valentine: кевжаны & оливия, медленный танец и осознания
День выдался долгим и изматывающим — признаться, Кевин вообще забыл о том, что сегодня День святого Валентина. Для них с Жаном этот праздник давно уже не выделялся на фоне остальных дней — потому что они, наученные опытом, знали, что говорить о любви можно и нужно всегда, вне зависимости от даты в календаре.
И Кевин вспомнил о том, что сегодня четырнадцатое февраля, лишь потому, что они втроем с Оливией ездили в Диснейленд. Там всё было подготовлено к празднику, конфетти из сердечек усыпали землю, на каждом шагу продавались леденцы и пряники в форме сердечек, а на входе им предложили ободки с купидончиками. Жан усмехнулся, надевая ободок на Оливию, а потом ей под глазом нарисовали сердечко — и она, кажется, уже была вне себя от радости.
Но насыщенный день прошел, они вернулись домой уставшие — Кевин еле уговорил Оливию сходить в душ, потому что она уснула в машине по дороге домой и теперь обижалась на родителей за то, что её разбудили. Но как только Оливия ушла в ванную, Жан вдруг оделся, поцеловал Кевина в щеку и сказал, что скоро вернется. Тот, недоумевая, вопросов задавать не стал — но все же насторожился. Что Жану могло понадобиться такого срочного в девять вечера?
Он сидел на кухне, дожидаясь его возвращения, потом встал, заглянул в холодильник — утром он поставил туда бутылку белого вина и хотел предложить Жану выпить, когда они вернутся. Теперь он задумчиво смотрел на неё, чуть хмурясь.
Оливия пришла на кухню, оповестив о своем появлении тихим шлепаньем босых ног. Кевин тут же закрыл холодильник и повернулся к ней, улыбаясь. Оливия, сонно потирая глаза, подошла к нему и обняла его. Обнимая ее в ответ, Кевин сделал глубокий вдох. От нее пахло банановым гелем для душа и ополаскивателем для белья. Кевин и заметить не успел, когда она так выросла: только-только ведь заполняли документы, подтверждающие удочерение — и вот ей уже девять. Он склонился, целуя ее в макушку, провел ладонью по длинным волосам.
— Где папа? — спросила она тихо, носом уткнувшись в футболку Кевина.
— Сказал, скоро вернется, — Кевин сдержал вздох. — Хочешь чего-нибудь, зайчик?
— Хочу тоже пожелать ему спокойной ночи и пойти спать, — она зевнула. — Так что я его подожду с тобой.
— Как скажешь, — Кевин усмехнулся, позволяя Оливии отстраниться и сесть на стул, а сам налил воды и присел рядом. — Главное скажи, Лив: тебе понравилось?
— Очень, — девочка довольно кивнула. — Мы поедем туда еще?
— Обязательно, — пообещал Кевин, — но попозже.
— А папа подарил тебе валентинку? — Оливия вдруг склонила голову набок. Кевин сначала удивленно вскинул брови, а потом рассмеялся. Так как сегодняшний день был выходным, день святого Валентина у Оливии в школе состоялся вчера — и у них целую неделю возле входа стояла коробка, куда ученики могли бросать валентинки для других. Оливия весь вечер хвасталась, что ей прислали валентинки целых три тайных поклонника — и еще три она получила от своих подружек. Этот вопрос был логичным, но оттого не менее забавным.
— Нет, малыш, — Кевин улыбнулся, — потому что он мой муж. И он может просто сказать мне, что любит меня, вместо всяких валентинок.
В это же мгновение в замке повернулся ключ, открылась входная дверь, и Оливия устремила свой взгляд в коридор.
— Ну ты же его любишь, и он тебя любит, — задумчиво проговорила она. — Почему без валентинок? Их так классно получать.
