ваймак/эбби/кейли: домашний уют, болеющий Ваймак и великолепная Кейли Дэй. [примерно за десять лет до событий канона]

Сегодня Эбби возвращается домой пораньше.

Первую половину дня она проводит в своем рабочем кабинете, переклеивая медицинские карты и сверяя истории болезни. Пока у команды тренировка, Эбби всегда старается быть недалеко от корта — на случай, если что-то произойдет, несчастные случаи нельзя исключать даже во время простой тренировки. Но вот она слышит за дверью шум и мужские голоса, смех — тренировка окончена, значит, она тоже может отправляться домой.

Она заглядывает к Дэвиду, но он взмахивает рукой, бурчит что-то о том, что у него ещё целая куча дел, и вообще, он планировал забрать Кевина сегодня, прежде чем ехать домой, так что Эбби оставляет его в покое и уходит, лишь поцеловав на прощание. Дэвид выглядит уставшим. Она проводит ладонью сквозь его волосы, и он обращает на неё свой благодарный взгляд.

Но Эбби не теряет шанса вернуться домой раньше обычного, и вот — наконец закрывает за собой входную дверь. Уже в прихожей её встречает теплый запах корицы и яблок.

Она так любит периоды, когда Кейли дома.

Несмотря на то, что они живут вместе, иногда Эбигейл кажется, что у них совершенно разная жизнь: Кейли играет в профессиональной команде, летает на интервью, проводит мастер-классы и позволяет себе отдыхать только в межсезонье (и то — не всегда). Они перебрались в Западную Вирджинию, где играет её команда, но Кейли всё равно живет на два города, и Эбби иногда больно смотреть на то, как она себя выматывает. К счастью (её, Эбби, счастью, Кейли этому отнюдь не рада), через пару лет с профессиональным спортом ей придется завязывать, организм не справляется уже сейчас, но она стойко отыгрывает сезон за сезоном.

Но те месяцы лета и зимы, когда она отдыхает, когда живет дома, когда проводит время с Кевином — и с Дэвидом и Эбби… В эти месяцы Эбби будто вновь возвращается в свои двадцать два.

Именно тогда они познакомились с Кейли: чудесное стечение обстоятельств, думает Эбби до сих пор, какое-то невероятное везение, переплетение судеб. Эбигейл была тогда неопытной медсестрой, ещё не окончившей колледж, и то, что её отправили сопровождать саму Кейли Дэй, было просто сумасшествием. Да, Эбби была одной из лучших на курсе, поэтому выбор пал на неё и ещё одного парня-одинатора из больницы при их колледже, но Эбби и сама до сих пор не понимала, как так получилось — что Кейли тогда подпустила её к себе.

Эбигейл не особенно следила за миром спорта, но даже ей имя Кейли Дэй тогда было знакомо — и она посчитала за честь поехать вместе с ней и Тэцуджи на их показательную тренировку в другой штат. Врач их команды попала в больницу с травмой буквально за пару дней до поездки, найти кого-то надо было срочно — так Эбби и оказалась на этом самолёте вместе с ними.

Возможно, если бы Кейли тогда не была беременна, им бы ни за что не удалось сблизиться. Но во время подготовки к мероприятию ей стало плохо из-за жары, она едва не потеряла сознание, но даже когда почти отключалась, побелевшими губами твердо и тихо просила, чтобы помощь ей оказывала только женщина. Женщин с ними было немного, а с медицинским образованием — только Эбби. Она до сих пор помнила злость Тэцуджи на эту слабость, на состояние Кейли, помнила, как он сказал ей, чтоб она прекратила ныть — и помнила, как осадила его, хотя не имела на это никакого права. Просто Кейли, лежавшая на скамье с выступившим на лбу потом, измученная часами тренировок, казалась ей такой беззащитной, а никто не был готов за неё заступиться. Так что Эбигейл сделала это сама, рискуя тут же получить пинок под задницу и билет на рейс обратно. Но Тэцуджи тогда лишь криво усмехнулся, взмахнул рукой и ушел, позволив ей заняться своим делом.

После этой ситуации Эбигейл удивилась уже не так сильно, когда на следующее утро Кейли попросила её зайти к ней в номер.

— Я всё равно продолжу играть, — упрямо сказала она, вытирая губы тыльной стороной дрожащей ладони. Эбби бережно завязала её длинные волосы в хвост на затылке, когда Кейли снова склонилась над унитазом, позволяя рвотным позывам одержать верх. — Я не… Плевать я хотела на этого ребенка и эту беременность, — она сплюнула, и ее лицо исказила гримаса горечи.

