kinktober, день 11: praise me
кевин/джереми/жан/эндрю/нил, домашний флафф, небольшая nc сцена в конце 🍓
Кевин знает, что первым это замечает Жан. Просто Жан, пожалуй, знает его лучше всех из них, и нет ничего удивительного в том, что ему известны такие детали, — хотя, пожалуй, эта его черта более очевидна, чем кажется на первый взгляд.
Но Жан совершенно точно замечает это ещё в Гнезде: замечает, как Кевин реагирует на похвалу, особенно — от правильных людей, от самого Жана, или от Джереми Нокса после их матчей с Троянцами. Это не укрывается от его взгляда, но он никогда не злоупотребляет этим знанием. Возможно, понимает, что с такими вещами нельзя шутить, что Кевин на самом деле — слишком хрупкий и может развалиться на части, если перейти черту, и он хвалит его всегда только искренне — и только когда нужно. После сложных тренировок, на которых Кевин выматывает себя до изнеможения, настолько, что от усталости у него трясутся ноги, а после тренировки его рвет в туалете, пока Жан с тревогой касается ладонью его лба. И когда всё становится немного спокойнее, они возвращаются в спальню, и Кевин находит пристанище в объятиях Жана на его кровати, Жан осторожно поглаживает его по волосам, сам страшась того, что говорит, целует Кевина в лоб и шепчет слова о том, каким он был умницей на сегодняшней тренировке. Шепчет ему, что он отлично поработал, что он лучше всех в их команде, и уж точно в сотню раз лучше их никчемного капитана, который просто слишком труслив и влюблён в себя, чтобы это признать. Жан хвалит его, когда Кевин позволяет себе выйти из тени и показать себя — ответить на грубость Рико, поставить на место остальных Воронов. И снова — они оказываются вдвоём после тренировки, Жан осторожно обнимает его за талию, до сих пор не уверенный, что ему позволительна подобная вольность, и говорит ему, что он был потрясающим, когда наконец высказал им всё в лицо. Жан позволяет себе слова похвалы в те минуты, когда они становятся ближе: под покровом ночи, когда губы Кевина жарко, жадно и несколько неловко касаются его губ, шеи и плеч, пальцы Жана скользят по его талии и грудной клетке, а в воздухе мешаются запахи их тел, постельного белья и желания. И, когда ладонь Кевина почти аккуратно ложится на его член, обхватывая так уверенно и двигаясь ровно так, как нужно, Жан позволяет себе притянуть Кевина ближе, запустив пальцы в его волосы, и прошептать в самое ухо: «ты такой молодец, так хорошо справляешься, Кев».
Кевин до сих пор помнит все это так отчетливо, что щеки заливает краска. Так что, да: Кевин готов поспорить, что зачинщиком всего этого становится именно Жан.
Это обычный вечер буднего дня, половина обитателей их дома собралась на кухне, другая половина — пожалуй, где-то в спальне, и никто не собирается им мешать. Кевин готовит ужин, тихо подпевая джазу из колонки, и Жан подходит к нему, обнимая за талию со спины. Устраивает подбородок на плече, Кевин чувствует мурашки на шее от его горячего дыхания.
— Хозяюшка, — смеётся Жан мягко. — Ты такой умница, ты знаешь? Очень люблю, когда ты готовишь. Ты молодец, — его губы коротко касаются кожи на его шее, пока Кевин оторопело замирает над плитой, пытаясь понять, к чему это всё. Но Жан больше ничего не говорит, лишь остается стоять так ещё на минуту, прежде чем отстраниться.
Следующим это дело подхватывает Эндрю.
Справедливости ради, Эндрю просто слишком умный, чтобы не заметить, — и Кевин уверен, что он замечал ещё тогда, когда Кевин только сбежал из Гнезда и привыкал к новой свободной жизни. Но сейчас Эндрю может позволить себе как-то показать, что он всё знает. И поэтому он ловит Кевина наедине в ванной, когда тот готовится ко сну, льнет к его рукам, как кот, и, когда Кевин, удивлённо хлопая глазами, позволяет ему усадить себя на край ванны и размять себе плечи, Эндрю склоняется к самому его уху.
