История одного мира. Вместо заключения.
Революционная война
История Брестского мира и масштаб его последствий подводят каждого к закономерному вопросу - а была ли ему альтернатива?
Как в академической дискуссии, так и в информационном пространстве вообще можно встретить несколько “дискуссионных точек”, вокруг которых строится обсуждение данной темы. В контексте нашего текста остановимся на следующих двух: военной и дипломатической.
Часто можно встретить два полярных мнения о военном положении России на момент 1918 года и о степени влияния на заключение мира с Германией. Нередко мир с Центральными державами преподносится как единственно объективно возможная опция, которой воспользовались большевики. Тем не менее, отметим два важных момента. Во-первых, Первая мировая война изначально не была приоритетом большевиков, единственной политической силы России, не вставшей на позиции оборончества. Во многом вопрос мира лежал непосредственно в политической плоскости между различными силами. Так, В.И. Ленин в полемике с эсерами и меньшевиками прямо указывал главной причиной начала переговоров не факт истощения ресурсов и разложения армии, а стремление “подорвать” империализм. Продолжение войны преподносилось неприемлемым, так как революционная Россия, таким образом, действовала в интересах империализма французского и британского, а также сама вела себя как имперский агент.
Во-вторых, принципиальным приоритетом большевиков были конкретные тактические цели внутри России и на международной арене. Прежде всего, первоначальное приобретение власти внутри страны, где начинало действовать Учредительное собрание и возникали зачатки гражданской войны. Также целью были дискредитация воюющих держав и перенос революционной волны, прежде всего на Германию, социал-демократическое движение которой становилось одним из ключевых предметов дискуссии революционных “оборонцев” и “пораженцев”.
Кроме того, Брестский мир не был консенсусным решением среди самих большевиков. В оппозицию В.И. Ленину стал Н.И. Бухарин, выдвинувший концепцию “революционной войны”, во многом схожую с тезисами революционных “оборонцев”. Тот видел в мире капитуляцию перед Центральными державами и заручился поддержкой ряда видных большевиков, включая М.С. Урицкого, А.С. Бубнова. Также Л.Д. Троцкий подвергал критике решения В.И. Ленина. Несмотря на тот факт, что резолюция о заключении мира была принята, соотношение голосов говорит об отсутствии единого мнения: 30 проголосовало за, при 12 против и 4 воздержавшихся. Данные факты свидетельствуют о неочевидности необходимости заключать мир на таких условиях.
Наиболее ярко концепция “революционной войны” Бухарина была ярко выражена в “Тезисах о современном моменте”, представленных противниками заключения Брестского мира на VII экстренном съезде РКП(б) 8 марта 1918 г. К тому моменту соглашение уже было подписано, но еще не ратифицировано, и у противников ленинской политики оставалась незначительная, но все возможность добиться срыва соглашений. Поэтому “Тезисы…” продолжают традицию программных документов большевиков и содержат в себе как анализ ситуации с марксистских позиций, так и конкретные тактические приемы по реализации своей политики.
Наибольший интерес для нас представляют пункты 2 и 5, аргументировавшие необходимость продолжения боевых действий не с “буржуазных”, а как раз с антиэлитных позиций большевиков, и 13, содержавший конкретные предложения съезду и СНК. В пункте 2 левые коммунисты выразили скепсис в ленинском тезисе, что выход России из войны только помешает силам мирового империализма, и предсказали скорое начало интервенции Антанты:
Борьба империалистических коалиций может быть рассматриваема сейчас с двух точек зрения: либо эти коалиции уже пришли к негласному временному соглашению друг с другом за счет России, либо они готовы еще продолжать борьбу. И в том, и в другом случае нам предстоит пережить попытки раздела России со стороны международного капитала, нападающего на нас со всех сторон; во втором случае Германия как раз потому, что продолжение войны возможно для нее лишь при условии использования русского хлеба и сырья, будет неизбежно стремится сокрушить Советскую власть во что бы то ни стало.
Провозгласив в пункте 3 невозможность мирного сосуществования Советской России и империалистических держав, в следующих двух положениях авторы тезисов напрямую перешли к критике условий Брестского мира как подрывающего потенциал молодого государства и мешающего распространению социалистического движения:
4. Это положение вещей чрезвычайно ярко проявилось в условиях мира, которые были выставлены Германией и которые фактически означают полный подрыв Советской власти не только в ее внешней, но и в ее внутренней политике.
5. Эти условия отрезают центры революции от питающих промышленность производительных областей, разъединяют очаги рабочего движения, убивая ряд крупнейших его центров (Латвия, Украина), подрывают экономическую политику социализма (вопрос об аннулировании займов, социализация производства и т.д.), сводят на нет международное значение русской революции (отказ от интернациональной пропаганды), превращают Советскую республику в орудие империалистической политики (Персия, Афганистан), наконец, пытаются разоружить ее (требование демобилизации старых и новых частей). Все это не только не дает возможности "передышки", но ставит борьбу пролетариата в худшие условия, чем раньше.