Сейчас, глядя на взаимоотношения Кейли с её сыном, Эбигейл вспоминает те слова с дрожью, но тогда… Тогда всё было иначе, и они обе это понимали. Кейли дети были ни к чему. Особенно — от человека, с которым она точно не собиралась связывать жизнь.

— Ты знаешь, кто отец ребенка? — тихо спросила Эбби, когда Кейли прополоскала рот и, слегка покачиваясь, добралась до кровати в спальне. Она уронила лицо в ладони, судорожно вздыхая. Эбби перебирала рукава кофты, тревожно наблюдая: Кейли рассказала ей о том, что беременна, сегодня утром. Сама узнала буквально на этой неделе, но не говорила ещё никому — пыталась свыкнуться и примириться с этой мыслью. Эбби сумела отреагировать профессионально — спросила о симптомах, о сроке, о хронических заболеваниях, — но все внутри неё заходилось дрожью от осознания того, насколько Кейли, должно быть, в отчаянии: этот ребенок мог испортить ей карьеру, над которой она так трудилась. И хотя Эбби не могла её понять, она хотела иметь детей однажды, ей всё-таки удалось представить, что должна чувствовать Кейли. А чувствовала она отчаяние и горькую безысходность.

— Знаю, — буркнула она, потирая лоб большими пальцами. Эбигейл ждала продолжения (которого не последовало), а после решилась сказать:

— Даже если он будет против аборта, ты имеешь право сама решать, что делать со своим телом.

Кейли вдруг подняла на неё изумленный взгляд.

— Что? Я оставлю этого ребенка. Даже если он будет настаивать на обратном — а он не будет, — она хмыкнула, и в глазах у неё снова мелькнула уже знакомая безысходность вперемешку с решимостью.

Уже тогда, даже не зная, кто отец ребенка, Эбби поняла одно: он небезразличен Кейли, что бы она ни говорила и как бы ни притворялась.

— Что бы ты ни сделала, это будет правильным решением, — Эбби слабо улыбнулась, и Кейли лишь мягко кивнула ей, опускаясь на подушки.

Пока Эбби не узнала всю историю, она долго удивлялась, почему рядом с людьми из, казалось бы, своего окружения, Кейли ведёт себя как загнанный зверь. Она огрызалась, показывала клыки, выпускала когти — но никогда не позволяла себе нападать. Как будто знала, что либо наткнется на капкан, либо её возьмут в силки. Эбигейл не понимала и не могла понять этих прожигающих взглядов в сторону Тэцуджи, не понимала их безмолвного обмена недовольствами, не понимала, в каких они отношениях — и, признаться, если сначала она была уверена, что Кейли беременна именно от него, то к концу поездки от этой уверенности не осталось и следа. Кейли всегда была такой уверенной и дерзкой на корте — и это никак не стыковалось с ее образом вне поля, когда вокруг были только люди из команды, медики и менеджмент. Это казалось по меньшей мере странным, но Эбби решила, что это не её дело — и не стала вникать.

Чего она тогда точно не ожидала, так это того, что Кейли внезапно начнет ей доверять и захочет приблизить её к себе.

Она взяла у Эбби номер телефона, спустя неделю после завершения поездки её пригласили на тренировку в качестве командного медика, затем — предложили постоянную должность. У неё как раз начались каникулы перед последним годом обучения, так что она с радостью ухватилась за эту возможность, рассчитывая, что Кейли уйдет уже скоро, потому что беременность не стояла на месте — но она, очевидно, говорила абсолютно серьезно, когда заявила, что будет играть до последнего. Потому что даже на последних месяцах она не уходила с поля, просто теперь выступала исключительно в роли тренера — и исключительно с Эбби рядом с собой.

Они очень сблизились за последние месяцы.

В Эбби проснулось желание оберегать, заботиться, проснулось ещё тогда, когда она увидела, как с Кейли обращаются мужчины из команды. В поведении Тэцуджи было мало уважения, и с каждым месяцем злость Эбби по отношению к нему росла. Но если сначала они просто стали друзьями, Кейли доверяла Эбби многие детали из своей жизни, могла позвонить ей ночью или в её выходной и попросить приехать — и Эбби всегда срывалась с места, — то потом… Потом начались прикосновения, Эбби играла с длинными волосами Кейли, начались забавные заигрывания, Кейли начала встречать Эбби на пороге квартиры в одном нижнем белье. Эта непонятная для обеих прелюдия продолжалась около месяца, пока Кейли наконец не поцеловала Эбби, склонившись над ней на кровати, а после Эбби, чуть осмелев, позволила себе положить ладони на красивую грудь Кейли, скрытую под тканью спортивного топа.

