Отрывок из третьей книги Темного Империума "GodBlight" Гая Хейли

Он лежал в пыли возле трона императора-трупа. Он был перед блистательным Императором, бывшим таковым на протяжении множества веков.
- Отец, - сказал он, и когда он произнес это слово, это был последний раз, когда он имел это в виду. - Отец, я вернулся.
Гиллиман заставил себя посмотреть на столб света, на вопли душ, на череп с пустыми глазами, на бесстрастного бога, на старика, вчерашнего спасителя.
- Что я должен делать? Помоги мне, отец. Помоги мне спасти их.
В настоящем, в прошлом, он чувствовал бессловесное присутствие Мортариона рядом с собой и чувствовал ужас своего павшего брата.
Он смотрел на Императора Человечества и ничего не видел. Слишком много, слишком ярко, слишком мощно. Нереальность существа перед ним ошеломила его до глубины души. Сотни различных впечатлений, все ложные, все истинные, пронеслись в его голове.
Он не мог вспомнить, как выглядел его отец раньше, а Робаут Гиллиман ничего не забывал.
И тогда это существо, это ужасное, ужасное существо на Троне, увидело его.
- Мой сын, - сказал он.
- Тринадцать, - сказало оно.
- Повелитель Ультрамара.
- Спаситель.
- Надежда.
- Неудача.
- Разочарование.
- Лжец.
- Вор.
- Предатель.
- Гиллиман.
Он услышал все это одновременно. Он ничего не слышал. Император говорил и молчал. Сама мысль о словах казалась нелепой, представление о них казалась невосполнимым уроном времени и бытию.
- Робаут Гиллиман.
Бушующая буря произнесла его имя, и это было похоже на насилие, которое умирающее солнце проливает на свои миры.
- Гиллиман. Гиллиман. Гиллиман.
Имя эхом разносилось по ветру вечности, никогда не прекращаясь, никогда не достигая намеченной точки. Ощущение множества разумов потянулось к Гиллиману, разрушая его чувства из-за их попыток общения, но затем один разум, казалось, объединял многие, грубая, безграничная сила, что давала бессловесные команды выступить и спасти то, что они построили вместе. Уничтожить то, что они создали. Спасти своих братьев, убить их. Противоречивые импульсы, которым невозможно не подчиниться, все одинаковые, все разные.
В его голове промелькнуло множество ужасных мыслей о результатах всех этих действий, если он сделает что-нибудь, все или ничего из них.
- Отец! - воскликнул он.
Мысли терзали его.
- Сын.
- Не сын.
- Кое-что.
- Имя.
- Это не имя.
- Номер. Инструмент. Орудие.
Грандиозный план в руинах. Нереализованное честолюбие. Информация, слишком много информации, текла через Гиллимана: звезды и галактики, целые вселенные, расы старше времени, вещи, слишком ужасающие, чтобы быть реальными, разрушая его существо, как смерчь в полном разгаре врезает резкие как нож овраги в бесплодные земли.
- Пожалуйста, отец! - взмолился он.
- Отец, не отец. Вещь, вещь, вещь, - говорили умы.
- Апофеоз.
- Победа.
- Поражение.
- Выбирай, - сказал он.
- Судьба.
- В будущем.
- В прошлом.
- Обновление. Отчаяние. Разложение.
А потом, казалось, произошла фокусировка, как будто великая воля напряглась, не в последний раз, но почти в последний. Ощущение, что силы покидают его. Ощущение конца. Вдалеке он услышал, как завывают и визжат тайные машины, близкие к разрушению, и крики умирающих псайкеров, которые поддерживали все в этой ужасной комнате, поднимаясь все выше по высоте и интенсивности.
- Гиллиман.
Голоса накладывались, накладывались друг на друга, становились почти единым целым, и Гиллиман мимолетно вспомнил печальное лицо, которое слишком много повидало, и бремя, которое оно едва могло вынести.
- Гиллиман, - выслушай меня.
- Мой последний верный сын, моя гордость, мой величайший триумф!
Как эти слова жгли его, хуже, чем яды Мортариона, хуже, чем жало неудачи. Они не были ложью, не совсем. Все было гораздо хуже.
Они были формальностью.
- Мой последний инструмент. Моя последняя надежда.
Последний приток силы, мысль, изгоняемая, как предсмертный вздох.
- Гиллиман...
Гиллиману показалось, что его разум взорвался. Последовала ослепительная вспышка, и король, труп и старик наложились друг на друга, мертвые и живые, божественные и смертные. Все осуждали его. Гиллиман, пошатываясь, вышел из тронного зала. Валорис еще мгновение неотрывно смотрел в сердце света Императора, затем отвернулся и последовал за ним.
Они появились через несколько дней, хотя прошло всего несколько секунд. Гиллиман не мог быть уверен в том, что произошло. Когда его спросили позже, Валорис сказал, что не видел ничего, кроме света, и ничего не слышал, и что никто ничего не слышал от Императора с тех пор, как Он взошел на Золотой Трон тысячи лет назад, но он сказал, что видел, как Гиллиман говорил, как будто что-то обсуждая, и хотя Валорис не мог слышать, что обсуждалось, Гиллиман казался спокойным и твердым. Что он не видел, так это то, как он упал или умолял.
Каждый раз, когда он вспоминал, все было по-другому. Было ли что-нибудь из этого реальным? Он не знал. Он никогда не узнает.
Момент улетучился в прошлое, где ему и место. Тело Гиллимана врезалось во влажную землю. Он снова умирал. Его душа цеплялась за него, но и ее заживо съедала чума Мортариона.

Источник:

https://vk.com/pyatsot_worlds