31 января 1943. Как брали в плен фельдмаршала Паулюса
Еще 30 января 38-я мотострелковая бригада и 329-й инженерный батальон с боями вышли к центру Сталинграда в районе площади Павших борцов. Пленные показали, что в подвалах полуразрушенного здания центрального универмага находится штаб командующего немецкой 6-й армией Паулюса. Наши бойцы блокировали все подходы к универмагу. 31 января день в 7.00 утра из подвала, размахивая белым флагом, вышел немецкий офицер. Он заявил, что немцы готовы вести переговоры о капитуляции с представителями советского командования. Для подготовки этой процедуры в немецкий штаб отправился начальник оперативного отделения штаба 38-й бригады старший лейтенант Ильченко с небольшой группой. Увиденное он описал потом так:
Фельдмаршал лежал на железной койке без мундира, в одной рубашке. На столе горел огарок свечи, освещая аккордеон, лежащий на кушетке. Паулюс не поздоровался, но поднялся и сел. У него был вид больного, измученного человека, лицо подергивалось в нервном тике. Выслушав сообщение своего начштаба о требованиях советских офицеров, Паулюс устало кивнул головой.
Старший лейтенант не мог принять капитуляцию фельдмаршала. Договорились о временном прекращении огня, после чего Ильченко связался по телефону с командиром 38-й мотострелковой бригады полковником Иваном Бурмаковым, а тот — с командующим 64-й армии генералом Михаилом Шумиловым. Брать Паулса поехал начштаба 64-й армии генерал-майор в Иван Андреевич Ласкин:
Стрельбы на нашем участке не было. Около универмага путь нам преградили несколько немецких автоматчиков с оружием наизготовку. Охрана штаба. Рослые, хмурые солдаты. Выйдя вперед, я отстранил с тропки двух из них и спросил, как пройти в штаб. Жестами они показали на вход в подвал.
Спустившись по каменной лестнице, мы оказались в полуподвальном темном помещении. Окна были заложены мешками с песком. Здесь были люди. Нас немцы в темноте не опознали. Вытянув вперед руки, мы пошли вдоль стены вглубь наугад. Однажды я чертыхнулся и, видимо, слишком громко, потому что комбат – он шел впереди – вдруг остановился и зашептал:
– Товарищ генерал, тише, кругом фашисты. Наткнулись на дверь в стене. Я приказал открыть. За дверью была большая комната.
В большой комнате было полутемно… Смрад. Хаос – разбросаны чемоданы, каски, какие-то вещи. За столами сидели и стояли несколько военных в форме командного состава. Офицеры и генералы. Они о чем-то разговаривали между собой. Вдоль стен на грязном полу сидели десятка полтора солдат с телефонными аппаратами.
Я громко скомандовал по-русски:
Все повернулись к нам, но команду выполнили немногие. Я повторил ее более резко. Мои спутники показали ее движением автоматов. На этот раз поднялись все немцы.
Я объявил всех пленными и подошел к столу. Один из военных, стоявших с поднятыми руками, сказал, что он – генерал-лейтенант Шмидт, начальник штаба 6-й армии, и может вести переговоры о капитуляции только с официальным представителем Рокоссовского. Я назвал свою должность, воинское звание, фамилию и сказал, что являюсь официальным представителем и уполномочен вести такие переговоры и принять капитуляцию немецких войск.
Шмидт сообщил, что здесь находится генерал-майор Росске, командующий южной группой войск. Росске представился четко, по-военному. За ним представились другие военные.
Тут к нам подошли полковник Лукин и подполковник Мутовин, которые отправились к немцам ранее. Они доложили, что их группа, а также подполковник Винокур и старший лейтенант Ильченко, который первым пошел в немецкий штаб, уже пытались вести предварительные переговоры о капитуляции, но немцы настаивают на представителе с нашей стороны на уровне генерала. Никто из наших офицеров не был допущен и к Паулюсу. Я шутя заметил, что один вопрос уже решен – генерал есть…
…Шмидт доложил: фельдмаршал просит предоставить ему 20 минут, чтобы привести себя в порядок, вести переговоры он поручает генералам Шмидту и Росске. Мы удовлетворили эту просьбу… Мы предъявили противнику ультимативные требования… Немцы приняли полностью все наши требования… Истекли 20 минут. Паулюса не было. Вторично направили к нему Шмидта. Тот сообщил: Паулюс просит еще 20 минут. Эта просьба вызвала у нас недоумение, мы её отклонили. Решили идти к Паулюсу сами. Я пошел первым. В большой комнате, освещенной естественным светом из незаложенного окна, заложив руки за спину, туда-сюда ходил военный. Это и был Паулюс.