Потом, рассматривая себя в зеркале собственной ванной, Эбби долго недоумевала, что в ней могло привлечь такую потрясающую девушку, как Кейли Дэй. Не то чтобы она была прямо-таки уродиной, но и красавицей себя назвать отнюдь не могла: в зеркале она видела округлые бёдра, небольшой животик, который Кейли покрывала поцелуями несколькими часами ранее — от этих воспоминаний Эбби мелко содрогнулась, — аккуратное лицо с чуть вздернутым носом, каштановые волны волос, собранные в низкий хвост. Она была обычной — а Кейли была волшебной. Эбби до сих пор со сладкой дрожью вспоминала, как жадно она её целовала, как её руки исследовали её тело, как та её страсть, что всегда привлекала Эбби на корте, снова вернулась и выплеснулась здесь. Вспоминала изгиб её талии, её сильные бёдра, то, как округлились её очерченные губы во время громкого стона, — и всё это казалось чем-то из далекого прекрасного сна.

Но потом Кейли позвонила. После — позвонила снова.

Эбби не понадобилось много времени, чтобы принять решение о том, что она будет рядом с Кейли во время беременности — и, если она позволит, после. Кейли наотрез отказалась как-либо вмешивать в это отца ребенка, и хотя Эбби до сих пор не знала его имени, она была уверена, что у Кейли были на то свои причины. Так что она просто находилась рядом — так часто, как могла.

Кейли рассказала ей уже гораздо позже, когда Кевину было уже три года.

С тех пор, как Эбби познакомилась с первой любовью своей жизни, прошло десять лет — и ей до сих пор слабо верится в то, что всё это — по-настоящему. Слабо верится в то, что она может спокойно зайти на кухню, полюбоваться Кейли со спины, пока она стоит возле духовки, а после подойти и обнять её, опустив подбородок на плечо.

— Люблю, когда ты дома, — мягко замечает Эбби, и Кейли фыркает, но с нежностью. Ставит таймер на духовке — судя по запаху, там шарлотка, которую обожают Дэвид и Кевин, — а после поворачивается к Эбби. Кейли немного выше, её ладони ложатся Эбби на талию, пальцы касаются пояса джинсов, а после она тянется за поцелуем. Эбби правда любит всё это — их дом, их семью, их уют. Если бы не Кейли, она бы никогда такого не получила, — и ей каждый раз больно видеть в прессе комментарии о том, что Кейли Дэй — самовлюбленная эгоистка, которую не волнует ничего, кроме спорта. Эбби видела, как она читает книжки со своим сыном перед сном, видела, как увлеченно рассказывает ему о матче и игроках, когда они сидят вместе на трибунах. Конечно, Кейли не теряет надежды сделать из Кевина звездочку экси, но Дэвид и Эбби смогли склонить её хотя бы к тому, чтобы дать Кевину выбор. И пока что Кевин гораздо больше сидит за учебниками и книгами, нежели проводит время с клюшкой в руках. Кейли с любовью ворчит, а Эбби скупает ему все книжки, на которые падает его восторженный сияющий взгляд. Потому что первые несколько лет его жизни Эбигейл тоже была его мамой — не такой же, как Кейли, но она помогала ей больше, чем кто-либо: и с послеродовой депрессией, и с проблемами со здоровьем, и с постепенным возвращением в спорт, без которого Кейли просто угасала. Эбби знает, что Дэвид с не меньшим энтузиазмом принялся бы за помощь, если бы знал, — но Кейли приняла для себя решение, которое изменила лишь спустя несколько лет.

Эбби помнит до сих пор, помнит хорошо, как вчера: Кевину было почти четыре, они приехали в отпуск в Калифорнию, к океану. Морияма давно остались позади, напоминанием были лишь шрамы на руках Кейли и её травмированная психика, а ещё бесконечное стремление к успеху — но теперь она не позволяла никому унижать или обесценивать себя, и ее наконец по достоинству оценили в спортивном мире как создательницу нового вида спорта. Кейли сидела на теплом песке, положив голову Эбби на плечо, и они слушали шум волн, пока Кевин в забавном джинсовом комбинезоне со смехом подбегал к воде, а после так же быстро убегал, когда волна начинала подступать.

