой оставшейся в улье человеческой души. Все люди до единого – молодые и старые, мужчины, женщины, дети – казались крошечными угольками пламени, каплями крови в клапанах огромного сердца… пламени, способного гореть ярко, словно звезда. Люди были переменчивыми существами, способными при возможности достичь величия. И это сильнее всего прочего питало решимость Тигурия дать бой и сдержать Левиафана.

Император создал нас для защиты своего народа избранного, подумал он, и мы, сыны Гиллимана, исполним Его волю или умрём, пытаясь.

Из рассказа "Тень Левиафана" Джоша Рейнольдса