СКИННЕР: ШКОЛА БУДУЩЕГО - 2

ФАКТОРЫ ПОДКРЕПЛЕНИЯ

Открывшаяся дверь, успех в складывании бумажного голубя, декламирование стихотворения в несколько строк без посторонней помощи, или выражение радости на лицах родителей: всё это - незамедлительные последствия, подкрепляющие поведение, и поэтому они очень отличаются от наград и наказаний в классе. К несчастью, не так-то просто организовать подобного рода последствия для того, что должны делать ученики. Однако существует очень сильный подкрепитель. Его даже не надо создавать специально для целей преподавания; он не связан с каким-то конкретным видом поведения, а универсален и поэтому всегда доступен. Мы называем его успехом.

За всю историю человека как биологического вида, а также в индивидуальной истории конкретной личности, успешное манипулирование окружающим миром всегда предшествовало тем последствиям, которые играли положительную роль в естественном (эволюционном) отборе и оперантном кондиционировании. Успешное манипулирование подкрепляет любые действия, направленные на то, чтобы добиться конкретного последствия. Оно подкрепляет открывание двери независимо от того, куда конкретно мы входим. Мы более четко осознаем, что оно важно, когда оно отсутствует (когда, например, дверь заклинивает). Успешная манипуляция окружающим миром является слабым подкрепителем, но он может дать сильный эффект, если повторяется достаточно часто. Вся беда с происходящим в нынешних школах состоит в том, что учащиеся редко делают что-то, что незамедлительно ощущается как успех.

ОБУЧАЮЩИЕ МАШИНЫ

Обучающие машины были сконструированы для того, чтобы использовать преимущества эффекта незамедлительного подкрепления как последствия акта поведения. Более 60 лет назад (т.е. в 1920-х годах) Сидней Пресси (Sidney Pressey) изобрел машину, в которой задавалась контрольная работа с несколькими вариантами ответа на выбор (multiple choice test). Учащиеся нажимали кнопки, выбирая свои ответы на вопросы, и как указывал Пресси, они при этом не только контролировались, но и обучались, потому что они мгновенно узнавали, правилен ли ответ или нет. Пресси (см. журнал "School and Society" 1932, 36, 934) предвидел наступление "промышленной революции" в образовании. В 1954 г. я демонстрировал в Питтсбургском университете иную обучающую машину, которая была механическим предшественником компьютера. (Улучшенная модель, изготовленная фирмой IBM, выставлена теперь в Смитсоновском музее.) Она задавала арифметические задачи, которые ученик решал, передвигая цифры в надлежащее место. Сенсоры машины воспринимали ответ, и если он был правильным, то машина задавала ученику следующую задачу.

Эти две машины имели три важных различия:
а) Машину Пресси можно было использовать лишь после того, как ученик уже выучил соответствующий материал. Она просто давала подтверждение правильных ответов. А моя машина учила с самого начала;
б) При помощи машины Пресси учащиеся выбирали готовые ответы, а в мою машину они вводили свои собственные ответы. Это - большая разница. Например, можно пассивно овладеть иностранным языком (научиться читать на нём) и получить отличную оценку за контрольную работу с несколькими вариантами ответа, не владея этим языком активно;
в) Материал в машине Пресси не программировался, хотя это было возможно, и для подобных машин впоследствии были написаны программы. Моя машина была сконструирована для того, чтобы использовать открытые нами экспериментальным анализом поведения преимущества немедленного подкрепления. Учащиеся действовали очень маленькими шагами, и для того, чтобы гарантировать успех их действий, их поведение тщательно инициировалось или суфлировалось, а затем получало подкрепление. Инициирующие и суфлирующие данные "исчезали" по возможности быстро.

Вскоре после этого я ввёл в употребление машину, основанную на тех же самых принципах, предназначенную для преподавания части учебного курса по поведению человека, программа которого была написана в сотрудничестве с Джеймсом Холландом (James G. Holland) (книга "The Analysis of Behavior", NY, 1961). Как я уже много раз упоминал, Алэн Кальвин (Allan Calvin) использовал похожие машины в школе города Роанок, штат Виргиния, для обучения 8-классников всему курсу алгебры за 9 класс в течение полугода. Этот класс на экзамене получил оценки выше, чем обычные 9-классники, хотя экзамен был устроен спустя один год.

