Ещё только рассвет. Глава 22
Брови Бомджина нахмурились от её горьких слов.
Чжунён усмехнулась, едва сдерживая злость, и произнесла сквозь зубы:
— Ты ничего не знаешь. Ты понятия не имеешь, в каком аду я жила все эти годы. У меня не было ничего нормального. Я вообще ничего не могла себе позволить. Если бы не она, я...
Его рука уже дважды за день легла ей на затылок. Лёгким движением Бомджин притянул её к себе, и Чжунён уткнулась лбом ему в грудь.
Кепка упала на землю. Бомджин тихо вздохнул.
— Если собираешься плакать, не говори так.
Горячий ком в горле перешёл в рыдания, прорвавшиеся из груди. Она изо всех сил пыталась не издать ни звука, прижимаясь к Бомджину. Но слёзы предательски стекали по щекам, пропитывая его футболку.
Почему, мама? Почему всё так?..
Мысли и чувства смешались в клубок, но в голове упорно крутились только эти два вопроса. Чжунён почувствовала, как Бомджин осторожно коснулся её сжатой в кулак ладони.
Он медленно разжал сведённые судорогой пальцы. В этот же момент Чжунён показалось, что всё тело обмякло, словно силы оставили её.
Её дрожащие губы еле раскрылись. Еле слышно она прошептала:
Я запомню, что сейчас не смогла оттащить маму от этой работы.
И то, что она, несмотря ни на что, продолжает этим заниматься.
Пока её голос, словно эхо, затихал, Бомджин молча поднял голову к небу. Оно было ярко-синим, без единого облачка, — беспощадно ярким.
— ...Я же говорила: продавай акции. Ладно. Подождём до следующей недели.
Сынун, глядя в окно, опёрся подбородком на ладонь. Они собирались перекусить где-нибудь поблизости, но, похоже, снова придётся тащиться на другой конец города. Импульсивность матери не знала границ.
Ему хотелось спросить, куда они направляются, но мать снова поднесла телефон к уху. Сынун пожал плечами и уставился в окно.
— Менеджер, это я. Как там дела с заводом в Ёнъине? Конец следующего месяца? Не понимаю, почему переезд завода во Вьетнам занимает столько времени. Не слишком ли вы заняты другими делами? Говорят, вы теперь часто обедаете с президентом.
Президентом был её брат. Но после того, как два года назад эту должность занял он, а не отец Сынуна, мать больше никогда не называла его «оппа».
— Конечно, это важно. Но чтобы получить прибыль, понадобится как минимум пять лет. Может, для начала закончим с проектом во Вьетнаме? Надо бы красивую картину показать на итоговом собрании. И вы же не думаете, что я останусь в этом отделе навсегда?
В отражении окна он видел, как она оглядывает свои ногти. Надо было наушники взять. Когда она разговаривала таким тоном, Сынуну казалось, что его собственное сердце сжимается.
— Давайте закончим с этим за две недели. Ах, да, и подыщите место на юге. Начальник Чхве совсем растерял хватку. Найдите кого-нибудь толкового.
Похоже, разговор подошёл к концу. Мать, наконец, кинула телефон в сумку.
— Ужас, ни одного нормального человека. Сынок, мама так устала.
Когда Сынун обернулся и предложил свою помощь, идеально накрашенные губы растянулись в довольной улыбке, и женщина ткнула пальцем ему в щёку.
— Я не могу заставить своего сына заниматься таким. Менеджер Ким, мне нужно в спа сегодня после обеда.
Женщина за рулём ответила бесстрастным голосом. Сынун напрягся и повернулся к матери.
— А где мы собираемся обедать?
— Я думала съесть угря. А что, у тебя планы на вечер?
— Планы? Я хотел пойти поплавать.
Она протянула длинное «хммм» и в упор уставилась на него, а Сынун скривил губы.
— Как у тебя дела с той девочкой? Ты о ней уже несколько дней не упоминал. Поссорились?
Из груди Сынуна невольно вырвался вздох. Он снова прижался лбом к стеклу.
— Мы не настолько близки, чтобы ссориться.
— Вот как? А куда подевался мой сын, который всего за три дня покорил одноклассников?
Сынун обиженно посмотрел на мамино отражение в стекле, но тут же отвёл взгляд.
— Она другая, — недовольно пробормотал он.
— Тут ты прав, — неожиданно кивнула мать, и он, удивлённый её согласием, резко обернулся.
— Мам, о чём вы тогда с ней говорили? Ты сама принесла ей сменную одежду, а потом Чжунён сразу ушла.
— Я же сказал, мы не так близки.
— Упрямая девочка, — задумчиво пробормотала мать, разглядывая свои ногти, словно они вдруг стали ей крайне неугодны. — Симпатичная, но ровно настолько же, насколько и раздражающая.