Все эти годы Эбби пыталась понять, кто может быть отцом Кевина: теперь она убедилась в том, что его отцом был не Тэцуджи, глаза у него были точь-в-точь как у Кейли — большие, распахнутые, вечно любопытные с красивой глубиной зелени. Но в его чертах было что-то, что Эбигейл не узнавала: то, как он хмурил густые бровки, изгиб его губ, прямой носик — похожий на нос Кейли, но отличающийся едва заметно. Эбби не лезла к ней в душу — ещё когда была беременна, Кейли ясно дала понять, что не хочет говорить об этом, — так что просто молча сгорала от любопытства.

Но Кейли изменила своё мнение в тот день на пляже, положив голову Эбби на плечо и перебирая пальцами песок.

— Дэвид Ваймак, — сказала она вдруг, и это было настолько неожиданно, что на секунду Эбби подумала, что она говорит на другом языке. — Слышала это имя?

Эбби пришлось напрячь память, чтобы вспомнить, что его имя она действительно слышала: оно мелькало в каких-то спортивных новостях, что-то с командой… Эбби никак не могла припомнить её название. Кейли сосредоточенно смотрела на море, выхватывая взглядом фигурку Кевина.

— Мы с ним сошлись, когда я обучала его экси, — медленно начала объяснять она, и Эбби сразу поняла, к чему это идёт. — Сначала это было что-то странное, нас просто друг к другу притянуло, и не было никаких обязательств, просто… Пока я не забеременела.

— Но ты не рассказала ему, — медленно подытожила Эбби. Кейли с усмешкой качнула головой.

— Не просто не рассказала. Я сказала, что беременна, но это не его ребенок, — она подняла на Эбби виноватый взгляд — а видеть такой взгляд у Кейли Дэй было редкостью. Эбби положила ладони ей на плечи, мягко сжимая.

— Я приму любые твои следующие слова. Неважно, какие они будут, — она сказала тихо, стараясь звучать как можно нежнее. — Я люблю тебя, Кей-Кей, и я люблю Кевина как родного сына. Но если ты решишь, что тебе будет лучше…

— Не думай даже, что я когда-то позволю себе так с тобой поступить, — Кейли обернулась на неё, и в её глазах горел огонь. — Ты была рядом со мной все эти годы, не он. И я люблю тебя, вижу, как ты любишь моего сына — как я могла бы… Эбби, — Кейли выдохнула, притянула девушку к себе, опуская ладонь на её затылок, прикрыла глаза, прислоняясь к её носу своим. Нежно потерлась кончиком носа, судорожно вздохнула. — Я хочу познакомить его с Кевином. Ты не будешь против?

Тогда Эбби не могла найти слов от изумления — потому что Кейли правда спрашивала её мнения в этом вопросе? Но теперь она понимала, что это было действием взрослого человека, и они обе поступали правильно. И когда Кейли встретилась с Дэвидом наедине в кафе, а после — когда познакомила его с Эбби, и она ощущала странные искры, что витали в воздухе; и когда они знакомили Ваймака с его сыном, и когда Кевин начал проводить с ним время, и когда Дэвид стал появляться у них чаще.

Если бы не череда правильных решений, у них не было бы той семьи, которую они имеют сейчас. У Эбигейл Уинфилд не было бы этой семьи, а именно её ей не хватало всю свою сознательную жизнь.

Они обедают с Кейли вдвоём, потому что до возвращения мальчиков ещё по меньшей мере час, а Эбби ужасно голодна. Кейли хрустит салатом, протягивая к губам Эбби помидорку черри на вилке, и они обе смеются, пока Эбигейл пересказывает свой рабочий день. Её не перестает удивлять, как даже спустя десять лет им всегда есть о чем поговорить. Когда Кейли целует её, прежде чем достать пирог из духовки, Эбби удивляется и этому тоже — тому, как она до сих пор заставляет её чувствовать так много. И Дэвид тоже. Они оба — феномены в её жизни, и Эбби благодарна судьбе и всему, чему можно быть благодарной, за этих людей.

Дом оживляется, когда его порог переступает Кевин. Они все втроем души в нём не чают, Эбби до сих пор изумляется тому, как они воспитали его таким потрясающим. Кевин почти влетает на кухню, обнимая Эбби в знак приветствия, потом так же быстро обнимает Кейли и спешит к раковине налить себе воды.

Дэвид останавливается в дверном проеме: он выглядит ещё более уставшим, чем днём, когда Эбби видела его в последний раз, и ей совсем не нравится его вид.

