Выборы в Латвии: противостояние русским?

Осень 2022 года оказалась очень насыщенной избирательными кампаниями во всем мире и особенно в Европе. Безусловно, выборы в Италии и Швеции привлекали большинство наблюдателей, следивших за возможным «правым поворотом» на севере и юге Европы на фоне успехов социал-демократов в Германии и Норвегии в прошлом году. Но эти партийные перипетии в крупных европейских государствах затмили не менее интересную политическую борьбу в малых странах – например, Латвии, где 1 октября прошли очередные выборы в общенациональный Сейм, что и станет сюжетом нашего анализа.

Latvian Studies: почему это может быть интересно?

Прежде всего, стоит сказать несколько слов о том, чем выборы в менее чем 2-миллионной Латвии будут нам интересны. Конечно, существуют тесные связи наших стран если не на межгосударственном, то на межличностном уровне – не только из-за длительной исторической связи с Россией, но и потому, что до сих пор даже на фоне других государств бывшего СССР в Латвии проживает очень большая русская община – к русскоязычным, тем, для кого русский язык остается основным в общении, в Латвии относится порядка 40% населения. Положение русских в Латвии, естественно, остаётся очень «популярной» темой не только для научных, но и политических дискуссий. Можно долго обсуждать удивительный факт статуса «неграждан», не имеющих избирательных прав и до сих пор составляющих 10% латвийцев, положение русских школ – это стоит разобрать отдельно. Для нас сейчас важно отметить, что весь комплекс проблем русских латвийцев, тем не менее не вынуждающих их покинуть Латвию, становится вопросом партийной борьбы и приводит к по сути основному делению латвийских партий на условно «русские» и «латышские».

Другой причиной, почему результат парламентских выборов в Латвии может быть важным, является подтверждение или опровержение общих тенденций политического развития стран Европы. На примере Латвии можно будет проверить:

• влияют ли проблемы в сфере экономики и энергетики на отток избирателей от правящих сил;
• происходит ли кризис традиционных партий и усиливаются несистемные силы, какова на данный момент повестка основных партий;
• насколько поддерживается проект европейской интеграции и евроатлантического сообщества не только в больших, но и малых странах

Латвийская партийная система: вводный курс

Перед тем как ответить на эти вопросы и подвести непосредственные итоги избирательной кампании, необходимо, наверное, кратко описать латвийскую партийную систему, чтобы понимать, какие изменения в ней произошли. Мы уже сказали, что основным водоразделом партий является «русский вопрос». Это наблюдалось еще с первых лет становления второй Латвийской Республики, когда стало понятно, что новая Латвия, в отличие, кстати, от Латвии 1920-х гг., будет строится как исключительно национальное государство латышей: латышский язык остался единственным государственным, был введён упомянутый институт негражданства, предполагалось, что если не сразу, то через определённое время обучение в университетах и школах будет вестись на латышском языке.

Подобный курс, конечно, не устраивал русское меньшинство, которое стало формировать свои собственные партии с идеей равноправия, равенства всех жителей Латвии с целью, чтобы к ним могли присоединиться и латыши, для которых единство, а не разделение страны казалось лучшей основой для государственного строительства. Эти русскоязычные партии стали опираться на левую, социал-демократическую платформу, как раз соотносимую с понятиями равенства и защиты прав человека. Однако это стало удобной мишенью для их противников, ведь так было удобно связывать их с запрещенной коммунистической партией и пугать избирателей наследием СССР, которое якобы русские партии отстаивают, а с таким образом стать системной силой в Латвии было невозможно.

Несмотря на то, что в русском лагере есть деление на сторонников более жесткой линии в лице Русского союза Латвии, притягивающего тех, для кого русская идентичность особенно важна, и примиренческого подхода в лице известного «Согласия» бывшего мэра Нила Ушакова, пытавшихся предложить консенсус и построить единую Латвию для латышей и русских, даже последним не удалось зарекомендовать себя той силой, с которой латышские партии могли бы сотрудничать. Так, все русскоязычные партии оказались в политической изоляции, даже несмотря на то, что «Согласие» с 2011 года формально побеждала на выборах и оставалось самой крупной фракцией в Сейме.