Менеджер Ким взглянула в зеркало заднего вида на заднее сиденье. Сынун понял, почему.
Мать делила людей на «полезных» и «бесполезных» — и никакого другого критерия у неё не существовало. Редко можно было услышать, чтобы кто-то ей нравился, особенно если речь шла о девочке-подростке.
Машина притормозила у светофора. Всё ещё глядя в окно, Сынун заговорил тихо, но с упрямой уверенностью:
— Мам, тебе не обязательно её любить.
— Ого! Говоришь как взрослый. Но когда ты женишься, всё равно придётся выбирать девушку, которую мама одобрит. Мы же станем одной семьёй, разве нет?
Сынун скорчил недовольную гримасу, собираясь отмахнуться от её слов, но что-то внутри странно дрогнуло. На мгновение перед глазами вспыхнул образ: Чжунён в белоснежном свадебном платье.
Чувствуя, как лицо начинает краснеть, он прикрыл рот рукой, словно пытаясь спрятаться от собственных мыслей.
Она ведь даже не подпускает близко, не то чтобы... Неужели так сложно просто поговорить? Почему она всегда возводит стены?
Если бы только нашёлся повод...
Единственная, с кем Чжунён хоть как-то разговаривала, была О Хэсу. По крайней мере, та получала от неё искренние ответы.
Да, эти двое явно знали друг друга. Причём не просто знали — между ними чувствовалась странная близость. Сынуну всё никак не удавалось понять, как это вообще возможно.
Он нахмурился, глядя на пешеходный переход, а затем неожиданно широко раскрыл глаза.
Квон Бомджина он узнал сразу. Но кто была та девушка рядом? Полосатая футболка, белые шорты, чёрная кепка, надвинутая так низко, что лица почти не было видно.
Тем не менее его инстинкты подсказывали: это была она.
Когда мимо проехал мотоцикл, Бомджин, не задумываясь, схватил её за руку, подтянув ближе к себе. А потом они продолжили идти, и Чжунён как ни в чём не бывало ткнула его в плечо. Движения были такими естественными, будто они давно привыкли быть рядом.
Сынун почувствовал, как сердце начало бешено колотиться. В голове всё смешалось, а в следующий миг он уже резко открывал дверцу машины.
— Я выйду здесь. Приятного аппетита, мама!
Он даже не обернулся. Его взгляд был прикован к той паре, что постепенно скрывалась из виду.
Это точно Юн Чжунён. Её чёрные волосы выглядывали из-под кепки. Её прямая осанка. Всё говорило о том, что он не ошибся.
К тому же, кто ещё мог бы идти так непринуждённо рядом с Квон Бомджином?
Перейти улицу и пойти за ними? Или позвать её по имени, чтобы поздороваться?
Пока Сынун перебирал возможные варианты, автобус заслонил ему обзор. Он бросился вперёд, но, обогнув автобус, понял, что они исчезли.
Может, свернули в переулок? Или зашли в магазин?
Сынун топнул ногой, выпустив из себя незнакомое слово в порыве раздражения. Что это за странное чувство, из-за которого в голове всё словно погасло? Он не мог понять, но казалось, что в груди разгорается гнев, какого он раньше не испытывал.
Даже когда мать вернулась на машине и начала его звать, Сынун продолжал стоять неподвижно. Только сжатые в кулаки руки слегка дрожали.
По сравнению с долиной на горе было прохладнее, но стоило закрыть все окна, и сразу становилось душно. Шмыгнув, Чжунён широко распахнула глаза.
— Да хватит уже, я сказала, сама сделаю.
Бомджин посмотрел на неё с сомнением.
— Серьёзно? У тебя ведь ранки на ладони.
— Говорю же, не больно. Ты только мешаешь, можешь отойти?
Нахмурившись, она разорвала упаковку с хлебом. Он что, думает, я даже бутерброд сделать не смогу? Тут же ничего не надо готовить, просто накладываешь ингредиенты по порядку.
Всё необходимое было на месте — ветчина, салат, сыр, джем. Доставая хлеб, Чжунён бросила сердитый взгляд на Бомджина, который продолжал стоять рядом, словно статуя.
— Так и будешь стоять тут как надсмотрщик?
— Ты вообще когда-нибудь бутеры делала?
— Для них практики не требуется. Лучше открой дверь. Жарко.
Чжунён кивнула в сторону двери, и он, закатив глаза, цокнул, но направился к выходу. Они впервые оставили дверь открытой.
Она даже не думала о том, что кто-то мог бы случайно пройти мимо и заглянуть внутрь. Сейчас ей хотелось просто делать всё, что взбредёт в голову, без всяких ограничений.