— Садись, я сейчас положу тебе поесть, — приглашает она и подходит взять тарелку, но Ваймак вдруг отмахивается.

— Спасибо, я не особо голодный.

Эбби и Кейли хмуро переглядываются. Не к добру. Кейли первая подходит к Дэвиду и притягивает его к себе, мягко касаясь его губ своими. Тут же хмурится и опускает ладонь сначала ему на скулу, затем — на лоб. Цокает языком.

— Я сделаю тебе горячий чай с лимоном. Ложись в постель, у тебя явно температура, — Кейли старается говорить мягко, но приказной тон проскальзывает нотками, и Эбби замечает взгляд Дэвида, которому нравится такая Кейли. Она украдкой улыбается и ставит чайник, тут же открывая шкафчик с лекарствами, чтобы достать градусник.

Настроение на кухне тут же меняется. Кейли наливает Кевину суп, он высовывает язык и говорит, что не будет его есть, но Кейли смотрит на него своим фирменным взглядом, и он послушно принимается за еду. Эбби тем временем уходит в спальню, где находит Ваймака — разумеется — не в кровати. Он стоит, склонившись над рабочим столом, что-то вычитывает в бумажках, и его лицо выглядит осунувшимся. Это удивительно: Эбби за свою карьеру видела много мужчин с температурой, но почти никто из них не держался так, как держится Дэвид. Это нездорово, его тяга к работе и вечное желание всем помочь и всех спасти, нездорово то, как он забивает на свое здоровье ради других людей, не думая о себе. Но у него есть две прекрасные женщины, которые напоминают ему заботиться о себе, и сейчас это делает Эбби — нежным касанием к предплечью.

— Дэвид, пожалуйста, — она начинает мягко. — Ложись. Я принесла градусник.

— Мне некогда болеть, — бубнит Ваймак недовольно, и Эбби (секретный прием) обнимает его за торс со спины. Дэвид тут же слегка расслабляется в её руках. Он выпрямляется и потирает переносицу, прежде чем устало вздохнуть. — У нас как раз набор. Новенькие ребята в команде, мне надо смотреть, на следующей неделе летим в Аризону… Что? — он фыркает, заметив взгляд Эбби, но та лишь качает головой.

— Знаешь, почему ты заболел в такую жару? — спрашивает она.

— Посидел под кондиционером? — Дэвид закатывает глаза.

— Надеюсь, нет, — Эбби тут же хмурится. — Но вообще, потому что твоё тело нуждается в отдыхе. А ты не даешь ему перерыв. Работаешь почти без выходных.

— Эбби… — начинает он устало, но она опускает указательный палец ему на губы.

— Хотя бы сегодня, милый. Хотя бы сегодня, ради нас? — она смотрит на него, и Дэвид ломается под её взглядом. О, Эбигейл хорошо владеет тайным оружием. — Кейли силком тебя в кровать уложит, если сам не послушаешься.

— Знаю, — хмыкает Ваймак, и в его голосе даже звучит некоторая гордость.

Эбби удается заставить его лечь в постель. Пока он сидит с градусником подмышкой, она закрывает шторы, настраивает свет, а после садится на кровать рядом с ним. 38.4. Другие мужчины с такими цифрами уже валялись бы в конвульсиях. Эбби горделиво целует Дэвида в макушку и уходит на кухню.

День тут же оказывается наполнен заботами: пока Кейли заваривает чайник черного чая с лимоном, медом и имбирем, не переставая взволнованно ворчать на Дэвида, Эбби следует за Кевином в его комнату, с интересом выслушивает его рассказ о прошедшем дне в школе, а потом позволяет ему прочитать ей пару глав его любимой книги вслух. Сейчас он читает мифы Древней Греции, и на самом деле, Эбби была бы рада даже чему-то менее образовательному — просто тот факт, что Кевин так много читает, уже заставляет ее сердце наполняться гордостью.

Потом она всё-таки усаживает слегка недовольного Кевина за уроки, а сама возвращается в спальню, где потушен свет и пахнет имбирем.

Кейли уже сидит на кровати рядом с Дэвидом, а вот сам Дэвид… У него в руках какие-то листы, и он полусидит, откинув голову назад, потому что явно не слишком рад тому, что приходится выслушивать нотации от Кейли.

