Протестная драматургия
Автор: Вэс
Драматургия против: о чем современные антимилитаристские пьесы?
Мы начинаем серию текстов об искусстве в период несвободы. О способах, которые выбирают для себя авторы, чтобы искренне поделиться своими переживаниями и осмыслением происходящей рядом с нами трагедии в период, когда сама возможность прямого высказывания ставится под сомнение.
В 2022 году крупнейший фестиваль драматургии «Любимовка» перестал проводиться в России. Как раньше, до 1 апреля авторы могут прислать на конкурсный отбор свои пьесы. Отборщики прочитают их, сформируют лонг- и шорт-листы, а затем устроят читки. Помимо основного конкурса, с прошлого года на «Любимовке» есть бессрочный open-call в программу «Драматургия против войны». Туда присылают антимилитаристские тексты. В них много боли, страха смерти, тоски по лучшим временам, надежды и большой любви.
так и чему нас учит эта история
(Женя Сташков, «Март большого дерева»)
Принято считать, что драматургия реагирует на общественные и исторические события быстрее, чем поэзия и проза. Этому виду искусства проще запечатлеть в действии то, что происходит прямо сейчас, и вынести это на сцену, к зрителю. В последнее время зритель часто заменяется читателем — современная драматургия часто не находит выход на сцены государственных театров. Одна из причин, по которой это происходит — несовпадение официальной риторики и личного мнения драматурга.
Программа «Драматургия против войны» позволяет антимилитаристским текстам найти свой выход к читателю, а еще — осветить происходящее с самых разных точек зрения. Формы, жанры и способы работы с текстом уникальны у каждого автора.
Наталья Лизоркина в пьесе «Ваня жив» использует прием абсурда, который очень сильно воздействует на читателя / зрителя: многие слова заменены на противоположные по смыслу. Матери по телефону сообщают, что ее сын жив, а она спрашивает, что же ей теперь делать, и как именно он выжил:
Аля смеётся. Мой сын жив. Как же так... нет, это ошибка. Ещё вчера он был абсолютно свободен, а теперь он жив.
Голос в трубке. Женщина, можете порадоваться. Порадуйтесь, это помогает.
Аля. Я все-таки не понимаю. Мой сын жив. Я хочу увидеть какую-то бумагу…
Голос в трубке. Мы вам все пришлём. Конечно, вы все получите.
Аля. Я солдатская мать. Я имею право знать, как он выжил.
Все жители города счастливы и сыты, им не страшно, потому что в стране мир, а полки в магазине ломятся от продуктов. Лучший друг живого Вани записывает подкаст, в котором молчит, и находится в абсолютной безопасности. Когда главная героиня, Аля, выходит на площадь с иконой (не в качестве протеста), ее никто не бьет, полицейские не тащат ее по земле и не достают дубинки. После суда Аля оказывается в месте, где все абсолютно свободны. Она гуляет, спит и ест, когда хочет, и работает на швейной машинке — ее никто ни к чему не принуждает. И только после смерти героини мир переворачивается обратно: Аля говорит, что Ваня никогда не вернется: он мертв, и она виновата в этом.
В пьесе анонимного авторства «Меня бомбит» показана история эмигрантки из России глазами двух шведских полицейских. Они не понимают, почему героиня уехала из страны в лагерь для беженцев вместо того, чтобы разрушать российский государственный строй. Все ее объяснения бесполезны. В финале мы видим, что героиня вернулась на родину: после историй людей из лагеря беженцев, уехавших от боевых действий, она чувствует, что «не делает ничего такого, что бы могло получиться или не получиться»: просто живет с ощущением глубокой неправильности происходящего и невозможности от этого защититься.
Пьеса Аси Волошиной «Crime» также рассказывает историю политической эмигрантки, преследуемой государством и оставленной частью собственной семьи. Формат пьесы необычен: она состоит из диалогов в мессенджерах, электронных писем, постов в Фейсбуке и новостных заголовков на украинском и русском. Достаточно спорным и необоснованным может показаться финал, в котором героиня (у нее нет имени, в тексте она обозначена как «ты»), узнав о гибели своего возлюбленного, защитника Украины, резко начинает вести себя как жертва российской пропаганды (и ее обозначение меняется на «ыт»). Местами авторка спекулирует на спорных высказываниях вроде: «Россия — страна рабов», что оставляет о пьесе неоднозначное мнение, хотя в экспрессивности и яркой эмоциональности ей сложно отказать.
Авторы и персонажи антимилитаристских пьес — не только русские. Например, в тексте Ирины Серебряковой «В инстаграме мы будем жить вечно» рассказывается пять историй «о своих и чужих». Герои этих историй — те, кто узнал изнанку войны. Это девушка из Киева, несправедливо обвиненная соседями в мародерстве и столкнувшаяся с настоящим мародером в квартире своей матери, 14-летний мальчик, размышляющий о том, что лучше — вывести из строя вражеские танки при помощи сахара или отдать его матери и сестре, пожилая женщина, которая не хочет спускаться в подвал с 16 этажа при воздушной тревоге, потому что делать это слишком тяжело и унизительно, девушка-подросток, которая вспоминает погибшую мать и ее страницы в социальных сетях — Фейсбук, где владелец после смерти может завещать аккаунт кому-то, и Инстаграм без этой функции, где все словно бессмертны. Все герои случайно встречаются на вокзале, чтобы выехать из страны в Польшу, но даже это событие, в котором им готовы помочь, осложняется случайными обстоятельствами. В финале мы не понимаем, смогут ли герои выехать или останутся посреди царящего вокруг хаоса.
«Шашлыки» Павла Пряжко — попытка показать ситуацию с третьей точки зрения. Герои этой пьесы — беларусы, приехавшие на дачу на майские шашлыки. Их разговоры о происходящем очень узнаваемы: кто-то агрессивно поддерживает российское правительство, кто-то в бешенстве пытается уехать с дачи, понимая бессмысленность спора и отстаивания своей точки зрения. Как и в жизни, героям приходится искать компромисс «ради семьи»: родственные отношения как будто должны перевешивать политические разногласия. Но действительно ли они перевешивают? Павел Пряжко вряд ли дает положительный ответ: мы видим иллюзорность прочности семейных отношений и понимаем, что ситуация конфликта будет повторяться.
Антимилитаристские пьесы сегодня — возможность ощутить солидарность с авторами и почувствовать надежду. О происходящем можно и нужно говорить самыми разными способами, и художественный текст — один из них. Напоминаем, что open-call «Драматургия против войны» — бессрочный, и если у вас есть готовая пьеса, вы можете в любое время отправить ее в эту программу фестиваля «Любимовка».