— Кто сказал, что без валентинок? — Жан прошел на кухню с улыбкой до ушей и с пакетом в руках. — Вот моя валентинка. С днем всех влюбленных, mon amour, — он хитро прищурился и достал из пакета коробочку, протягивая ее Кевину. Это был набор свежей клубники — в шоколаде и без него. У Кевина что-то заскулило в груди. Жан склонился к нему, накрывая его губы мягким поцелуем, и его собственные губы были холодными, а на вкус — как мята. Оливия смотрела на них во все глаза с таким восхищением, что Кевин не смог не улыбнуться, хотя Жан определенно заставил его смутиться. Почему он решил что-то заказать — и как быть Кевину, который привык, что они давно уже не празднуют этот день?
— Доченька, ты хотела спать, — напомнил он ей, и она закивала. Быть рядом с папами ей нравилось, но спать, очевидно, сегодня хотелось больше. Она подошла к Жану, обнимая его, и он подхватил ее на руки с мурлычащим «моя девочка», а после поцеловал в щечку и опустил.
— Спокойной ночи? — спросил он с улыбкой.
— Спокойной ночи, — Оливия еще раз обняла Кевина, а потом поплелась в сторону лестницы на второй этаж, где находилась ее спальня. Жан вновь улыбнулся, посмотрев на Кевина.
— Что-то не так? — он заметил его смятение и нахмурился. Присел рядом, начиная расстегивать рубашку.
— Спасибо большое, но я просто… К чему это? — тихо спросил Кевин, опуская коробку с клубникой на стол.
— Это нам на двоих, не переживай, — Жан хмыкнул. — Подумал, если ты захочешь выпить вина, клубника будет кстати.
— У меня ничего для тебя нет, — выговорил наконец Кевин. Жан удивленно качнул головой.
— Да ладно, не думай даже. Мне просто захотелось тебя порадовать. Я ничего не жду в ответ, мне и праздник для этого не нужен, — он потянулся к Кевину, быстро целуя его. — Выпьем по бокальчику в честь такого, да? — он встал, направляясь к ванной, и Кевин задумчиво поднялся, чтобы достать из холодильника вино.
Они переместились в гостиную с бокалами вина и холодной клубникой, выложенной на тарелку, Кевин включил приглушенный свет, забираясь на диван с ногами. Жан, улыбаясь, протянул ягоду к его губам, и Кевин усмехнулся, в конце концов все же откусывая и чудом не пачкаясь соком. Жан довольно хмыкнул и взял бокал, ожидая, пока Кевин возьмет свой, чтобы они стукнулись с тихим звоном.
— За нас? — спросил Жан с улыбкой. — Нет, это чересчур громко. За то, чтобы у нас День святого Валентина был каждый день. Даже когда дни наступают не самые лучшие.
— Я люблю тебя, — лишь ответил на это Кевин, делая глоток вина и позволяя ему согреть тело изнутри обжигающим теплом.
— На самом деле, — вдруг задумчиво сказал Жан, — у меня и правда есть подарок. Я ждал твоего дня рождения, но для него у меня уже много чего подготовлено, так что… может, часть подарю тебе сейчас?
— Мне ничего от тебя не нужно, — Жан поймал его ладонь, сжимая, чтобы напомнить, что он здесь. — Ты и так много для меня сделал. Если бы не ты, я бы вообще здесь не сидел. Так что мне от тебя подарков до конца жизни не надо, — он усмехнулся, но было в этой усмешке что-то грустное и пронзительное, так что Кевин не стал спорить.
— Если ты хочешь, можно и сейчас, — сказал он лишь кротко, и Жан кивнул, тут же поднимаясь с дивана. Вернулся меньше чем через минуту — с большой и плоской квадратной упаковкой в руках. Кевин сразу понял: пластинка. — Что это? Альбом Queen? — Кевин усмехнулся, когда Жан сел рядом, прижимая винил к груди. Он хитро улыбнулся.