… Я назвал себя, объявил его пленником, потребовал сдать личное оружие. Паулюс подошел крупным шагом, приветствовал меня поднятием правой руки, представился. Заявил на плохом русском языке, что он, генерал-фельдмаршал германской армии, сдается в плен Красной армии. Сообщил, что в фельдмаршалы произведен вчера, новой формы не имеет. Добавил с горечью, что теперь она вряд ли понадобится.
Я предъявил наши ультимативные требования о капитуляции, потребовал отдать такой приказ войскам северной группы, а также сообщить, какие последние указания давал Гитлер 6-й армии и войскам группы «Дон».
Паулюс ответил, что его армия рассечена на две изолированные группировки. С северной группой связи нет, у нее свой командующий генерал-лейтенант Штреккер. Южной командует генерал-майор Росске. Вопрос о капитуляции должен решаться с командующим каждой группы войск в отдельности. В последних распоряжениях фюрер требовал продолжать сопротивление и ждать подхода группы Манштейна.
Паулюс обратился с просьбой, чтобы пленным генералам и офицерам оставили их форму, личное холодное оружие и разместили отдельно от солдат. Я заявил, что рассмотрим этот вопрос позднее.
На этом первый разговор с Паулюсом был закончен. Ему и генералу Шмидту было предложено следовать за нами. Когда мы выбрались из подвала во внутренний двор универмага, то увидели, что наши бойцы уже обезоружили охрану немецкого штаба. Двор был заполнен нашими бойцами. Они ликовали, бросали вверх шапки, кричали «ура».
– На нашей эмке мы повезли его в штаб 64-й армии, в село Бекетовка. В первой машине Паулюс ехать не захотел – кругом было много мин. Тогда впереди пошла полуторка, в нее посадили пленного генерала Шмидта. Потом уже следовала легковая машина, где были я и Паулюс…
По дороге красноармейцы конвоировали группы пленных немцев. Еще совсем недавно завоеватели, бравые вояки, сейчас они имели жалкий вид сброда. Я приказал водителю замедлить ход возле одной такой группы. Видя печальное зрелище, которое представляла его бывшая армия, Паулюс горестно поник головой:
В полдень мы были в Бекетовке, возле домика, где размещался штаб армии. В штабе я доложил командарму генерал-лейтенанту Шумилову, что боевое задание по принятию капитуляции южной группировки немецких войск и пленению командующего немецкой 6-й армии выполнено.
Войдя в комнату, Паулюс вскинул в приветствии правую руку вперед и вверх и по-русски доложил:
– Фельдмаршал германской армии Паулюс сдался Красной армии в плен.
Генерал Шумилов потребовал предъявить документы, удостоверяющие его личность. Паулюс ответил, что может предъявить только свою солдатскую книжку. Приказ фюрера о производстве его в фельдмаршалы он получил лишь накануне по радио. Шмидт подтвердил этот факт.
Генерал Шумилов сообщил Паулюсу и Шмидту, что советское командование гарантирует им жизнь, личную безопасность, а также сохранность мундира и орденов.
Состоялась официальная беседа с пленными. О содержании ее было доложено командующему Донским фронтом генерал-полковнику Рокоссовскому. Тот приказал накормить пленного фельдмаршала, а затем отправить в штаб фронта.
Паулюса, Шмидта и адъютанта полковника Адама мы пригласили на обед. За столом немцы вели себя по разному. Паулюс пил и ел с осторожностью и немного. Шмидт не притронулся к своему бокалу и почти ничего не ел. Выглядел он как-то затравленно, за все время обеда не проронил ни слова. Полной противоположностью им был полковник Адам. Он был развязен и не ограничивал себя ни в чем – ни в выпивке, ни в еде.
После обеда все трое были отправлены в штаб Донского фронта.