— Ты совсем о себе не заботишься, — укоряет она устало, положив ладонь ему на предплечье. Ее большой палец поглаживает по татуированной коже, и Эбби не может отвести взгляд от места соприкосновения их рук. Она всегда находила особенную магию в том, как взаимодействуют эти двое: Кейли умела делать с Дэвидом то, что не было под силу никому больше. Впрочем, Эбби прекрасно понимала Дэвида: она тоже была слаба перед этой женщиной. Огонь в её глазах мог свести с ума, её прикосновения были такими же горячими, а то, как она умела убеждать… Было удивительно, как Дэвид ещё держится и пытается с ней спорить.

— Дела сами себя не сделают, — он устало усмехается, но Кейли хмурится и забирает листы из его рук — почти вырывает решительным жестом. — Извини, — Ваймак тут же предпринимает попытку перемирия, — я закончу и сразу же буду отдыхать.

— Нет, — она отрезает так уверенно, что никто в здравом уме не посмел бы ей возразить. — Сначала мы собьем температуру, ты выпьешь чай и поспишь, а потом уже будем разговаривать.

Дэвид усмехается, но Кейли абсолютно серьезна, так что в конце концов он кивает, притягивая к губам ее ладонь, чтобы оставить осторожный поцелуй на тыльной стороне. Кейли поднимает обезоруженный взгляд на Эбби, стоящую в дверях, и пожимает плечами. Та тихо смеётся, и Ваймак оборачивается на неё тоже. Мягко улыбается, но улыбка — усталая и бледная.

— Я уже не знаю, как заставить его отдохнуть, — жалуется Кейли, и Эбби улыбается. Подходит ближе, опуская ладони Дэвиду на плечи, и тот смотрит на неё снизу вверх. Эбигейл впитывает этот взгляд — пронизанный теплом, любовью, привязанностью. Потом она смотрит на Кейли.

— Он уже большой мальчик, заставлять и не нужно, — говорит она, и Кейли фыркает: очевидно, она не согласна. И хотя Дэвид всю жизнь вел себя взрослее, чем большинство мужчин его возраста, Кейли все равно любила подшучивать над ним на этот счет. — Но Кей совершенно права, — эти слова обращены уже к Ваймаку, и тот закатывает глаза, прежде чем откинуться на подушки. Эбби касается его лба ладонью: кажется, температура поднялась снова, и ему действительно нужно будет жаропонижающее. Она тихо вздыхает.

— Еще бы, — бормочет Кейли, ставя кружку на тумбочку и поднимаясь на ноги. Ваймак все еще держит её за руку, так что на её губах мелькает слабая улыбка. — Я сейчас вернусь. С таблетками и пледом, тебя явно знобит. Тебе нужно что-то ещё? — несмотря на недовольство, она так искренне за него переживает, что колет в груди.

— Ничего, любовь моя, — бормочет Дэвид со слабой улыбкой, и Кейли быстро целует его в лоб, прежде чем направиться к выходу из спальни.

Полчаса спустя Дэвид уже спит во тьме спальни, пока Кейли и Эбби тихо переговариваются, стоя на пороге. Пахнет крепким чаем, медом и таблетками от боли в горле, в доме непривычно тихо, даже из комнаты Кевина не доносится ни звука. Кейли обнимает Эбби за талию, стоя напротив, ловит её взгляд и хитро ей улыбается. Та смущенно фыркает, а потом переводит взгляд на постель: Ваймак спит, укутанный двумя пледами, и на его лице отражено непривычное умиротворение. Эбби иногда думает: сколько ещё боли он скрывает? Они знают о его жизни всё, чем он сумел поделиться, но сколько ещё покрыто мраком тайны? Ваймак всегда реагирует на боль с таким спокойствием, словно живет с ней на постоянной основе, и от этого у Эбби становится тяжело на сердце: сколько ещё боли ему приходится выдерживать, если он так рьяно стремится работать даже с высокой температурой?

— Я тоже за него волнуюсь, — говорит вдруг Кейли, проследив за её взглядом. Ее ладонь ложится Эбби на щеку, поглаживает скулу. — Мы нужны ему. Но он справится.

— Знаю, — Эбби тихо вздыхает, а потом обнимает Кейли крепче, позволяя ей опустить подбородок ей на голову. Они стоят так, и Эбби думает: как же ей повезло. Все обстоятельства сошлись так, что сейчас она может стоять здесь, обнимать за талию девушку, которую считает своей женой даже без всяких колец и формальностей, а в комнате спит мужчина, который изменил жизнь их обеих. — Ты так его отчитываешь, а сама ничуть не лучше, когда дело доходит до отдыха, — вдруг замечает Эбби с коротким смешком, и Кейли, замерев на пару секунд, утыкается носом ей в волосы и тоже рассыпается тихим смехом.