Тем не менее, раскол по национальному признаку не является единственным в партийной системе Латвии. Мы увидели, что даже русское меньшинство представляет несколько политических сил, латышский же лагерь еще более диверсифицирован. Во-первых, здесь происходит вполне понятное нам деление по идеологическому принципу: в продолжение традиций многопартийности первой Латвийской Республики уже в 1990-е гг. здесь образовался Крестьянский союз Латвии – наследники партии диктатора Карлиса Ульманиса, теперь придерживаюшиеся аграризма и зелёного консерватизма в духе североевропейских стран и объединившиеся с Зелёной партией в Союз зелёных и крестьян; различные организации националистов сформировали Национальный альянс. Либеральные и правоцентристские партии в 1990-2000-е гг. пережили гораздо больше изменений, но именно здесь образовывались самые крупные партии, в конце концов представлявшие себя как основа различных коалиций как с аграриями, так и с националистами – с начала 2010-х гг. как наиболее успешный партийный проект здесь стало выделяться «Единство», ассоциирующееся с фигурой Валдиса Домбровскиса, несколько раз занимавшего пост премьер-министра, а с 2014 года служащего в Европейской комиссии.

Серьёзных противоречий между этими тремя основными и некоторыми другими непродолжительно существовавшими партиями не существовало, они вступали в коалиции друг с другом как на местном, так и на национальном уровне. Но помимо идеологических предпочтений их разделяло то, что эти партии оказывались популярными в разных латвийских регионах, поскольку на национальных выборах к ним в избирательный альянс присоединялись разные региональные силы – тоже важный феномен латвийской политики! Для латвийцев более близкими становятся местные вопросы, поэтому в Латвии существует огромное количество партий отдельных регионов, городов, даже муниципалитетов (часто они носят простые и понятные названия: «Честь служить Риге», «За Латвию и Вентспилс» и т. д., против таких идей, казалось бы, рижане и вентспилсчане не пойдут). И в зависимости от того, с какой региональной партией основные политические силы кооперируются, в соответствующем регионе они и более популярны:

• Союз зелёных и крестьян, акцентирующий внимание на местном самоуправлении в целом, доминирует в Курляндии, где находятся их союзники из Вентспилса и Лиепаи;
• «Единство» выделяется в Видземе благодаря валмиерской партии;
• В Латгалии и Риге, где сосредоточено русское население, сильны «Согласие» и Русский союз Латвии.

Усложняет эту картину и тот факт, что региональные партии сами пытаются действовать на национальном уровне, предлагая именно региональную повестку как центральную, что привело в свое время к созданию Объединения регионов Латвии, неплохо выступившего в 2014 году и занявшего нишу около Союза зелёных и крестьян, но более открытой для избирателей разных взглядов силы.

Наконец, усиливается этот региональный компонент тем, что исторически основные латвийские партии были связаны с отдельными крупными корпорациями и их владельцами, финансово поддерживающие как раз ту силу региона, где их предприятие сосредоточено, в 2000-е гг. вообще говорили о феномене «олигархических партий». Но и сейчас, например, лидером Союза зелёных и крестьян остаётся Айварс Лембергс, бывший не только председателем правления Вентспилсским портом, но и бессменным мэром Вентспилса, пока его не обвинили в коррупции. В этом может проявляться определенное наследие советской политической системы, от которого даже полностью выбравшая путь евроинтеграции Латвия всё-таки не избавилась.

Что нового принесли предыдущие выборы?

Итак, представив всю партийную систему Латвии, мы теперь посмотрим, как эта вроде бы достаточно надёжная конструкция претерпела в последние годы существенные изменения. Кажется, что система не должна была давать сбои – русские партии сильны, но не настолько, чтобы получить абсолютное большинство, поэтому латышские партии, в отдельности более слабые, чем «Согласие», могут объединиться друг с другом, чтобы изолировать русских. Выходит так, что, когда русские партии усиливаются, происходит формирование большой коалиции, куда входят и националисты, и аграрии, и центристы. Когда же русские партии представлены в Сейме слабо, то у латышских партий появляется возможность выстраивать разные комбинации – так в своё время и центристы, и националисты, и аграрии смогли оказаться во главе своих кабинетов вместе с более дружественными им силами.