Какие же конкретные шаги предлагали сторонники Бухарина? Если рассматривать тезис 13 без налета идеологии, можно выделить 3 ключевых направления: аннулирование мирного договора; подготовка новой революционной армии к партизанской войне; разложение войск Центральных держав и революционная пропаганда.
Насколько эти шаги были обоснованы? Во-первых, как мы отмечали ранее, на тот момент Брестский договор еще не был ратифицирован, а страны Антанты не успели выпустить декларацию о его непризнании и начать интервенцию, поэтому левые коммунисты и левые эсеры еще обладали возможностью взять инициативу в свои руки и добиться разрыва соглашения. Во-вторых, история начального этапа Гражданской войны показывает, что тактика партизанской войны была бы эффективна в этот период, особенно на Украине, где подобные соединения действовали до 1920-1921 гг. (например, анархисты Махно). В-третьих, революционная пропаганда также могла бы подействовать на войска Четверного союза, учитывая тот факт, что всего через 8 месяцев в Киле начнутся события, аналогичные Февральской революции в России.
Насколько бы эти действия получили поддержку в народе, и, в частности, в армии? Тут мы позволим себе вернуться в конец декабря 1917 г., когда в Петрограде начал свою работу общеармейский съезд по демобилизации армии. Целью Ленина и его сторонников было добиться от представителей войск согласия на ведение мирных переговоров, поэтому делегатам была предложена анкета из 10 вопросов о состоянии армии и ее готовности продолжать войну, в том числе и о необходимости немедленного заключения мира:
"Если бы армия могла голосовать, высказалась ли бы она за немедленный мир на аннексионических (потеря всех занятых [Германией] областей) и экономически крайне трудных для России условиях или за крайнее напряжение сил для революционной войны, т.е. за отпор немцам?"
Отдельно отметим, что такая формулировка вопроса несколько расходилась с ленинским тезисом о “мире без аннексий и контрибуций”, но важнее тот факт, что большинство делегатов съезда высказалось за революционную войну. Введя в заблуждение войска своей риторикой и проигнорировав мнение делегатов съезда, Ленин и сторонники решили вступить в сепаратные переговоры, что выглядит нелогичным на фоне декларирования демократизации России и отказа от тайной дипломатии.
Завершая рассмотрение внутрипартийной дискуссии в РСДРП(б), мы можем вновь убедиться в несостоятельности тезиса о безоговорочной поддержке ленинской политики. Более того, мы также можем сделать вывод, что даже в самой партии большевиков существовали альтернативные проекты, которые в перспективе могли бы обеспечить более выгодное положение Советской России. Однако нежелание левых коммунистов воспрепятствовать планам Ленина вместе с левыми эсерами привело к подписанию мирного соглашения, которое впоследствие критики назовут “похабным”.
В кольце врагов?
Помимо военного аспекта и проблемы разложения армии, немалую роль играет вопрос о перспективах международного положения самой страны после войны. Здесь отметить существующий вопрос о готовности “допустить” Россию к новому переделу мира и формированию нового мирового порядка. Тем не менее, большевики сами пошли на публикацию секретных соглашений, где признавались российские интересы в Чёрном море, Закавказье и Восточной Европе. Однако не меньший интерес здесь представляет поведение стран Антанты во время завершения войны и начала Версальского переговорного процесса. Несмотря на капитуляцию Центральным державам, начало гражданской войны и возникновение национальных движений на окраинах бывшей империи, западные державы не сразу восприняли ситуацию как данность. Во-первых, Россия была признана одной из держав-победительниц и была приглашена как участница переговоров в Версале, что говорит о потенциале реинтеграции. Лидеры стран Антанты в ходе начального этапа Парижской конференции неоднократно обращались как к большевикам, так и к антибольшевистскому сопротивлению, призывая их также принять участие. Также за Россией было признано право взимать репарации с Германии (что приведёт в дальнейшем к Рапалльскому договору).
Во-вторых, державы Антанты не торопились с признанием череды новых государств, признавая за Россией сохранение большей части территории бывшей империи. Как можно заметить из “14 пунктов”, речь шла исключительно о предоставлении независимости Польши. Тем не менее, не ставился вопрос контроля Россией остальных территорий, прежде всего, Прибалтики, Украины и Белоруссии (что стало причиной относительно долгого признания Эстонии, Латвии и Литвы западными державами). Единственным исключением стала проблема Финляндии и Армении, что в будущем уже станет предметом раздора США и Великобритании с А.В. Колчаком и провалом переговоров о его международном признании как Верховного правителя России в 1919 году.
В итоге мы можем констатировать, что альтернативы Брестскому миру были. Международная реакция на события внутри России и характер внутриполитической борьбы создавали возможности для предотвращения такого результата. Тем не менее, для иного исхода требовалось иная расстановка сил как в стране в целом, так и в правящих кругах, особенно в партии большевиков, а также наличие определенной политической воли у лидеров с принципиально другим видением ситуации как на устройство самой страны, так и ее место на международной арене.