Когда ты прочтёшь это письмо, шторм скорее всего, уже утихнет — спойлер 253 глава.
Материал подготовлен тгк Западный Ветер
Фото: 予诗绘清景
Хэ Юй,
когда ты прочтёшь это письмо, шторм на острове Мандела, скорее всего, уже утихнет. Не знаю, буду ли я к этому времени ещё жив. Но, так или иначе, сейчас, пожалуй, настал момент рассказать тебе всю правду.
Я знаю, что ты упрекаешь меня в бессердечии, в том, что во время морского сражения у Гуанчжоу я отправил тебе тайное послание, которое лишь сильнее тебя ранило.
Ты сказал, что преодолел свою привязанность и можешь начать новую жизнь. Я искренне рад за тебя, что больше не потревожу твоё душевное спокойствие. Ведь я прекрасно понимаю: я не тот человек, ради кого стоит жертвовать всем.
В год, когда умерли мои родители, мне исполнилось тринадцать, и я проходил курс лечения от RN-13. Наставник помог мне преодолеть множество испытаний, я смог выжить, стал врачом и вернулся к нормальной жизни. Однако со временем понял, что «Психологическая Эбола», которую я пережил, оставила незримые оковы.
Долгие двадцать три года я обходился без чувств, решал любые проблемы хладнокровно, старался действовать рационально. Близких у меня почти не осталось, и если бы со мной что-то случилось, Се Сюэ потеряла бы последнюю опору. Я не мог этого допустить.
Люди говорили, что во мне нет ничего человеческого, что я лишён эмоций, и я не находил, что им возразить. Существовать словно бездушная кукла — стало для меня единственным способом выстоять.
Так незаметно прошло много лет. Я совсем забыл, что значит испытывать глубокие чувства. Пытаясь контролировать всё вокруг, я вмешивался в чужие жизни и опекал близких, но не подпускал никого к себе, опасаясь непредсказуемости.
Но превратился в машину, в каменную статую, в засохшую траву.
Теперь я понимаю, скольким людям я причинил боль, словно тупой нож, режущий по живому: тётушке Ли, Се Сюэ, Ли Жоцю, Чэнь Яню… и тебе.
Двадцать три года болезни лишили меня способности быть обычным человеком, выстраивать простые, искренние отношения и чувствовать без оглядки. Я даже не верил, что в этом мире может существовать любовь, которая заставляет идти на любые жертвы. Поэтому тогда я смеялся над тобой, отталкивал тебя, учил жизни, твердил, что ты ничего не понимаешь.
На самом деле ничего не понимал именно я, Хэ Юй.
Наверняка в то время, когда ты ждал, что я одумаюсь, когда ты оставался рядом со мной и надеялся на перемены, тебе было очень тяжело.
Что бы ты ни говорил и ни делал, я не верил в искренность твоих чувств, снова и снова отталкивал тебя, заставлял биться лбом о стену, лишь бы ты держался подальше. Я не видел света в твоих глазах. Я не верил, что в них может быть свет.
После того как ты вернулся, многое изменилось, а твои чувства ко мне угасли. Я понимаю, что для тебя это стало облегчением — отныне не нужно иметь дело с человеком, который даже не умел принять чужую искренность.
У тебя самое горячее, отважное и упрямое сердце на свете, а моё оказалось слишком израненным, и хорошо, что я больше не стану для тебя обузой.
Но это вовсе не значит, что я не люблю тебя, Хэ Юй.
Я никогда не признавался тебе напрямую, но на самом деле давно к тебе привязался. Это небывалое для меня чувство, и я знаю, что мне не суждено испытать подобное снова. Я готов защищать тебя, заботиться о тебе, быть рядом, потакать твоим капризам и дурному настроению, готов отдать за тебя все свои чувства и даже жизнь.
Однако слишком многое упущено, и всё, чего ты когда-то так ждал, теперь утратило свою значимость.
У меня не осталось ничего, что я могу тебе дать.
В конце концов я лишь хочу честно сказать: ты достоин любви.