Несколько лет движение за обучающие машины цвело и развивалось. О них были опубликованы сотни статей и десятки книг. Началась ежегодная публикация имеющихся в наличии программ. К концу 1962 года, согласно редакционной статье в журнале Science, имелось 250 программированных курсов по математике для младших и средних классов и для колледжей; 60 курсов по естественным наукам; 25 по электронике и технике; 25 по иностранным языкам и 120 по социологии. Многие из них были просто отличными. Один мой коллега рассказал мне, что он решил, что ему необходимо знание биохимии, и тогда он купил программированный учебник. "Это ошеломило меня! За неделю я одолел курс по биохимии!" Конечно, он не считал, что уже стал биохимиком, но он усвоил громадный материал за поразительно короткое время без особого труда.

Однако теперь, четверть века спустя, программированное обучение в школе стало редкостью. Ему не удалось найти себе место в школах, однако оно живёт и здравствует в промышленности, которая ежегодно покупает программы повышения квалификации на миллионы долларов. Обучение в промышленности раньше называлось инструктажем, и к нему как к таковому относились более или менее пренебрежительно, но то, чему теперь должны учиться менеджеры и рабочие, весьма сходно с тем, что преподают в школах и колледжах. В школах нет обучающих машин вовсе не потому, что программированное обучение потерпело крах, а потому, что в системе образования нет никого, кто бы нёс ответственность за то, чтобы там не пренебрегали лучшими методами преподавания.

Когда я и мои коллеги учились тому, как составлять программы для обучения, в Советском Союзе готовились запустить первый искусственный спутник Земли. Этот "Sputnik" поверг Америку в состояние шока. Почему мы не сделали этого первыми?! Должно быть, вина за это лежит на наших школах! Был срочно издан "Указ об Образовании для Национальной Обороны" - "The National Defence Education Act", и были отпущены громадные средства на улучшение обучения, особенно математике и естественным наукам. И в городе Вудс-Хол, штат Массачузетс, был созван комитет экспертов для того, чтобы строить планы на будущее.

В то время ещё лишь начиналась болтовня о когнитивной психологии, но (облечённым властью) показалось, что она - это как раз то, что нужно. Её рекламировали как возврат к традиционному изучению разума, и те, кому было поручено "усовершенствовать" наши школы, никогда не покидали лона этой традиции. Дело образования стало считаться слишком важным, чтобы оставить его на попечении педагогов; математики и учёные захотели собственноручно стряпать новые материалы для школы.

Учителям вскоре стали внушать, что они должны учить учеников думать так же, как думают эти самые математики. Это называлось "новая математика". Преподавание физики пострадало подобным же образом. Хорошим примером тому является работа Джерольда Захариаса из MIT. Захариас был там маститым физиком и доцентом, работа которого пользовалась безоговорочной поддержкой. Один из его коллег заявил мне, что Америка больше не будет нуждаться в массовом наплыве из-за границы великих физиков, вроде того, который произошел в 1930-е годы по политическим мотивам. Однако прошло немного времени, и правда всплыла на поверхность. Наши школы так и не начали производить лучших математиков и физиков, чем до паники по поводу "Спутника". Захариас обвинил во всём учителей, но неправильно было то, что его новые материалы преподавались всё так же, по-старому.

И теперь, тридцать лет спустя, несмотря на то, что психологи-когнитивисты по-прежнему господствуют в образовании, учащиеся вовсе не стали "вести переработку, хранение и поиск информации" сколько-нибудь успешнее, чем прежде. Да и все остальные обещания не были выполнены. Психологи-когнитивисты подбадривают друг друга нападками на бихевиористские методы, однако сами не создали ничего взамен. Они заявляют, например, что методы, основанные на изучении не человека, а других животных, неизбежно упускают из виду то, что свойственно лишь человеку. Но мы ведь так и не узнаем, что действительно свойственно лишь человеку, до того, как изучим то, на что способны животные. Также заявляют, что преподавание и учёба являются формами социального поведения, а вот мол обучающие машины - асоциальны и отчуждают. Но позвольте, окружающий мир учит нас без помощи учителей, и этого не происходит в школе именно потому, что в ней отсутствуют сопоставимые факторы подкрепления.