Однако в 2018 году после очередных выборов в системе проявился сбой – в Сейм прошло неожиданно много новых партий. Если раньше, наоборот, происходила тенденция укрупнения политических сил (правые и праворадикальные партии объединились в Национальный альянс, даже «Единство», которое само было блоком либерально-консервативных сил, вместе со своими региональными союзниками создало альянс «Новое единство»), то на этот раз от традиционных партий откололись их фракции:

• Новая консервативная партия, созданная членами Национального альянса, хотевшие обратиться к более умеренной риторике по типу британских консерваторов,
• блок «Развитию/За!», куда перешли те сторонники «Единства», для кого технократичность показалась менее важной, чем либеральные ценности,
• депутат от Объединения регионов Латвии создал популистскую партию «Кому принадлежит страна?»

Эти новые партии очень потеснили традиционных игроков латвийской политической сцены, но не исключили их из политической жизни окончательно. Так было, когда за ростом «Единства» последовал крах старых центристских сил, и в итоге новый Сейм представлял очень пеструю картину, «осложненную» (для латышских партий) фактом существования крупнейшей фракции «Согласия». После долгих переговоров оказалось, что традиционным партиям чуть проще договориться не друг с другом, а с новыми силами – образовалась большая коалиция во главе с «Единством» (оно получило меньше всего мест, но оставалось той партией, которая могла соединить разные идеологические силы) вместе с Национальным альянсом, Новой консервативной партией, «Развитию/За!», «Кому принадлежит страна?».

Такая коалиция даже в сложных условиях коронакризиса и событий 2022 года всё-таки оправдала себя.В итоге кабинет Кришьяниса Кариньша даже стал чуть ли не самым стабильным и долгоживущим во всей истории Латвии, однако значение для его членов он имел разное. Если «Единство», воспринимавшееся лидером правящих сил, смогло укрепиться и восстановить своё положение за счет сплочения вокруг правительства в кризисных условиях, то новые партии, избиратели которых были настроены антисистемно, желали перемен, ничего не предложили, стали частью системы и поэтому свой электорат растеряли. Особенно катастрофичным в этом плане стала судьба партии «Кому принадлежит страна?»: хотя она успела выйти из кабинета и даже переименоваться в «За человечную Латвию», её покинули почти все её избранные депутаты, и к новой избирательной кампании она могла рассчитывать на 1% голосов, тогда как в 2018 году заняла второе место.

Ухудшилось положение и Новой консервативной партии, тоже попытавшейся перезапуститься под брендом «Консерваторы» (они ведь уже были не новыми, а вполне устоявшимися), и «Развитию/За!»: их рейтинг колебался около избирательного барьера в 5% и в конце концов и эти две партии в Сейм не прошли. Причём для либералов выборы оказались особенно драматичными, поскольку им не хватило всего 0,03% до преодоления барьера. Такова была судьба новых партий «поколения 2018 года», что доказало хрупкость подобных политических сил, если им существуют более устоявшиеся и институционально сильные альтернативы в лице традиционных партий, к которым их избиратели могут вернуться.

Главные неожиданности выборов 2022 года

Постепенно переходя к результатам выборов 2022 года, отметим еще один их главный итог. Вместе с поражением партий, впервые прошедших в Сейм в прошлый избирательный цикл, избирательный барьер не преодолело «Согласие», что стало, наверное, самым удивительным фактом этих выборов. Впервые партия, стремившаяся отстаивать интересы русского меньшинства на социал-демократической платформе, полностью потеряла свою фракцию в Сейме. Хотя еще в прошлом году опросы общественного мнения ей прочили очередную, но бессмысленную победу на выборах с тем же результатом около 20%, за последний год её рейтинг стал резко снижаться и приближаться к избирательному порогу, который в итоге она не прошла. Причин здесь можно выделить несколько, начиная от кампании против Нила Ушакова, обвиненного в коррупции, и заканчивая общей усталостью избирателей от невозможности влиять на политику страны на национальном уровне. К этому прибавилась потеря «Согласием» Рижской думы в 2020 году, когда всем остальным силам удалось объединиться и сформировать широкую коалицию.

