Новелла «Очень хорош»
November 12

Очень хорош. Глава 12 «Собака и волк» (2)

Википедия по шкафам

— Книгу читает, — сообщила управляющая Кан, следуя за Чжу Сынёном, когда тот вернулся домой. Улыбка в голосе женщины говорила о том, что Хан Чэа отлично справляется с ролью репетитора.

— Она ела?

— Предложила поесть вместе, поэтому я только что приготовили ужин.

— Тогда искупайте Ёну и уложите его спать. Поужинаем здесь, в гостиной.

— Будет исполнено.

Сынён вошёл в гардеробную, закатал рукава и снял часы. Сопровождение Сон Хёнхи заняло около двух часов.

Но на этот раз — безрезультатно. Ни информации о сделке, ни лица Чхве Сохуна — ничего, что можно было бы использовать как материал.

Его взгляд скользнул вниз, и нахмуренные брови выдали раздражение.

Чхве Сохун. 37 лет. Прокурор в Сеульской прокуратуре.

Родился в семье, тесно связанной с политикой, единственный сын. Четыре года назад женился на старшей дочери NARO ENC, Ким Соён, но в прошлом году развёлся по взаимному согласию.

Детей нет, и причины развода абсолютно чисты. Можно подумать, что если покопаться, в его биографии точно всплывёт что-то грязное, но Чхве Сохун был настолько безупречен, как будто сам себя создал.

И вдруг теперь он вписывается в игру Сон Хёнхи?

Если прокурор жил честно, это решение должно было принести больше убытков, чем прибыли.

Но почему?

— Господин, ужин готов, — донеслось снаружи, и Сынён, оторвавшись от мыслей, вышел из комнаты. Его апартаменты находились в лучшем месте здания.

У окна стояла Хан Чэа. Она обхватила себя одной рукой, бесстрастно глядя в тёмное окно. Сынён подошёл, но женщина даже не шелохнулась.

— Ужинать будем?

Чэа вздрогнула от неожиданного голоса Сынёна.

— Простите, задумалась...

— Садитесь. Проголодались?

— Немного.

На столе, который использовали для разных целей, было накрыто на двоих. Увидев аккуратно разложенные закуски и суп на подносах, Чэа вдруг почувствовала, как просыпается голод.

— Похоже, вы были очень заняты... Ужин у вас поздний.

Жизнь научила её, что чем выше человек по социальной лестнице, тем больше он любит, когда перед ним склоняют голову. Поэтому она постаралась задать вопрос как можно мягче.

— Вне дома стараюсь не есть.

— Почему?

— Потому что не знаю, что в еду могут подмешать.

Чэа потёрла пальцами сжимающиеся от негодования брови и заставила себя улыбнуться. Должно быть, это шутка. Дерьмовая, но шутка.

Она села и взяла ложку одновременно с Сынёном. За несколько дней, что она здесь, Чэа поняла: за еду в этом доме отвечает сама управляющая Кан. Она ведёт хозяйство, начиная с мелочей и заканчивая важными делами. Весь штат прислуги, нанятый мадам Кан, выполняет в основном мелкие поручения.

Все они иностранцы, которые не говорят по-корейски, возрастом от двадцати до тридцати лет. Они не походили на нелегальных мигрантов.

Но кое-что её смущало. Количество работающих в доме людей. Сначала казалось, что для такого большого дома их слишком мало. Но временами их было слишком много, а иногда — совсем никого.

Возможно, то, что видно на поверхности, — далеко не всё.

Сынён, наблюдавший за тем, как она медленно жует, чуть улыбнувшись, спросил:

— Прошу, дайте оценку занятий с Ёну. Я люблю обсуждать дела за едой, так что можете говорить свободно.

Проглотив еду и прикрыв рот рукой, Чэа посмотрела на кончик носа Чжу Сынёна.

— Вы думаете, что хорошо знаете Ёну?

— Зависит от того, что в вашем понимании «хорошо»... но я с ним с пелёнок, так что вряд ли можно сказать, что не знаю.

— Ёну очень взрослый для своего возраста. В разговоре он осторожен с выбором слов. Кажется, его воспитывали очень строго.

— Да?

— Но меня немного беспокоит, что он слишком быстро сдаётся. Обычно дети начинают капризничать, если им что-то запрещают, а он просто принимает всё как есть. Даже не интересуется, почему.

Чжу Сынён медленно кивнул, продолжая ужин.

Хотя Чэа сказала, что обеспокоена, на самом деле с Ёну всё нормально. Это было высосанное из пальца замечание, чтобы хоть как-то войти в пространство Чжу Сынёна.

— Похоже, характер у него как у матери, — он привычным жестом поднял одну бровь.

— Мать Ёну?

— Да, его мама — моя старшая сестра.

Не в силах сдержать удивление, Чэа случайно уронила палочку для еды. Управляющая Кан, которая держалась на расстоянии, тут же подошла и положила на стол новый комплект.

Смущение Чэа, кажется, было очевидным. Она почувствовала, как уши начали гореть. Избегая его взгляда, женщина машинально дотронулась до горячих ушей.

