Болезнь под названием «Я занят».

Пару дней назад я встретил на улице подругу. Остановился, спросил: «Как ты, как семья?»

Она посмотрела на меня снизу вверх и тихо пробормотала: «Я так занята... Так сильно занята. Столько всего навалилось, не представляешь».

Почти сразу я столкнулся со своим другом и спросил, как он. И опять тот же тон, тот же ответ: «Я так занят... столько всего надо сделать». Дребезжащий голос, усталый, надтреснутый.

Так не только со взрослыми. Когда мы лет десять назад переехали в Северную Каролину, мы пришли в восторг: огромный город, прекрасные школы. Мы поселились в хорошем районе, где жили семьи с детьми. Я был уверен: всё прекрасно.

Через пару дней после переезда мы предложили дружелюбным соседям, чтобы наши дочки собирались и вместе играли. Соседка — отличный, к слову, человек — потянулась за телефоном и открыла ежедневник. Она листала его... и листала... и листала. Долго листала. Наконец, она сказала: «Вот, у нее есть свободные 45 минут через две с половиной недели. Остальное время занимают гимнастика, фортепиано и уроки вокала. Она просто, ну... очень занята».

Эта ужасная, разрушительная привычка «быть занятым» развивается в нас очень-очень рано.

Мы когда-нибудь закончим жить вот так? Почему мы творим такое с собой? Почему так поступаем со своими детьми? Когда именно мы забыли, что мы люди, а не машины?

Для детей нормально грустить, бегать по лужам, играть, ошибаться и даже скучать. Все мы любим наших детей. Но почему мы тогда с детства перегружаем их, чтобы в их жизни был вечный стресс и ни минуты свободного времени — как у нас?

Что случилось с тем миром, где мы могли сидеть с любимыми людьми и, не торопясь, рассуждать о том, что думаем и чувствуем? Где беседы, полные красноречивого молчания, которое не нужно прерывать?

Как мы создали мир, где у нас горы дел, вещей и совсем нет времени отдыхать, размышлять, общаться, просто быть?

Мы же читали Сократа: «Человеку, который не постигает жизнь, и жить не стоит». Как нам прикажете постигать, быть, становиться человеком, если мы настолько заняты?

Эта болезнь под названием «Я занят» (и это уже диагноз) разрушительна для нашего здоровья и благополучия. Она мешает нам быть рядом со своей семьей, когда мы все сидим в одной комнате. Она не дает нам создать то «родство душ», которого мы так отчаянно жаждем.

С 1950 года появилось столько новых технологий. Мы думали (нам обещали!), что прогресс сделает жизнь проще, понятнее, свободнее. А на деле нет у нас никакой свободы, мы не можем просто отдыхать, как могли всего несколько десятков лет назад.

Для так называемой «элиты» общества граница между работой и домом стерлась вовсе. Мы все время пялимся в планшеты. Всё. Наше. Гребаное. Время.

Смартфоны и ноутбуки означают, что нет никакой разницы между офисом и домом. Дети засыпают, и мы снова онлайн.

Моя личная ежедневная война — это лавина электронных писем. Черт, да я уже объявил личный джихад против электронной почты. Я вечно похоронен под сотнями писем и понятия не имею, как с этим покончить. Я все перепробовал: отвечал на письма только по вечерам, не читал их по выходным, просил людей о личной встрече вместо пары строк. А письма всё копятся и копятся: личные, рабочие, реклама, спам. И люди ожидают ответа — прямо сейчас, не завтра. И я тоже, оказывается... я так занят.

У других еще хуже. Многие работают на двух работах за мизерную зарплату, чтобы семья держалась на плаву. Двадцать процентов наших детей живут в бедности, а наши пожилые родители вынуждены подрабатывать сторожами и техничками, чтобы сохранить крышу над головой и есть досыта. Мы заняты.

Так жить нельзя.

Когда я спрашиваю: «Как ты?», о чем я на самом деле спрашиваю?

Я спрашиваю не про список дел и не про то, на сколько писем вам еще надо ответить. Я спрашиваю, что творится сейчас в вашем сердце. Так скажите мне.

Скажите, что ваше сердце радуется, или болит, или грустит, скажите, что ваше сердце жаждет человеческого тепла. Загляните сами в свое сердце, а затем расскажите мне. Если я спрашиваю, я хочу знать — знать ответ живого человека.

Скажите, что вы еще помните, что вы человек, а не машина, которая автоматически вычеркивает пункты из списка дел. Давайте поглядим друг другу в глаза, пожмем руки. Давайте просто поговорим: разговор прогонит стресс, хотя бы частично, подарит ощущение, что вы не один.

Возьмите меня за руку, посмотрите в глаза и будьте целиком со мной всего одну секунду. Расскажите о вашем сердце и заставьте проснуться мое сердце. Помогите мне вспомнить, что я тоже человек, который жаждет человеческого тепла.

Я преподаю в университете, где студенты умеют «ударно учиться и ударно отдыхать» и гордятся этим. Это отражение жизни всех нас: даже когда мы расслабляемся, мы окунаемся в тот же мир перенапряжения. Наш отдых — такие же действия: яркие блокбастеры и спорт до седьмого пота.

И что делать, спросите вы? Я не знаю. Нет у меня никакого волшебного решения. Всё, что я знаю, — мы теряем способность жить настоящей человеческой жизнью.

Нам нужно по-другому относиться к работе и технологиям. Мы же знаем, чего хотим: осмысленности, чувства общности, хорошей жизни. Речь не только о том, чтобы «вкусней поесть» и «купить айфон покруче». Мы хотим жить по-человечески.

Поэт Уильям Йейтс писал: «Человеку, который решится изучить темные уголки собственной души, нужно больше мужества, чем солдату на поле боя».

Как нам изучать темные уголки собственной души, когда мы так заняты? Как нам постигать жизнь?

Я надеюсь, что вы предложите дельное решение: как начать жить, как изменить наше общество.

Я хочу, чтоб мои дети бегали по лужам, мечтали и даже скучали — учились быть людьми. Хочу жить в мире, где мы можем остановиться, посмотреть друг другу в глаза, прикоснуться и вместе понять, что творится в наших сердцах.

Я возьму паузу, чтобы подумать о собственной жизни, прислушаться к своей усталой душе, чтобы узнать, кто я такой.

В вашем сердце творится то же самое?

Давайте хотя бы попробуем построить мир, в котором, когда один из нас говорит: «Я так занят», второй ответит: «Знаю, друг. Знаю. Мы все заняты. Но расскажи мне, что творится в твоем сердце».