Ещё только рассвет. Глава 14
Чжунён приподняла подбородок, делая вид, что вся такая утончённая, и медленно подняла стакан с соком. Женщина, пристально наблюдавшая за ней, наконец заговорила:
— А что делает твой отец? Наверное, он очень гордится такой умной дочерью.
Чжунён на мгновение замялась, но тут же уронила стакан из рук. Оранжевый сок разлился по одежде, и она резко вскочила. Сынун тоже быстро поднялся на ноги.
— Чжунён, ты в порядке? Принесите что-нибудь, чтобы вытереть!
— Всё нормально. Прости. Рука соскользнула. Извините.
Чжунён низко склонила голову, извиняясь перед хозяйкой дома, и та улыбнулась тонкой, едва заметной улыбкой.
Женщина вытерла рот салфеткой и поднялась с места.
— Ты сильно промокла, лучше переоденься. Мадам Ким, принесите что-нибудь подходящее.
— Всё в порядке, я справлюсь...
— Мне неуютно на это смотреть, — резко отрезала мать Сынуна.
Мадам Ким тотчас подошла, а Чжунён отвела взгляд от ободряюще улыбающегося Сынуна и тихо вздохнула.
Почему не подумала об этом? Как я могла не учесть такой очевидный вопрос?
Она ни разу не была в гостях у друзей, но вполне могла предположить, что родители будут интересоваться семьёй и финансовым положением. Это же элементарный вопрос.
За всё время её пребывания в этом городе никто не спрашивал об отце, и Чжунён оказалась совершенно неготовой. Она даже не подумала поговорить с матерью.
— Присаживайся. Сейчас принесу одежду, — мадам Ким провела её по коридору с картинами в комнату слева.
Как только сотрудница вышла, Чжунён села на первый попавшийся стул. Комната была небольшой и с террасой. Поскольку дом стоял на возвышенности, с террасы открывался вид на начало летнего пейзажа.
Но зелени было меньше, чем ожидалось. Может, всё дело в облаках? Листья на деревьях, неяркие и безжизненные, слабо трепетали под дуновением ветра.
Почему вещи, о которых другие говорят так легко, становятся моей уязвимостью?
Сжав кулаки, Чжунён прикусила губу. Она не хотела, чтобы на неё смотрели свысока. Не перед этой женщиной. И уж точно не перед На Сынуном.
Дверь внезапно щёлкнула и открылась. Глаза Чжунён, которая как раз собиралась встать, широко раскрылись. Мать Сынуна с одеждой в руках вошла внутрь и закрыла за собой дверь.
— Я подумала, что эти вещи могут тебе подойти, поэтому принесла сама, — сказала она. — Примерь. Будет удобно.
Чжунён взяла одежду и начала расстёгивать блузку, но рука замерла. Она что, не собирается уходить? Женщина, как ни в чём не бывало, прошла мимо и направилась к террасе.
Ладно, раз уж так вышло, лучше побыстрее переодеться.
— Похоже, я допустила ошибку, — продолжила женщина. — Плохо спала, голова как в тумане.
Чжунён нахмурилась, быстро расстёгивая пуговицы, наблюдая, как женщина стоит к ней спиной. О какой ошибке она говорит?
— Твоего отца ведь нет рядом, верно? И...
Чжунён сняла мокрую блузку и собиралась надеть новую рубашку, когда услышала следующее:
— Кажется, твоя мать тоже не совсем в своём уме.
Она медленно повернулась. Чжунён в одном бюстгальтере даже не попыталась прикрыться. Женщина мягко улыбнулась.
До этого момента Чжунён никогда не видела такого презрительного взгляда. Плечи девушки мелко задрожали. Женщина шагнула вперёд.
— Мне нравятся такие, как ты, — сказала она, шагнув ближе. — Дети, которые поднимаются, несмотря на убогую семейную ситуацию. Они ещё молоды, но в них есть что-то достойное восхищения. Я нахожу таких и спонсирую. Кто-то назвал бы это социальной ответственностью богатых, но я...
Женщина уже стояла совсем рядом, её взгляд скользнул по бледному, худому плечу Чжунён. Безразлично, почти холодно.
— ...Я предпочла бы называть это привилегией.
В голове всё плывёт. Чжунён уже не понимала, что слышит. Женщина, видя её замешательство, спокойно произнесла:
Лишь сейчас Чжунён осознала, что она полуголая. Лицо залила краска, и девушка быстро продела руки в новую рубашку. Пальцы всё время соскальзывали с пуговиц, но она изо всех сил пыталась оставаться спокойной. Что бы ни происходило, она хотела выглядеть сильной.
Но, увидев довольную улыбку на безупречном лице матери Сынуна, Чжунён вдруг поняла, что что-то здесь не так. Застегнув последнюю пуговицу, она опустила взгляд на одежду, и её лицо застыло.
Это была та же рубашка, которую носила прислуга, работающая снаружи.
— Тебе идёт. Можешь идти в этом.
Сжав кулаки, она почувствовала, как ногти болезненно впиваются в ладони. Интеллигентная улыбка женщины давила на плечи.
— Говорите, — преодолевая давление, проговорила Чжунён. Язык казался скованным, но она упрямо подняла голову. — Вы же пригласили меня сюда, потому что хотели что-то сказать.
