23 июня 1941. НА ЧЬЕЙ СТОРОНЕ СИМПАТИИ АМЕРИКАНЦЕВ В ВОЙНЕ ГЕРМАНИИ И СССР?

23 июня в Москве прочитали сообщение посла СССР в США Константина Уманского. Он дает весьма подробный расклад по настроениям в Америке на всех уровнях: и среди простых людей, и внутри элиты. Документ, при всей своей понятной субъективности, много объясняет...

ИЗ ТЕЛЕГРАММЫ ПОСЛА СССР В США К. А. УМАНСКОГО

В НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР

22 июня 1941 г.

Буквально вся Америка живет только вопросами германского нападения на нас. 
Однако картина первой реакции значительно более пестрая, чем в Англии:

1.	В широкой среде трудящихся и мелкобуржуазной публики, настроенной 
в основном изоляционистски, но искренне антифашистски, явный подъем нашей 
популярности, которому за истекшие с момента нападения 18 часов имеем десятки
примеров в виде дружественных обращений к посольству, включая ряд просьб 
о принятии добровольцами в Красную Армию. В этих широких массах в связи 
с изменением характера войны после нападения на нас следует ожидать быстрого 
падения изоляционистских настроений, что отчасти диктуется
и иллюзией, что фашистская опасность для Англии уменьшилась,
следовательно, и перспектива прямого включения США в войну отдалилась 
. Это падение изоляционизма укрепляет внутриполитические
позиции Рузвельта [...].

2.	Реакционные изоляционисты Гувер, Линдберг и вся антирузвельтовская 
фашиствующая группировка сразу показала свое лицо,
например, заявление Уиллера, что советско-германской войне надо
радоваться, а коммунизму помогать нечего. Эта группа республиканцев 
и отдельных демократов плюс группа наших профессиональных
врагов типа Буллита - Бэрли плюс католическая иерархия уже начали, 
судя по ряду признаков, осуществлять давление на Рузвельта
и взбешены выступлением Черчилля. Агентура этих людей крепко сидит 
в аппарате госдепартамента, влиятельного морского министерства, 
имеет влияние в прессе, например, скриппс-говардовской. Но
хотя это и оппозиционное меньшинство внутри господствующих сил,
у него имеются фашиствующие массовые организации, широкие связи, 
мощный аппарат пропаганды. Именно от этой группы и исходит
основное тормозящее давление на Рузвельта по вопросу о сотрудничестве 
с нами в духе речи Черчилля. Рузвельт с этими кругами
борется, но с ними считается, и в его непосредственном окружении
имеются агенты этой клики, которые в недавнем прошлом сумели закрепить 
его на антисоветских позициях. В частности, Рузвельт боится 
влиятельных католиков.

3.	Относительно прогрессивное крыло американского правительства 
(Икее, Моргентау, Гопкинс) взяло благоприятную для нас линию 
- распространение на нас закона о снабжении вооружением
взаймы и в аренду, фактически союзные отношения в духе заявления 
Черчилля. Выражением этой линии являются известные Вам по сообщению ТАСС 
заявления сенатора Пеппера (с ним у нас хорошие
отношения). Но и эта группа, хотя и очень близка к Рузвельту
и давит на него, является менылинственной. Ставлю своей задачей
немедленно использовать все имеющиеся добрые отношения с деятелями 
этого типа, конечно, не в порядке каких-нибудь «просьб
о помощи», а для того, чтобы нейтрализовать влияние враждебной
группы госдепартамента и морского министерства и добиться получения 
тех конкретных военных предметов, в частности в области
авиации, по которым Вы мне дадите задание.