— Но ты молодец. Ты ведь справился. Ты отлично справляешься, Кевин, как и всегда, — голос Эндрю звучит сладко, почти елейно, но искренне, и Кевин чувствует его пальцы в волосах и успевает только удивиться.
Нил всегда неотступно следует за Эндрю, так что, конечно, он не остается в стороне и в этот раз. Но Нил знает, что Кевин до сих пор чересчур строг к себе во всем, что касается экси, так что он пытается чуть ослабить железную хватку Кевина на его собственных способностях и достижениях. Он начинает чаще подходить к Кевину во время тренировок, быстро сжимать его ладонь в своей или чмокать в щеку, позволяя себе бросить на ухо беспечное «ну какой умница, Кев, какой же хороший бросок». Он задерживается с ним рядом и после тренировок, скользит ладонями под футболку его формы, встав со спины, его пальчики пробегаются по торсу Кевина обжигающей прохладой.
— Ты сегодня отлично поработал. Я тобой горжусь, — бормочет он с улыбочкой в голосе, и Кевин едва не задыхается, потому что переполненное адреналином тело реагирует на эту похвалу совсем не так, как нужно. Не просто теплом, что сворачивается в клубок в груди, а возбуждением, дрожью мурашек, голодом в глазах. Нил это знает — Кевин готов поклясться. Но он продолжает так делать, и каждый раз его похвала всё изысканнее, так что в конце концов в один из дней Кевин позволяет себе отсосать ему в машине после тренировки, и это становится ритуалом.
Если Жан самый внимательный, Эндрю — самый умный, Нил — самый находчивый, то Джереми… Джереми — просто дьявол. Черт во плоти. Он знает о том, как Кевину нравится, когда его хвалят, знает, что это нужно ему и в плохие дни, и в хорошие, знает о его нужде в поощрении в любом деле, — и очень умело это использует.
А главное — в тот момент, когда Кевин совсем этого не ожидает.
Глухой стон Кевина разносится по спальне, погруженной в полумрак, и Нил тут же ловит этот стон губами, растворяет в поцелуй, мгновенно спускаясь вниз, к подбородку, шее и грудной клетке. Кевин тонет — в поцелуях, внимании, прикосновениях чужих рук. Жан сидит с другой стороны, его ладонь покоится на бедре Кевина, кончики пальцев время от времени дразняще касаются области паха, внутренней стороны бёдер и его члена, и Кевин может лишь вздрагивать. Но он и без того дрожит, потому что Джереми входит в него очередным уверенным толчком, глаза Джереми — едва не сверкают, когда он ловит его затуманенный возбуждением взгляд, и Джереми снова и снова его доводит: особенно резким и точным движением бёдер, тем, как подхватывает ногу Кевина, с легкостью закидывая её себе на плечо, тем, как притягивает к себе Жана для поцелуя, и тот одновременно с этим обхватывает ладонью член Кевина, продолжая дразнить. Эндрю… Эндрю вдруг занимает другую позицию: он встаёт на колени, расположив ноги по обе стороны от головы Кевина, помогает ему устроиться чуть удобнее, и его член оказывается прямо возле губ Кевина.
— Кев, детка, — голос Джереми звучит хрипло, и Кевин в ответ может лишь простонать, — приподними, пожалуйста, бедра, чтобы я… Вот так. Умница. Так… Так хорошо меня принимаешь, — он судорожно выдыхает, и у Кевина в голове происходит короткое замыкание, когда он слышит эти слова, а следом видит ухмылку в глазах Эндрю, этот демонический огонек. — Ты потрясающий. Такой замечательный. В тебе так… хорошо, — Джереми выстанывает последнее слово, толкаясь в него особенно сильно, и Кевин запрокидывает голову, напрягая пресс и все мышцы в теле, чтобы продержаться. — А теперь сделай Эндрю приятно. Покажи ему, как хорошо ты умеешь доставлять удовольствие. Ты ведь хочешь, чтобы он тебя похвалил?
