ЧТО ТАКОЕ ГОЛОСТЬ?
Начинался второй день фестиваля «Пикник Афиша». Я сидел на солнышке около магазина и ел булку. Слушал песню «ВИТРИННЫЕ РОЗЫ» артиста голость — и в очередной раз не мог окончательно проникнуться ей, хотя чувствовал какую-то странную силу и прикол этой музыки. Почему меня цепляет, но я никак не могу выкупить до конца? Каждый раз что-то захватывает, но не окончательно; каждый раз интересно — и каждый раз что-то останавливает. Я знаю что — невозможность понять этот полный сырых экспериментов, поисков, театральности и хаоса творческий метод. Обычно я забиваю в такие моменты хуй — не прочувствовал, и бог с ним. Но этим прекрасным московским утром я, отложив свою булку, взял телефон и написал Антону, что хочу взять у него интервью, чтобы попробовать понять его музыку с другой стороны и узнать, что же такое голость.
— Ты был в Питере когда-нибудь?
— Знаешь Удельный рынок? Часто там бывал?
— Возможно был, но я в принципе и в Москве, и в Питере очень плохо ориентируюсь.
— Я живу возле Удельного рынка; это один из самых крупных в Европе рынков старого образца, где просто барахло накидано бесконечное. Когда я хожу по нему один, у меня часто есть такой вайб: включить какой-то музон и идти. И я такой думаю: а что будет, если я включу твои песни и пойду под них вот по этим рядам смотреть себе какую-нибудь очередную бесполезную хуйню за 200 рублей? Я очень сильно кайфанул, потому что у меня прям был, знаешь, контраст, такое раздвоение пространства. И я сделал из этого такой вывод, что…
— Ахах, моя музыка должна звучать на Блошиных рынках?
— У меня было ощущение, что она очень круто подходит. То есть она про город или движ какой-то. Но я смотрю твой каталог и вижу, что песен на самом деле не очень много, поэтому хотел спросить, а что было до того, как ты начал называть себя голость?
— Было, наверное, три периода, связанных с музыкальным развитием. Я начал писать песни примерно в 16 лет. Тогда я вообще не знал, что такое музыка. Потом я познакомился с чуваком, он наполовину марокканец, и мы начали писать треки под прямую бочку. Коллектив у нас назывался A-Click. Затем мы поссорились, и я пошел в индивидуальное творчество, где начал работать с Виктором Жаровым, вокалистом группы Интершум. Он, кстати, очень талантливый продюсер, даже композитор. У него я записал свой первый альбом.
Второй альбом был уже очень серьезным и большим проектом. Именно здесь начался надлом моей личности: пришлось постоянно делать выбор в пользу альтернативного, либо популярного рынка. Тогда появился РНБ КЛУБ, чуваки из модной индустрии. Я любил слово, любил лирику, но в какой-то мере мне не хватало внутренней уверенности противопоставлять себя им. И второй альбом стал компиляцией лиричного и того, что я называю повседневным — наркотики, блюрики и т.д. То есть они [РНБ Клуб] начали влиять на меня/мир/индустрию, и у меня в это время вышел альбом «Девальвация человеческого во мне». По сути, человек всегда двойственен. И этот альбом говорил о крайностях: то «на моих руках Hatton Labs», то «Комната пустая, пустота в очах», где развертывается диалог о социально-политической жизни России.
Я метался и снова метался и, наверное, выход из этого альбома — это голость. Тогда я понял, что хочу делать безумную и альтернативную музыку. голость появляется именно тогда, «когда в моем доме стало плохо» [последний трек исполнителя, перед сменой псевдонима, — прим.]. По сути, плохо — это ковид, плохо — это война, ну, то есть плохо — это кризис, личностный и внешний.
— У меня сложилось впечатление, что голость — это прям отдельный персонаж. Как ты сам для себя определяешь, есть ли какое-то различие между голостью и тобой?
— Весь мой путь вел к тому, чтобы определить, что «есть» моя музыка. То есть сейчас для меня поиск прекратился. Это не значит, что я достиг какого-то апогея, но я нашел эстетические концепции, которые хотел бы воплощать в жизнь. С этой стороны сказал бы, что не различаю. Но с какой-то психологической стороны, голость — это акцентивная часть моего характера. Я бы даже сказал, что это психологическое вымещение. голость — это человек без страха, человек, который не боится иронии, не боится смеяться при всей серьезности жизни.
— У тебя довольно неочевидное музло. В этом есть противопоставление себя актуальной сцене или это больше внутренний конфликт, из которого рождается именно такой стиль?
— Противопоставление — не причина моих действий, а следствие. Это попытка запихнуть в поэтическую форму музыку, потому что я в первую очередь про слово. Я не говорю, что я поэт, но все равно некое обилие образов, отсылок, интертекста присутствует в моем творчестве. Я пытаюсь уместить это во что-то действительно красивое, что-то очень модное (модное, опять же, сугубо в моем представлении). Из этого рождается продукт, а противопоставляется он, да, как следствие.