— Чему вы удивляетесь? Он же называл меня дядей.

— Ах, ну... это...

— Мы не похожи с ним.

— Да, — торопливо кивнув, она взяла чашку с тёплым ячменным чаем.

— Мама Ёну умерла пять лет назад. Раньше они виделись раз или два в год, но теперь полностью отрезаны друг от друга. Как бы ребёнок ни был мал, он всегда остро чувствует отсутствие матери.

— Извините.

— Почему вы извиняетесь? Не вы ведь её убили.

Чувствуя, как к горлу подступает ком, Чэа решила прекратить разговор. Она сосредоточилась на еде, но желудок скручивало, пальцы холодели — снова дал о себе знать нервный спазм. В итоге она не осилила и половину риса. Тем временем, Сынён неспешно закончил трапезу и, встав, сказал, что пойдёт за ключами от машины.

Чэа изначально хотела отказаться от ужина. Она знала, что если не заскочит в магазин за лекарствами для пищеварения, ей станет ещё хуже. Но вскоре после того, как Чжу Сынён удалился в свой кабинет, к ней подошла управляющая Кан.

— Погодите минутку, учительница. Вот, возьмите лекарство для желудка.

Чэа, вся бледная, взяла таблетки, ощущая на своей спине её тёплую руку.

— Вы, похоже, переели. Вам нужна помощь?

— Нет-нет, мне просто нужно принять лекарство, и всё будет в порядке.

— Наш директор может показаться холодным, но это только внешний фасад. Он, на самом деле, добрый человек. Вы привыкните.

— Спасибо.

Горькое лекарство обжигало горло, пока она запивала его водой.

«Холодный?» Нет, Чжу Сынён не холодный. Просто очень хорошо различает, что ему важно, а что — нет.

Таким она его и помнила.

Чэа надела пальто, взяла сумку и подошла к выходу. Она хотела попрощаться с Ёну, но неожиданно появился Чжу Сынён, и у Чэа возникло ощущение, что её выпроваживают из дома.

— У вас лицо какое-то бледное.

— Наверное, из-за желудка.

— Еда не понравилась? Или я слишком надавил?

— Нет, нет, просто я всегда нервничаю.

— А чего вы нервничали?

Мужчина говорил мягко, но взгляд его был пронизывающим, как будто он пытался что-то понять. Чэа вошла в лифт, поглаживая ноющий живот.

— Я не знаю.

— Извините. В следующий раз устроим ужин в более расслабленной обстановке.

Он улыбнулся, давая понять, что надеется на следующий раз. Похоже, это будет после очередной оценки занятий.

Чэа поспешила сменить тему.

— Когда Ёну нет, вы живёте один?

Её взгляд остановился на его длинных пальцах, нажимающих кнопку лифта. Те самые, которые отобрали у неё наушники, — всё такие же большие, белые и ухоженные.

— Иногда один, иногда нет, но это моё личное дело.

— Простите.

— Всё нормально. Такой вопрос — не переход границ.

Лицо у него оставалось спокойным, несмотря на подчёркнутое замечание о границах.

После этого Чэа уже не могла смотреть ему в глаза. Казалось, что стоит встретиться взглядами, и он схватит её за что-то внутри.

Когда они пересекли лобби, никто не попытался их остановить. За дверьми ждал белый спортивный автомобиль. Из машины вышел водитель, который привёз её сюда.

Он вежливо открыл ей дверь, и от этого движения Чэа почему-то стало немного не по себе. Едва она устроилась на сиденье, как Чжу Сынён сел за руль и завёл машину, не спрашивая адреса.

— Откройте бардачок.

Они проехали через шлагбаум, и она выполнила его просьбу. В бардачке лежал её телефон, завернутый в бумагу.

Чёрт, ну как так-то…

Чэа нервно засмеялась. Только сейчас она поняла, что весь вечер была без телефона. Включив его, она увидела два пропущенных звонка от Чхве Сохуна.

[Ты опаздываешь?]

Сообщение пришло несколько часов назад. Отвечать сейчас было как-то неловко, поэтому Чэа просто убрала телефон в сумку.

— Можно спросить… Почему мне нельзя пользоваться телефоном?

Наступал вечер пятницы, дороги были забиты, и машина медленно плелась в пробке. Чжу Сынён усмехнулся.

— Ко мне пытаются подобраться люди с разными целями. Хан Чэа, вы правда не знаете, кто я?

— Говорили, что вы занимаетесь бизнесом…

Чжу Сынён рассмеялся. Когда дорога перед ним немного освободилась, он резко прибавил скорость.

— Не знаю, кто вам это сказал, но пускай останется так.

— Ну, мне это подходит.

— Но ты ещё долго собираешься притворяться, что не знаешь меня?

Её сердце пропустило удар, словно она попала в аварию. Ладони взмокли.

Чэа могла бы притвориться, что действительно не узнала его, или сказать, что просто не хотела казаться навязчивой.

Но почему я не могу ничего сказать? Из-за чувства вины, что врала ему?

— Может, у тебя есть на то причины. Но я узнал тебя с первого взгляда. 3-й класс, 7-я группа, Хан Чэа.