Но главной причной, на наш взгляд, будет отношение партии к обострению украинского кризиса и политики России: здесь они продолжили тот компромиссный подход, напрямую осуждая действия Москвы, пытаясь отделить российский режим и русских в Латвии, что для латышских партий сливалось в общего врага Европы, но когда речь заходила о сносе памятников и форсировании образовательной реформы, «Согласие» ограничилось обычным осуждением и никаких действий не предприняло. В отличие от них Русский союз Латвии, который в соответствии со своей прежней деятельностью организовал протесты, стал лидером народного возмущения. Умеренный и компромиссный курс «Согласия» в таких условиях оказался невозможен, ведь избиратели разделились на более стойких защитников своих прав и сторонников согласия с нынешним положением, для которых смысла голосовать за «Согласие» уже не было.

Куда же ушли русскоязычные избиратели? Можно предположить, что некоторые из них просто не пришли на выборы: понимая, что шансы успеха Русского союза Латвии минимальны, курс «Согласия» уже не соответствует их ценностям, а в целом пробить брешь в стене между русскими и латышскими партиями невозможно, они выбрали путь абсентеизма и отторжения от партийной жизни. Тем не менее, в Сейм прошла новая русскоязычная партия – «Стабильность!», созданная Алексеем Росликовым, бывшим депутатом Рижской Думы как раз от «Согласия» и продолжившая традицию, но с некоторыми изменениями – отказом от социал-демократической идеологии и переходом в более неопределенную популистскую риторику, с евроскептической повесткой в отличие от явно проевропейского курса Нила Ушакова, обращением к антивакцинной тематике и идеей сбора многих недовольных нынешним режимом. Таким образом, «Стабильность!» стала неким средним между Русским союзом Латвии и «Согласием» – не таким радикальным и исключительно ориентированным на русских, как первый, и не настолько компромиссным, как второе, и, что главное, новым проектом, в который поверило почти 7% избирателей, означающие 11 мест в 100-местном национальном парламенте.

Другим и несколько неожиданным направление исхода русских избирателей стала партия «Латвия на первом месте» Айнарса Шлесерса, ещё одного латвийского «олигарха», ставшего политическим деятелем в 2000-е гг. и даже успевшего побывать в разных правоцентристских правительствах. На некоторое время ему пришлось уйти из политики, когда вместо его партии более популярной силой стало «Единство», но теперь он вернулся на латвийскую политическую сцену с новым проектом, более радикальным, с отсылками к риторике Трампа, идеей альтернативы «Единству» на более консервативных началах, отхода от националистического дискурса к экономическому прагматизму. И своими союзниками он выбрал в том числе русских латвийцев, учитывая их социальный консерватизм, написав программу и на русском языке (что из основных партий никто, кроме «Согласия», не делал) и войдя в избирательный блок с региональной партией «Честь служить Риге», которая по большей части опирается на русских рижан. Русское меньшинство в итоге поверило ему, видя в старых политиках 2000-х гг., которые не столь радикально проводили реформу образования, меньшее из зол, что обеспечило господину Шлесерсу неплохие 6% и 9 мест в Сейме.

И наконец, ещё одной партией, куда направились те, кому важны не столько права национальных меньшинств, сколько левая повестка, стали «Прогрессивные». Эта партия имеет чуть более длительную историю, чем проекты А. Росликова и А. Шлесерса, поскольку напрямую восходит к Латвийской социал-демократической рабочей партии (ЛСДРП), созданной ещё в первую республику и воссозданную в 1990-е гг., но остававшейся маргинальной как раз из-за того, что «Согласие» и её предшественники связали социал-демократическую идеологию с защитой прав русских, а из-за коммунистического прошлого левая идеология среди латышей оставалась не очень популярной. ЛСДРП пришлось искать место в альянсах более крупных партий, сотрудничать с Объединением регионов Латвии или Союзом зелёных и крестьян по общей тематике социальной справедливости и при этом терять свою идентичность. Однако уже в 2010-е гг., когда в странах Центрально-Восточной Европы местные социал-демократические силы начали переходить к повестке своих западноевропейских коллег, переходя от защиты рабочего класса и равенства к отстаиванию прав различных меньшинств и экологической тематике, и в ЛСДРП нашлись сторонники подобной трансформации. Они откололись от основной партии и сформировали сначала группу, а затем отдельную партию «Прогрессивные». Уже на выборах в Риге 2020 года они смогли добиться неплохого результата, как раз переманив к себе часть электората «Согласия», и на национальных выборах сложилась та же картина – партия получила 6% голосов и 10 мест. Интересно, что их поддержала не только западно ориентированная латвийская молодёжь, но даже пожилые русскоязычные латвийцы, поскольку они увидели своего рода перезапуск «Согласия» или первую системную левую силу.