— Ты делаешь большой акцент на лирике и часто отсылаешься к поэзии, но не считаешь себя поэтом. Как ты относишься к тому, что сейчас сама возможность называть себя поэтом сакрализуется?
— Я думаю, что поэт — это феномен, который может устояться только по истечению какого-то длительного времени, как, в принципе, и литератор. Время должно решить, кто поэт, а кто нет. В моем случае, я думаю, скромность паче гордыни — мне будет приятно, если меня кто-то так назовет, но я себя не осмеливаюсь называть, хотя пишу стихи.
— Нашел у тебя много отсылок на поэзию, когда чекал Genius. Там был Борис Рыжий, Георгий Иванов, Анненский. Почти в каждом треке у тебя встречается небольшой оммаж. Цитатность, работа с отсылками — это часть твоего творческого метода?
— Да. У меня не бывает случаев, когда я сижу и думаю, что мне написать. Это некий трип: ты поглощаешь очень много информации, и потом мозг начинает выдавать какие-то смысловые штуки. Знаешь, это можно сравнить с тем, когда слушаешь какой-то альбом, что-то себе придумываешь, а потом у тебя неосознанно мелодический ряд начинает совпадать с тем треком, который был недавно в ушах. Мелодия сама, конструкция фразы мелодическая начинает совпадать. Здесь то же самое. Почему мне это нравится? Потому что, во-первых, это как эзопов язык, а, во-вторых, я так шаг через вечность делаю.
— Тебе вообще важно быть понятым?
— Я бы хотел, чтобы меня поняли. Может быть, не совсем поймут ту или иную строчку, но мне очень важно быть понятым как музыкант. Моя маленькая мечта — это выйти на большую сцену и чтобы со мной спел зал в унисон. Для меня это некая форма преодоления одиночества.
— Если ты хочешь, чтобы тебя поняли, хочешь больше людей на концертах, вовлеченную аудиторию, то тебе постоянно нужно взъебывать алгоритмы, записывать всякие вертикальные видео, пушить музыку через каких-нибудь авторов. Вот эта часть взаимоотношений с музыкой, она тебе вообще насколько органична? Как ты к этому относишься и как ты с этим работаешь?
— Знаешь, я ищу органический подход. Где-то удается, где-то нет. Раньше, когда был помладше, я хейтил, говорил: «вот, ебаная индустрия и так далее..». Сейчас я к этому отношусь максимально по-взрослому. То есть, чувак, ты выбрал сложный путь, нужно мириться с правилами игры. Как это происходит? Например, раньше я выпускал треки раз в три месяца. Но Артем Захаров (менеджер Томас Мраз, Сюзанна) порекомендовал, что стоит выпускать раз в два. Так лучше для алгоритмов. Сначала с этим были сложности, но теперь я выпускаю раз в два месяца. Да, есть сложность с рилсами. Я не совсем понимаю, как мне стоит делать подобного рода контент, потому не совсем вижу себя «говорящей головой». Хочется, чтобы продукт говорил за меня, как происходит у масло черного тмина.
— Насколько ты много питчишь и насколько часто читаешь медиа про музыку? Как ты с этой стороной взаимодействуешь?
— Сейчас я подписан практически на всё. Этот подход появился, когда я начал относиться к музыке как к профессии. Я подписан на очень много музыкальных СМИ, читаю, обращаю внимание на отдельные посты, слежу и сохраняю все паблики, потому что понимаю: когда я буду дропать альбом, я хочу по максимуму отработать этот проект через подобные сообщества.
— С точки зрения артиста, как тебе медиа про музыку, журналистская среда современная?
— Она находится в зачатке своего развития. У нас самопальные чуваки обозревают музыку. Мне нравятся многие тексты, единственное, там не всегда могут посмотреть на что-то новое с объективной точки зрения.
— У авторов есть такая тема — маркировать творчество. Ко мне вот прицепились слова «авангард», «сюрреализм», которые я где-то прочитал про твою музыку. Это всегда такое небольшое упрощение, но это удобно: человек, который это читает, интуитивно понимает, о чем идет речь. А вот если попытаться отбросить ярлыки, как бы ты сам обозначил и раскрыл свой художественный метод или звучание?
— Мне очень понравилось, когда обо мне написали: «музыкальный Дэвид Линч». Я очень люблю «Twin Peaks»; не совсем понимаю Линча, но после этой фразы начал еще больше изучать его творчество и биографию и понял, что мне он иногда не очень нравится, потому что местами я на него похож. Сам я про себя в пресс-релизах писал так: «автор и исполнитель собственных песен, которые интегрируют поэтические смыслы в авангардные формы электронной музыки».
Кстати, раньше я очень переживал, что у меня не получится сделать альтернативную музыку. Сейчас я считаю, что получилось, но думаю, что я все равно еще не умею делать это сбалансировано. Я думаю, что в дальнейших проектах кривляний станет меньше, то есть они станут звучать акцентивнее. Я в принципе чувак, работающий на внутренней агрессии. Думаю, в будущем буду более эстетично и взвешенно давать напор, более приятно. Пока это «Я ПАПАША НА КРОВИИИ» и так далее, но в будущем это будет как-то более… няшно что ли, красивее…
— Пресс-релиз надо будет потом…
— Няшный исполнитель… — Да-да-да, ахахаххахаха.