Брови женщины слегка дрогнули. Она скрестила руки, улыбка стала чуть шире. Голос прозвучал монотонно.
— Ты интересуешься моим сыном?
— Тогда почему каждый раз я слышу о тебе?
Глаза женщины были холодными, как камень, хотя изящные черты лица будто бы улыбались. Чжунён не отводила взгляда и спокойно ответила:
— Ваш сын заинтересовался мной.
Женщина фыркнула и нахмурилась. Чжунён почувствовала, что её ответ сильно задел собеседницу.
— Мой сын всегда заботится о заблудших щенках. И всё же, у любого здравомыслящего человека должно хватить ума, чтобы понять, что это обычная вежливость, а не особое проявление симпатии. Не так ли?
Вежливо намекнула, что считает меня собакой, да?
— Конечно, — губы Чжунён двигались свободно, хоть руки и дрожали от напряжения. — Но тогда зачем вы пригласили меня, если сами не способны понять разницу?
На мгновение улыбка исчезла с лица женщины. Её глаза сверкнули, и рука резко взметнулась в воздух. Чжунён инстинктивно подняла руки, чтобы защитить голову.
Хотя времени для удара прошло уже достаточно, пространство заполнила только тишина. Чжунён слегка приоткрыла глаза и увидела, как женщина выдёргивает нитку с плеча, презрительно усмехаясь.
— В тебе много дерзости, но тебе бы не помешало научиться держать язык за зубами, — холодный, как ледяной ветер, голос женщины смягчился.
Она отступила назад и продолжила:
— Если, конечно, хочешь подняться выше.
Забитые от напряжения плечи ныли и болели. Девушка нахмурилась, провожая взглядом удаляющуюся женщину.
— Нужны деньги — я их дам. Нужна одежда — дам одежду. Нужен дом — дам дом. Если станешь стипендиатом нашего фонда, то увидишь мир, который сейчас даже не можешь себе представить. Конечно же, — женщина склонила голову в сторону, её голос был чётким и ясным, — при одном условии: ты всегда будешь помнить о той фундаментальной разнице, которая есть между тобой и Сынуном.
Чжунён поняла, что на самом деле стоит за словами женщины. Та, вложив в них множество значений, с одной стороны, предлагала сладкую морковку, с другой — очерчивала границу, которую ей никогда не пересечь.
Мир обещан безграничный, но на самом деле — это всего лишь более просторная и чистая клетка, в которой она сможет летать. Но стоит ли оно того, если твои крылья сломаны ещё на старте?
И всё-таки, если эта морковка так необходима здесь и сейчас...
Всё это — ловушка. И всё же, должна ли я схватиться за протянутую руку? Какую жизнь выбрать, чтобы не чувствовать унижения?
Мелкая дрожь, вызванная словами женщины, окутывала её, как плотный туман. Стиснув зубы, Чжунён сжала кулаки.
— Что? — Женщина удивлённо подняла брови.
Чжунён выпрямилась и твёрдо ответила:
— Я не хочу помнить вас как «маму Сынуна» или просто «тётю».
Женщина прищурилась, уголки её губ медленно поднялись вверх. С террасы донёсся шум дождя, словно он начал лить сильнее.
Бомджин, лёжа на кровати, поднял голову. Он услышал барабанящий по крыше стук капель.
Сегодня почему-то и аппетита не было, так что он ничего не ел. А тут ещё и дождь зарядил — весь день тело будто свинцом налитое.
Помню, как Чжунён однажды ворчала на меня, когда я вальяжно рухнул на кровать, мол, вдруг сломается?
— …Интересно, она там нормально ест?
Пробираясь без дела ночью, он набрёл на дом Сынуна. Даже в темноте его голубая крыша выглядела впечатляюще.
На рассвете, когда первые слабые лучи коснулись левого ската крыши, дом начал светиться. Через незанавешенное окно на втором этаже виднелся крохотный кусочек интерьера. Могу поспорить, внутри всё не менее роскошно, чем снаружи.
Отряхивая с себя ночную влагу, он вернулся в домик. Бомджин думал, что уснёт, как только ляжет на подушку, но не тут-то было — мозг работал на полной мощности.
Так что сейчас парень просто лежал в кровати, не в силах заснуть.
Щёлкнув языком, он вскочил и понёсся вниз по лестнице. Каждый раз, когда он так делал, казалось, будто сзади слышится весёлая болтовня Чжунён.
Слишком много всяких ненужных мыслей. Может, спорт поможет?
Скинув футболку, он начал отжиматься.
— Мать у тебя, кстати, красотка.
Скажи я такое, Чжунён бы точно влепила мне пощечину.
— Похоже, тебя часто бьют. Научить, как людей вырубать? Хотя, конечно, это не всегда срабатывает.
Даже если бы он так сказал, вряд ли бы это что-то изменило.
Пока мозг выжигал всякую чепуху, капли пота медленно стекали по щекам, собираясь на подбородке и падая на пол. Жар в теле нарастал, но Бомджин не останавливался.
Мысли никуда не исчезают, да и силы, похоже, тоже. Чёрт, этот способ явно не помогает.
— Дождь-то, похоже, серьёзный... Может, выбежать, пару кругов сделать? Глядишь, хоть голову остудит.
Он потянулся за футболкой, которую скинул, и в этот момент дверь неожиданно распахнулась.