У Кевина что-то щелкает в голове, и он осознает, для чего всё это затеяно. Его рот вмиг наполняется слюной. Он быстро кивает, но Эндрю ждёт от него подтверждения.
— Я готов. Все хорошо, — бормочет он, проводя языком по головке члена Эндрю. Тот вздрагивает, сжимая пальцами постельное белье рядом с головой Кевина.
— Дважды похлопай меня пальцами по руке, если что-то будет не так, — предупреждает он, прежде чем наконец податься бедрами вперед и погрузить член в рот Кевина.
Кевин оказывается переполнен ощущениями со всех сторон — настолько, что ему кажется, будто на пару секунд он точно выпадает из реальности, плавая где-то в космической дымке. Джереми входит в него осторожно, но уверенно, ровно так, как надо, и Кевин чувствует его каждой клеточкой тела, каждой клеточкой пытается сжаться вокруг него, лишь бы сорвать с его губ этот стон; член Эндрю — у него во рту, и он поистине счастлив видеть это выражение на его лице, когда он кусает губы изнутри и закатывает глаза от удовольствия, тяжело дыша. Член Кевина обхватывают, кажется, две руки сразу, — и Кевин уверен, что Жан и Нил сейчас целуются, пока дрочат ему одновременно, так что если он продержится ещё хотя бы минуту, это уже будет чертовым достижением.
Но вот ладонь Джереми касается его бедра, это та нога, что лежит на его плече, разгоряченные пальцы поглаживают кожу, пока сам он замедляется, целует Кевина в коленку.
— Вот так, Кев. Ты потрясающий. Эндрю со мной согласится, да, милый? — только ему позволено называть Эндрю уменьшительно-ласкательными словами, и, слыша эти слова только из его уст, Эндрю неизменно краснеет. Он часто кивает сейчас, его движения бедрами становятся неровными. — Скажи ему, он хочет это услышать, — голос Джереми становится бархатным. Низким. Таким вкусным, что Кевину не терпится его поцеловать.
— Ты умница, Кевин. Это… так хорошо, — выдыхает он низко и хрипло, и Кевин стонет с его членом во рту, что вызывает ещё один вздох от Джереми.
— О, да, — вторит ему Нокс, — очень хорошо. Кев, если бы ты знал, как заставляешь чувствовать меня каждый раз… Да каждого из нас. Ты так хорошо меня принимаешь, такой податливый, такой…
Кевин заканчивает с громким, почти порнографичным стоном, и пальцы Жана проводят его сквозь его сильный оргазм, пока сам он пытается не отключиться и продолжать отсасывать Эндрю. Но в конце концов Эндрю отстраняется сам, и на бесконечно долгую минуту Кевин снова оказывается окутан в ворох рук, прикосновений и поцелуев. Он закрывает глаза, позволяет им просто взять на себя заботу о нем, — и открывает их лишь тогда, когда слышит голос Жана на ухо и чувствует его поцелуй на виске.
Он уже лежит на кровати, с одной стороны от него Жан, с другой — Нил, Джереми рядом — доводит Эндрю до оргазма своим языком, пока Жан шепчет Кевину на ухо о том, как потрясающе он выглядел с членом Джереми в нем, как он отлично справился, как он его любит.
И Кевину на мгновение кажется, что оргазм был слишком сильным и он просто умер, попав в какой-то персональный рай, — потому что даже после секса они все продолжают осыпать его похвалой, и со временем это становится не просто милой привычкой, которая заставляет уши Кевина покраснеть, но негласным правилом и их домашней традицией.