— Насколько для тебя вообще само прослушивание музыки частое времяпровождение? Просто я вот слышал такую историю, что тот, кто занимается музлом, иногда не так уж и много его слушает — и с точки зрения того, чтобы не повторяться, и с точки зрения того, чтобы просто не перенасыщать себя, поэтому спрашиваю. У тебя вообще как с этим?
— Я много слушаю как автор. У меня прям в заметках библиотека для альбома, где я беру ссылку, пишу тайминг, который можно как-то адаптировать; бывает микрозвук просто услышал и помечаю, что надо что-то похожее сделать. Я много в этом варюсь, но иногда устаю; иногда хочется чего-то легкого. Включаю условного Фреда Эгейна, и хотя эта музыка вообще не про меня, но я получаю удовольствие как слушатель.
— У меня был записан список имен, с которыми твоя музыка так или иначе ассоциировалась: завет, Хаски, JPEGMAFIA, Injury Reserve, а чем еще ты вдохновляешься?
— Блин, тут сложно. Были разные периоды, когда на меня очень сильно влияли абсолютно разные исполнители. Если берем русскоязычную сцену и период, когда я был пиздюком, это Томас Мраз. Альбом «Маy 13» был для меня очень лиричным, там хорошие тексты. Следующий чувак из русской индустрии — это завет, опять же, это не совсем про вдохновение, просто и завет, и Томас Мраз сказали мне «а можно вот так». Еще мне тут недавно показали девочку: Багира Ленина. Послушай ее альбом «Москва». Блять, для меня это женская интерпретация масла черного тмина. Послушай, это круто. Я, кстати, масло черного тмина тоже люблю. И последний чувачок — Quadeca.
— Ну это вообще великий чувак. Мне он очень нравится.
— У него есть трек «knots», — вот я бы хотел что-то подобное делать.
— Недавно слушал какую-то музыку и появился такой вопрос к самому себе: вот с кем бы я сам жестко хотел фитануть? В смысле с кем бы я хотел фитануть, не чтобы сделать крутой трек, а потому что хочется понять, каково с этим человеком работать. Именно, знаешь, сам процесс. Мне интересно, какие у тебя бы всплыли имена, неважно из какого времени.
— Слушай, я сразу такой думаю, ведь что угодно можно выбирать... Ну я люблю группу Radiohead, а потом думаю, а нахуя? Ну, типа, что я там буду делать, как это будет происходить? И я понял, что мне хотелось бы поработать с какими-то психами. Точно JPEGMAFIA, потому что он, мне кажется, абсолютный безумец, это было бы весело. Хотел бы записаться с группой ежемесячные. Еще с Жарком. Он очень отрешенный чувак, у него прикольная мистическая музыка. Был кто-то еще, но я уже забыл, поэтому передаю эстафету тебе.
— С позиции непрактического интереса, у меня возникло в голове только одно имя. Я не знаю, кстати, почему. У меня сначала пошли отсылки к Justice и тд., а потом я вспомнил про Tame Impala. Для меня Tame Impala является непонятным персом, с кем мне хотелось бы познакомиться и поработать. Именно ощутить, как он работает и чувствует музыку. Если мы говорим про практический интерес, я, конечно же, как и ты, хотел бы поработать с JPEGMAFIA, потому что те вещи, которые он делает с музыкой — они ебанутые. Послушай его последний альбом. Это очень круто. Я влюбился во все его гитары. Из русской индустрии, после альбома «WILD EAST», мне было бы интересно поработать с Салуки. Не в смысле совместного трека, я сейчас говорю о работе с аранжировкой и постпродом. При всей сложности, его музыка звучит ахуенно.
— Знаешь, что ещё вспомнил? Моя мечта — это поработать с группой Пошлая Молли. Вот я бы очень хотел с Кириллом Бледным записать что-то.
— Прикол, прикол. А насколько Пошлая Молли похожа на панкшоу?
— Похожа. Пока я слушал новый альбом Толяна, я как раз подумал, что кто-то же должен, пока Кирилл нихуя не делал, этим заниматься. У меня прямая ассоциация между ними, хотя, как по мне, Кирюха лучше чувствует как наивно, просто и весело сформулировать подростковую идею, QT — не такой универсальный.
— Мне кажется, с позиции текстов и музыки там больше приколов, чем в нём [в панкшоу] видят. Не больше приколов, чем у Пошлой Молли, я не сравниваю их в этой парадигме, а говорю именно про ярлык. Потому что у меня все знакомые начали говорить про Пошлую Молли, когда слушали альбом QT. Я всё-таки вижу в этом что-то глубже, чем просто ещё одна Пошлая Молли.
— Думаю что это отличное завершение беседы. Я бы вообще всю жизнь на Пошлой Молли беседу заканчивал. Любую в целом.
— Аахахаха, значит знаковая беседа получилась. Спасибо тебе большое, мужик.
— И тебе, ахуенно попиздели, рад был пообщаться.