Знаю, что ты ненавидишь меня. Должен признаться, это причиняет мне острую боль, заставляя душу неметь. Но я осознаю, что заслужил это. Твоя вспыльчивость, раздражение и холод — мне остаётся лишь принять их. Ведь я задолжал тебе всю свою искренность.
Я не бегу. Я готов сопровождать тебя в гневе, так же, как когда-то ты не отвернулся от моего равнодушия. И даже если ты решишь вонзить мне нож в самое сердце, я не стану уклоняться, потому что хочу узнать, какую боль чувствовал ты тогда.
Всё, чего я добиваюсь, — чтобы, когда однажды я уйду из твоей жизни, ты уже выплеснул всё горе и смог хоть немного меня простить. Ненависть не к лицу такому человеку, как ты, Хэ Юй.
В глубине души ты очень добрый. Хотя (извини, но я вынужден сказать это прямо — надеюсь, ты когда-нибудь изменишься) у тебя полно дурных привычек: транжиришь деньги, ведёшь себя порой бесшабашно, перебираешь в еде и не умеешь сдерживаться… твои моральные границы не слишком высоки. И всё же ты трепетно относишься к настоящим чувствам и к человеческой жизни. Уверен, что тебя ждёт светлое будущее. Я всегда так считал.
Я решил сотрудничать с полицией не из страха, что ты вступишь в сговор с Манделой, а потому что хотел, чтобы ты позволил мне поддержать тебя и не взваливал всю тяжесть на себя. Пока я шёл в участок, я думал лишь об одном: тебе всего двадцать лет, Хэ Юй.
Тогда тебе было всего лишь двадцать.
Я не мог допустить, чтобы ты сломал себе жизнь. Мне хотелось, чтобы ты, как в детстве среди гортензий, снова взял меня за руку и поверил мне. Но, вероятно, мои бесконечные отказы и отталкивание уничтожили твоё доверие ко мне, а значит, у меня не осталось шансов всё исправить. В итоге я только ещё глубже тебя ранил.
Хэ Юй… Я во многом оказался несостоятельным.
Не знаю, поверишь ли ты, но на самом деле я принял твоё признание задолго до того, как мы вместе отпраздновали твой двадцатый день рождения. Однако к тому времени моё здоровье серьёзно пошатнулось: из-за чрезмерного использования RN-13 органы начинали отказывать, а лечение в «Мэйюй» почти не помогало. Врач сказал, что жить мне осталось пять-шесть лет. Тогда я решил, что лучше не тянуть тебя в свою безнадёжность: не хотел отнимать твою юность, заставляя наблюдать мою приближающуюся кончину.
Но теперь, когда декан Лу сказал, что у него метастатический рак лёгкого и все, кроме меня, уже об этом знали, я понял, насколько жестоко оставлять близких в неведении. Незнание бывает куда жестче, чем горькая правда. Боль, которую переносишь рядом, рано или поздно залечивается временем, а вот неведение и упущенная возможность остаются кровавой отметиной на сердце.
Мне лишь хочется надеяться, что ты станешь ненавидеть меня чуть меньше, а если нет — что ж, я всё приму. Я помню всё хорошее, что ты для меня делал.
Маленький дьяволёнок, ты самый стойкий человек из всех, кого я встречал.
Написав это письмо, я отправлюсь на остров Мандела. Не знаю, будет ли у меня шанс увидеть тебя снова и вернусь ли я оттуда вообще. Я и сам не представляю, куда приведёт меня жизнь.
Но где бы я ни оказался и буду ли я жив или нет — я всегда буду любить тебя.
Хэ Юй, прости, что твой Се-гэ такой неумелый в выражении чувств. Двадцать три года я никому не раскрывал сердца и не умею говорить «как надо». Даже сочинить письмо оказалось для меня нелёгким делом. Если какие-то мои слова покажутся тебе неуклюжими, заранее прошу меня простить. Твой Се-гэ — человек из мира точных наук, не обижайся на него. Мне жаль.