— Это было бы слишком просто, и я знаю, что ты сам можешь купить себе любую пластинку, какую захочешь, — он развернул упаковку лицевой стороной, положил на колени. Кевин пригляделся: на пластинке было знакомое изображение. Точно: их фотография из прошлогоднего отпуска на море во Франции. Оливия была здесь же, изображение захватывало их сцепленные руки, смазанные счастливые улыбки. Кевин замер, держа пластинку в руках как хрупкий драгоценный предмет. Жан протянул к нему коробочку обратной стороной, на которой значился список песен. — Я собрал на ней плейлист из песен, которые ассоциируются у меня с тобой и с нашими отношениями.
Кевин издал судорожный вздох, вчитываясь в строчки. Все песни были ему знакомы, все до одной также имели связь с Жаном в его голове и в сердце. Каждое название навевало воспоминания — грустные и счастливые, старые и недавние.
— Хочешь, я ее поставлю? — спросил Жан, сжимая ладонь Кевина. Тот быстро кивнул, и Жан поцеловал его в висок, вставая, чтобы подойти к системе с виниловым проигрывателем. Пластинка оказалась на своем месте, тонарм опущен — и Кевин, прикрыв глаза, вслушивался в потрескивающие звуки знакомой до боли мелодии.
«Follow you» — Bring Me The Horizon.
Именно то, о чем шла речь в этой песне, беспрестанно ощущал Кевин по ощущению к Жану. Желание идти за ним куда угодно, хоть в самый ад — если при этом Жан будет держать его за руку. Осознание того, что, пока они рядом и вдвоем, пока тепло Жана и его запах не покидают орбиту Кевина, он будет спокоен — и больше в этой жизни ему ничего не нужно.
Жан не стал дожидаться конца, а вместо этого перенес иглу на другое место, и следующая песня включилась уже где-то на середине.
«Right Left Wrong» — Three Days Grace.
Кевин точно так же клялся, что никогда и ни за что ни к кому больше не станет привязываться — а потом в его жизнь вернулся Жан. Обезоруживающий, со своей слабой улыбкой, с глазами цвета мокрого асфальта, с надменным «заткнись, Дэй» на французском. И Кевин понял, что «не привязываться» попросту не сможет: этот мужчина привязал его к себе еще во время первой встречи.
Еще одно перемещение тонарма — еще одна мелодия. На этот раз пианино, медленная, спокойная, вызывающая тянущее под ложечкой чувство.
«Lover of Mine» — 5 Seconds of Summer.
Их любовь была ровно такой, какой она была описана в этой песне: бесконечной, практически безусловной, полной ошибок, сожалений — и благодарности за то, что в конце концов они остались вместе. И не просто остались: теперь у них была дочь, которой они стремились подарить счастливую жизнь, которой они сами в свое время были лишены, они были замужем, жили в доме мечты — Кевин, едва не задыхаясь от восторга, понял, что ничего большего для счастья ему, в общем-то, и не нужно.
— Кевин, — позвал вдруг Жан, подняв иглу. Кевин с трудом открыл глаза, пытаясь не дать волю слезам, и взглянул на него. Жан был таким красивым сейчас, в полумраке гостиной, в расстегнутой рубашке и черных джинсах. Кудри лежали на голове в беспорядке, а в глазах сиял блеск, который Кевин так сильно любил. У него не находилось слов, которыми он смог бы описать сейчас свои чувства к этому мужчине, так что он лишь откинулся на спинку дивана и взглянул на него из-под бровей, томно и с любовью. Жан улыбнулся. — Кевин, не хочешь потанцевать со мной?
— Потанцевать? — удивленно переспросил Кевин, когда разобрал его слова.
Не говоря ни слова, Жан опустил тонарм, прислушиваясь. Нахмурился, передвинул еще немного, и еще, наконец уловив начало нужной мелодии. Кевин застыл, различая ноты. Конечно.