И ещё психологи-когнитивисты воображают, что учащиеся не могут быть "креативными", когда заняты программированным обучением. Подобно биологам до Дарвина они веруют в "креативный разум". Однако на самом деле происхождение поведения, как и происхождение видов, состоит в селекции изменений.

Компьютер представляет собой идеальную обучающую машину. Однако его всё ещё обычно используют как эрзац живого учителя, ведущего преподавание сразу большой аудитории учеников. Но истинная ценность компьютера совсем в ином. Он может внести "реальную жизнь" (оперантных взаимодействий) в процесс обучения, по меньшей мере в схематичной форме. Именно так используют его для профессионального обучения в промышленности. Ведь невозможно учить сотрудников правильному образу действий на случай, например, аварии атомного реактора, устраивая реальные аварии, однако эти аварии можно моделировать на компьютере. И всё же компьютеры могут учить наилучшим образом, лишь проводя учащегося через тщательно подготовленные обучающие программы. Они могут инициировать и суфлировать поведение, а также незамедлительно выдавать подкрепление. К тому же компьютеры могут сразу подводить учащегося к последующему этапу курса. Вот в этом и состоит суть хорошего преподавания. Это то же самое, что может сделать частный учитель, занимаясь с одним или двумя учениками, и что просто невозможно для учителей, ведущих крупные классы.

ШКОЛА БУДУЩЕГО

Трудно сказать, как будет выглядеть школа будущего. Архитектура, вероятно, будет подчинена функциям, но вот функции школы как целого всё ещё не ясны. Однако мы уверены в том, что школы будут совсем другими, чем что-либо, виденное нами прежде. Они будут местами, где приятно находиться. Как хорошо управляемые магазины, рестораны и театры, они будут хороши на вид, хороши на слух и хороши на вкус. Ученики будут приходить в школу не потому, что их накажут, если они не придут, а потому, что школа будет для них привлекательной.

Ученики будут проводить в школе больше времени. Они начнут учиться в более раннем возрасте, отчасти из-за того, что дома за ними будет меньше ухода, так как матери будут работать по найму. И ученики будут оставаться в школе дольше, если даже не принципиально, то фактически, потому что будет меньше тех, кто бросает школу, не окончив её. Школы будут преподавать более широкий круг предметов. Им придётся это делать, если они будут давать вдвое больше материала в единицу времени, чем сейчас. Если то, что сейчас ученики проходят за 12 лет, будет преподаваться за 6 лет, то образование обгонит процесс взросления, а возможности трудоустройства очень юных рабочих проблематичны. Вместо того, чтобы заканчивать школу раньше, ученики будут дополнительно обучаться массе других предметов.

Программированное обучение позволит учащимся выбирать из намного более широкого спектра предметов, потому что учебный план не будет ограничен компетентностью имеющихся учителей. Любознательные ученики будут иметь возможность продвинуться значительно глубже по отдельным темам, чем это возможно теперь, потому что будут иметься соответствующие программы. Ученики будут вольны переходить к тем темам, которые их особенно интересуют и потому сами представляют собой положительное подкрепление. У учеников будет меньше желания искать подкрепления от чего-то постороннего, например, насилия, секса, наркоты, алкоголя.

Учителя будут иметь больше времени на то, чтобы разговаривать со своими учениками. Дискуссии в классе теперь стали очень редки и вовсе не похожи на беседы в кругу друзей или коллег. Мало кому по душе разговоры, в которых тебя оценивают. Среди друзей умным ответом восхищаются, но в классе его скорее всего встретят враждебно, как попытку подлизаться, а наказание со стороны одноклассников может быть очень жестоким. В ранних иезуитских школах учеников откровенно натравливали на aemulus - отличника, того, кому следовало подражать (emulate). Когда ученик не мог ответить на вопрос, то учитель обращался с этим вопросом к aemulus, и поэтому ученики обычно ненавидели друг друга. Что-то подобное сохранилось и в наших школах. Во многих классах, как говорят, отличники медлят с ответом или вообще не отвечают, или даже порой выдумывают неправильный ответ, чтобы не быть изгоями в классе.

