Никейский волк.

Масс-реактивные снаряды разорвались в воздухе перед Ариманом. Некоторые из них врезались в инстинктивно поставленные кайн-щиты, а предвидение корвида позволило ему увернуться от остальных. Огонь пирридов взорвал боеголовки, а биомантия павонидов изменила химический состав взрывчатых веществ сердечника, сделав их инертными.
Мандала объединяла их силы, становясь источником для каждого воина.
-Кто это?-закричал Амон, поднимаясь на пятый уровень исчислений.-Кустодианцы?
Ариман осмотрел пространство перед ними: слишком много подходов, затуманенных дыханием машин Золотого трона и потрескивающими разрядами электричества. Прицел болтера следовал за его взглядом, и он мельком увидел потрёпанные боем доспехи ледянисто-синего и зелёного цветов. Он почувствовал влажный животный запах обожжённой морозом кожи, костяных чёток и спутанных бород, едкого ликёра и сырого мяса, содранного с костей. В нос ударила дикая вонь, пронизанная холодной магией, которую черпали из первобытного сердца далёкого мира, мира, где жизнь почти ничего не стоила, а за землю платили кровью.
-Это не Преторианцы,-ответил Ариман, узнав эту силу.-Это Бьярки.
-Никейский волк?-переспросил Менкаура, в его голосе появились нотки паники.
Ариман повернулся к нему лицом, почувствовав всплеск страха в ауре провидца. Его концентрация ослабла, и отражённый болт задел наплечник. Лишённый силы, достаточной для пробития доспеха при ударе, снаряд взорвался в метре от его головы. Шрапнель врезалась в шлем. Зрение заволокло красным туманом.
Вой охотничьей стаи странным эхом разносился по пещере.
Его доспех зарегистрировал внезапное катастрофическое падение окружающей температуры.
-Приготовиться!-заорал Ариман, когда к ним с рёвом пронёсся ледяной шторм, сверкающий ураган острых осколков. Он сбивал их с ног, резал кожу и мешал их общей концентрации. Ариман поднял кайн-щит, слишком поздно. Тысячи ледяных игл врезались в его броню, порезали незащищённые участки кожи и выбросили его из исчислений. Резкий вой врезался в его разум, грубый и ищущий его рефлекс добычи.
Его конечности попытались закрыться от страха, но Ариман избавился от этой грубой атаки на его чувства.
-Я знаю твою силу, - сказал он, приседая и стреляя по теням, движущимся в тумане. Они были быстрыми, слишком быстрыми для воинов в тяжелой броне. Но куда бы они не метнулись, за ними сразу же следовал ударный грохот болтеров. Амон отступил, три снаряда попали ему в пластрон. Серебряный шлем Менкауры сиял в зимнем свете. Ещё больше снарядов засвистели рядом с ним, ударные волны отбросили его.
Рёв выстрелов был слишком сильным, слишком продолжительным только для трех воинов.
-Они не одни,-закричал Ариман, когда из тумана появилась фигура. Ариман перекатился и сделал пару выстрелов, которые попали атакующему в бедро и туловище. Первый срикошетил, второй сорвал кожаный тотем волчьего щита с нагрудника. Чудовищный топор с потрескивающим лезвием, покрытым рунами, врезался в землю, расколов каменный пол на том месте, где Ариман стоял за долю секунды до этого. Атака была настолько быстрой, что предвидение Аримана оказалось бесполезным.
На него обрушился ещё один удар, слишком быстрый, чтобы можно было его избежать. Он опустил плечо, вынужденный принять удар на наплечник.
Керамит раскололся, и удар отбросил его назад. Он тяжело приземлился и поднялся на одно колено как раз вовремя, чтобы встретить бешеную атаку легионера с бочкообразной грудью и раздвоенной бородой. Космический Волк взвыл, и в этом звуке было безумие, его разум потерялся в дикой душе Легиона. Ариман пустил копьё ужаса в мозг воина, но какой бы красный туман ни затуманивал его разум, страх смерти его не волновал.
-Твой малефикарум бессилен против меня! - взревел Космический Волк, его топор врезался в шею Аримана ударом палача. Благодаря предвидению Ариман уже сместился назад, и смертоносное лезвие прошло на расстоянии в ширину пальца от его горжета.
Ариман бросился вперёд и упер ствол болтера в бок воина.
-С силами или нет,-произнёс Ариман,-я всё ещё Астартес.
Он нажал на спусковой крючок, и с такой близкой дистанции повреждения были ужасающими: два снаряда пробили слои керамита и пластали, добравшись до тела под ними. Первый срикошетил от его рёберной пластины, прошёл по пластинам кирасы прежде, чем взорваться в колене.
Второй пробил живот и вырвался из спины.
Радость Аримана от нанесённых ран была недолгой, когда он увидел следующий удар воина за секунду до того, как ослепительно быстрый обратный удар попал в цель. Топор врезался в его нагрудник, припечатав Аримана к земле. Боль была ужасной, костяной щит его грудной клетки разлетелся на архипелаг осколков. Его основные лёгкие схлопнулись, уничтоженные ударной волной удара топора.