— Медленный танец? — Жан уточнил, подходя ближе и протягивая Кевину ладонь, склонив голову и глядя на него с преданностью. Разве существовала такая вселенная, в которой Кевин мог отказать Жану в эту секунду? Теория о мультивселенных определенно давала сбой, потому что в каждом ответвлении сотни и тысячи Кевинов Дэев в это мгновение принимали бы ладонь Жана, поднимаясь с дивана, чтобы подарить ему танец.
Ладони Жана легли Кевину на талию, сам Кевин обнял Жана за плечи, и они начали медленные движения по их гостиной. Босиком, под музыку из проигрывателя, этот момент казался интимнее любого секса, когда Жан смотрел Кевину в глаза, и его взгляд подергивался дымкой. От воспоминаний. От чувств. От всего того, что сейчас наполняло и грудь Кевина.
Жан все ещё был немного выше — пара сантиметров, но они чувствовались, когда они стояли напротив, совсем рядом, как сейчас. Так что Кевин слегка умирал внутри от воспоминаний о том, как когда-то его возбуждала их разница в росте, и этот взгляд, наполненный желанием. Ничего не изменилось — он по-прежнему находил это безмерно горячим, — но, кажется, к сорока годам Кевину все-таки удалось осознать тот факт, что Жан — его муж, неотъемлемая часть его жизни и самый что ни на есть настоящий человек. Иногда, вскоре после побега, он на полном серьезе думал, что выдумал себе Жана, пока жил в Гнезде. От одиночества, тоски или боли. А потом Жан оказался реальным, потом Жан признался ему в чувствах…
Погрузившись в воспоминания, Кевин ощутил теплую волну ностальгии и уткнулся лбом Жану в плечо, чтобы сдержать ее. Жан тут же опустил ладонь ему на затылок.
— Все хорошо? — спросил тихо, и в голосе звучала улыбка.
— Все замечательно, — ответил Кевин, обнимая его крепче, и они остановились. Песня закончилась. Заиграло вступление следующей. Жан прижимал его к себе, поглаживал по спине, давая немного времени. — Ты здесь. Со мной. Мы дома. Лучше и быть не может.
Ничего не говоря, Жан поцеловал его в лоб, а затем заставил поднять голову и взглянуть на него. Иногда Кевину казалось, что не было всех этих лет — что им обоим до сих пор слегка за двадцать, они оба ощущают друг перед другом неловкость, но чувствует, как их друг к другу тянет — и ничего не могут с собой поделать. Но между ними до сих пор было столько нежной заботы, столько любви, выраженной в действиях, а не словах, что казалось, будто время для них застыло. Заморозилось. Сохранилось навечно в том далеком моменте, когда они впервые признались друг другу, впервые честно и откровенно поговорили, впервые занимались любовью как обычные люди — не скрываясь в темноте каморки, а наслаждаясь солнечным светом в спальне и поцелуями. Мало что изменилось с тех пор.
Жан потянул Кевина обратно к дивану, и они легли, вновь взяв в руки бокалы. Кевин чувствовал себя так, словно его тело изнутри наполнили кислородом, словно только сейчас он смог вдохнуть по-настоящему, ощутить тепло рук Жана на своих плечах, прикосновение его губ к затылку.
— Я так рад, что ты у меня есть, — пробормотал он, и Жан умилительно хмыкнул, холодным носом утыкаясь Кевину в тепло его шеи. Они замерли так, размеренно дыша, потом Жан стал оставлять на коже осторожные поцелуи, потом — поставил ю их бокалы на столик и притянул Кевина к себе, заставляя его лечь. Кевин прикрыл глаза. Он чувствовал себя моложе лет на десять — и Жан, кажется, тоже.
— Как насчёт того, чтобы закончить этот вечер не здесь? — промурлыкал он Кевину на ухо, и тот фыркнул. Сел, взял бокал, чтобы допить все оставшееся одним глотком, пока Жан выключал проигрыватель, а после Кевин позволил Жану взять его за руку, оставить поцелуй на тыльной стороне ладони и утянуть за собой в спальню.