Кто победил на выборах в Латвии?

Но всё-таки главными победителями нынешних выборов стали не вышеописанные новые силы, а традиционные латышские партии. «Единство» вместе со своими региональными партнерами по «Новому единству» вновь, как в момент своего оформления в 2010 году, наконец получило не только фактическое, но и формальное первое место – 26 мест в Сейме или 19%, достаточно средний для лидера латвийской партийной системы («Согласие» в последние годы могло похвастаться примерно такими же результатами, но в первые свои выборы то же «Единство» получало 33 мандата, а либеральный «Латвийский путь» в далёком 1993 году добивался 36 мест). Это может объясняться и тем, что в сложных условиях для латышей сплочение вокруг национальных лидеров оказалось более важным: страна еще не полностью ощутила на себе экономические проблемы, да и объяснялись они часто не действиями правительства, казавшегося более компетентным в экономических вопросах, чем его оппозиция, а внешними факторами. Так или иначе, «Единство» теперь может опираться на поддержку большинства латвийцев и резко выделяется среди своих конкурентов за звание лидеров, ведь аграрии, бывшие как раз оппозиционной системной партией в Сейме прошлого созыва, получили лишь 12,5% голосов и 16 мест.

Но и для Союза зелёных и крестьян этот результат можно считать успешным, ведь они увеличили своё представительство в парламенте почти на 50%, несмотря на определенные трудности, связанные с коррупционным расследованием над его лидером (упомянутым А. Лембергсом), выходом из избирательного альянса Зелёной партии, традиционного партнёра Крестьянского союза, и одной региональной силы, Лиепайской партии. Последние соединились с Объединением регионов Латвии в Объединенный список, который по идеологии оказался схож с Союзом зеленых и крестьян, но с большим акцентом на региональные вопросы, слегка менее консервативной повесткой и, главное, не обремененным образом «олигархической партии». Этот обновленный региональный блок занял третье место и получил 15 депутатских мандатов, так что в целом получается, что умеренно-консервативная аграрно-региональная программа, которую представили Союз зелёных и крестьян и Объединённый список, привлекает даже больше избирателей, чем технократическое и общенациональное «Единство», но раскол по вопросу лидерства пресловутого А. Лембергса привёл к разделению на данный момент этой традиции на две примерно равных политических силы.

Наконец, четвёртое место занял Национальный альянс, подтвердивший, что риторика защиты национальных интересов Латвии, но с опорой на евроатлантическую интеграцию, находит отклик в сердцах более правых латышей. Хотя, как мы видим, на этом фланге у него появлялись альтернативы в лице сначала Новой консервативной партии и теперь «Латвии на первом месте», всё равно он остаётся лидером, сохранил свои 13 депутатских мест и 9%. В нынешних условиях именно такая программа, идея сплочения с союзниками НАТО и противостояния России, остаётся актуальной, а их традиционные вопросы отстаивания прав латышей и забота о национальной природе коррелирует с ростом популярности этих проблем для избирателей всех партий. К тому же латвийские правые, в отличие от своих немецких или североевропейских коллег, как раз из-за обращения к либеральной повестке (но только при разговоре о латышах), всегда были частью системы, и с ними легко находили компромисс более умеренные силы, чтобы изолировать русский лагерь.