Учителя будущего будут действовать скорее как консультанты, возможно сохраняя контакты с конкретными учениками более, чем один год, и будут иметь возможность ближе узнать их. Учителя будут лучше подготовлены к тому, чтобы помогать ученикам выбирать предметы, которые будут для них наиболее интересными. Вместо того, чтобы неэффективно учить лишь одиночек в существующих ныне условиях, они будут получать удовлетворение от того, что являются частью системы, которая хорошо учит всех учеников. И, конечно, возросшая продуктивность труда учителя будет приносить ему не только профессиональное удовлетворение, но и достойное вознаграждение.

По карману ли нам такая школа? - Правильно вопрос надо ставить так: "По карману ли нам продолжать то, что мы сейчас имеем?" В долгосрочной перспективе хорошие школы сэкономят нам массу денег. Правительствам не придётся тратиться из-за того, что наши школы такие мерзкие. Будет меньше надобности в полиции, которая теперь большую часть времени занята тем, что пытается пресечь последствия скверного воспитания. Сами правительства станут лучше, если отдающие им власть граждане станут более мудрыми и ответственными. Буржуи и промышленность - главные потребители выпускников - получат гораздо более квалифицированную рабочую силу. Жизнь станет лучше для каждого, и хорошо информированные люди возьмут на себя бóльшую ответственность за будущее мира.

Вы наверно скажете, что я расписываю вам утопическую мечту, нечто вроде "Уолден Два" в приложении к образованию. В некотором смысле это так. Но утопии становятся реальностью. Учреждение, которое Френсис Бейкон в своей "Новой Атлантиде" назвал "Домом Соломона", внесло науку в государственные дела и стало прообразом "Королевского Общества" (английской Академии Наук). Книга Эдварда Беллами "Looking Backward" - "Взгляд в прошлое" оказала сильное влияние на общественную мысль США в конце 19-го века. Общины, созданные теперь по образцу "Уолден Два", отнюдь не такие впечатляющие. Их, как говорится, "раз-два и обчёлся", и они маленькие. Но "behavioral engineering" - "инженерия поведения", которой отведено столь много значения в книге "Уолден Два", явно воплотилась в жизнь в виде прикладного анализа поведения.

Однако с другой стороны школа будущего - это не мечта. Как я уже много раз говорил (и теперь говорю в последний раз), мы можем учить в два раза больше того, чем сейчас учат в школе, за то же самое время и с той же затратой усилий. В американских школах в настоящее время существует несколько сотен learning centres - учебных центров, в создании которых я принял определенное участие. Они используются прежде всего для обучения тех, кому трудно учиться элементарным вещам в существующих классах. Ученики приходят в эти центры и занимаются самостоятельно. Каждый день они начинают с того, на чём закончили вчера. Они одолевают шаг за шагом тщательно запрограммированную последовательность материала и, конечно, незамедлительно получают оценку того, что уже сделали. В среднем они за год прочитывают полуторагодовую норму, то есть в два раза больше того, что им удаётся прочесть в обычном классе.

Надо начать хотя бы с этого, и всё остальное приложится, как за ночью следует день. Мы знаем, как сделать школы лучше. Необходимо лишь убедить тех, кто управляет нашими школами, что структура наших нынешних школ делает хорошее преподавание почти невозможным. Надо изменить взгляды на это у местных властей, педагогических колледжей, школьных попечительских советов, школьной администрации, учителей и родителей. Изменение наших школ будет сложным делом и на первых порах потребует расходов. Но в долгосрочной перспективе улучшение школ сэкономит миллиарды долларов и сделает наше будущее намного более светлым.

Источник: http://behaviorist-socialist-ru.blogspot.de/2014/09/2_17.html