4.	Рузвельт, правительственный лагерь в целом и рузвельтовское 
большинство в конгрессе заняли сегодня по вопросам германского 
нападения на нас молчаливую, выжидательную позицию, которая, 
наверное, завтра прояснится, но пока что, на фоне как
нельзя более полезного, адресованного прямо США выступления Черчилля, 
еще более бросилась в глаза как доказательство колебаний,
вытекающих из указанных групповых противоречий. Уэллес, возглавляющий 
сейчас госдепартамент в связи с болезнью Хэлла, дал прессе, 
без права ссылки на него, известное Вам пустое заявление,
что нападение немцев на нас доказывает их стремление к мировой
гегемонии; он дал понять, что ждет выступления Черчилля, а после
этого выступления снова замолчал, сказав прессе, что сделает заявление 
лишь после встречи со мной завтра (о которой он пока со
мной не договорился). [...]

Сегодняшнее молчание американского правительства отражает
стоящий перед Рузвельтом нелегкий выбор: слишком явного разрыва 
между линией своей и Черчилля он никак допустить не может,
а стать целиком на черчиллевскую позицию боится по внутриполитическим 
соображениям.

Перспектива победы немцев для него неприемлема, ибо угрожает
Англии и в конечном счете планам США, перспектива же нашей «слишком» 
сокрушительной победы и влияние на всю Европу его пугают
с классовых позиций. Весь Рузвельт и его политика состоят сейчас 
из зигзагов между этими противоречиями. А запасы классовой
ненависти к нам в США очень велики. Отсюда возможность типично
рузвельтовского компромисса: продолжать помощь англичанам в полном 
объеме, а если англичане готовы-де уступать нам как своим
союзникам из своей брони ту или иную часть самолетов или иного
вооружения, то передавать нам таковую после английской контрассигновки, 
прячась за спину англичан. Другими словами, формально 
на нас не распространять действие закона о снабжении оружием
взаймы и в аренду, а, по существу, договориться с англичанами
и нами об определенной доле. Тот же факт, что по этому закону 
оружие поставляется в счет бюджетных ассигнований США, играет 
второстепенную роль. Даже при готовности той или иной страны
платить наличными решает не бюджетная схема, а производственная
программа, а затем наличие тоннажа для перевозок. По-видимому,Рузвельт 
прежде всего издаст формальную прокламацию о применении
к советско-германской войне закона о нейтралитете. Это пустой
жест, которому можно не придавать никакого значения. Он не объявит 
наши дальневосточные зоны боевой зоной, значит, американские
пароходы смогут туда заходить, а Мурманск уже объявлен подобной
зоной, в которую Рузвельт сейчас подавно американские суда не
пустит. По ряду мелких вопросов, как-то:	аннулирование примене-

ния к нам декрета о замораживании фондов, возврат нам задержанного 
необоронного (бурильного и иного) оборудования, ликвидация
арестных дел и т.д., американское правительство наверняка пойдет
на немедленные уступки. Обсуждение с госдепартаментом сегодня
ряда текущих дел, связанных, например, с поездками сотрудников
посольства и т.д., эту тенденцию уже подтвердило. Но это мелочь,
и совершенно ясно, что после предстоящей завтра встречи с Уэллесом 
и в зависимости от ее содержания мне нужно пойти к Рузвельту 
с прямым поручением от имени Сталина и Вашего для серьезного
развернутого разговора на все темы, включая широкую постановку
дальневосточного вопроса, о позиции Японии, о политике США по
отношению к ней, о судьбе Китая. На это необходима директива от
Вас, и не исключено, что если Уэллес попытается затянуть встречу
или сведет ее ко всяким мелочам, то надо будет идти к Рузвельту 
сразу, независимо от вызова Уэллеса. Очень важно для встречи 
с Рузвельтом иметь нашу архиконкретную оптимальную заявку на
то, что нам нужно от американцев в области снабжения всех видов,
от авиации, разной аппаратуры до сырья включительно, с тем чтобы 
деловым образом приступить к обсуждению того, что и в какие
сроки американцы дадут. Чтобы проталкивать эти вопросы, использую 
все имеющиеся связи в правительственных и сенаторских кругах
в обход враждебных групп.

Докладываю, что весь советский коллектив в США работает с замечательным 
подъемом, как настоящие советские патриоты.

К. Уманский