Будущее латвийское правительство

Итак, суммируем общие итоги латвийских выборов 2022 года: в 100-местный Сейм проходят «Новое единство» (26 мест), Союз зелёных и крестьян (16), Объединённый список (15), Национальный альянс (13), «Стабильность!» (11), «Прогрессивные» (10), «Латвия на первом месте» (9). Какие существуют комбинации, чтобы получить в парламенте абсолютное большинство, равное 51 мандату? Они зависят сейчас прежде всего от победителей выборов, а именно «Единству» в лице, вероятно, зарекомендовавшего себя Кришьяниса Кариньша, предстоит возглавить переговоры о формировании кабинета, а затем и сам кабинет. А нынешний премьер-министр уже успел сделать ряд оговорок о своих возможных коалиционных партнёров. Во-первых, он категорически исключает сотрудничество с русскими партиями, которых он воспринимает связанными с Москвой (даже в отношении «Согласия», которое сейчас прямо осуждает действия РФ, он говорил, что они качественно не поменялись и не могут войти в национальный латвийский кабинет). Во-вторых, невозможными для «Единства» являются «олигархические партии», к которым он относит Союз зелёных и крестьян и «Латвию на первом месте» из-за фигур А. Лембергса и А. Шлесерса.

Таким образом, партнёрами К. Кариньша могут быть Объединённый список, Национальный альянс и Прогрессивные. Из этих партий наиболее плотно с «Единством» работали националисты, входившие практически во все правительства этой партии с момента ее создания, однако для формирования правоцентристского кабинета с опорой всего на две партии сейчас мандатов оказывается недостаточно – вместе они располагают только 39 местами. Поэтому для абсолютного большинства им нужно привлечь к себе или регионалов, или прогрессистов, или и тех, и других, чтобы большинство было надёжнее и народная опора правительства солиднее.

Конечно, идеальным партнёров для К. Кариньша и националистов были бы либералы из «Развитию/За!», но те в Сейм не прошли, поэтому переговоры обещают быть более сложными. При этом опыт сотрудничества даже всех 4 партий есть в Риге, где городское правительство как раз опирается на коалицию «Прогрессивных», «Единства», Национального альянса и Объединение регионов Латвии. Подобных примеров очень много на местном уровне, где регионалы часто входило в избирательные альянса и с «Единством», и с националистами, а «Прогрессивные» блокировались с «Единством» и союзной «Единству» «Развитию/За!». Но всё-таки можно видеть, что исходя из программы и идеологических предпочтений для «Единства» более благоприятным партнёром являются «Прогрессивные», тогда как Национальный альянс теснее связан с Объединённым списком. Так что от договорённости двух основных участников будущего кабинета и компромисса между ними зависит, кто будет третьим или даже четвертым партнером.

Тем не менее, принципиальных перемен конкретный состав потенциального правоцентристского кабинета не несет, поскольку состав правящих сил, и до этого состоявший в большей степени из латышских правых, не изменится. В то же время выборы в Латвии показали определенный интерес избирателей к новой левой повестке (в Сейм впервые смогла пройти нерусскоязычная социал-демократическая партия), а наибольшего прогресса добились не идеологически заряженные партии – «Единство», аграрии и регионалы. Поэтому, конечно, с подключением к кабинету регионалов и прогрессистов с более умеренной риторикой по положению русских это может слегка сгладить национальный вопрос, тем более что русские партии оказались в кризисе и им труднее будет задавать повестку. Кроме того, правительство будет в большей степени сосредоточено на решении экономических проблем, преодолении энергетического кризиса, а это и является своего рода «специальностью» «Единства» как партии управленцев, хотя Национальный альянс может воспользоваться этими проблемами для продолжения латышской национальной политики.

В контексте же международного положения Латвии, безусловно, тоже изменений ждать не стоит, поскольку по крайней мере среди латышских партий уже давно сложился консенсус по поводу членства в ЕС и НАТО, поддержки союзников по евроатлантическому альянсу, что в нынешнее время только усилилось. Так или иначе, политика малой страны, тем более включенной в евроатлантические институты, оказывается ограниченной для маневра, однако это не является поводом игнорировать то, что происходит внутри этой системы, где можно наблюдать свои особенности и отражение общих тенденций политической жизни Европы.