«Я думала, кто для меня все эти люди, которым я пишу. Сначала не понимала, а потом поняла – это мои друзья.»

Письма политическим заключенным — важный и доступный кажд_ой вид правозащитной деятельности. Мы поговорили с Л. — она рассказала нам, почему уже несколько лет ведет переписку с политическими заключенными, и что ей дал этот опыт.

Раньше я увлекалась творчеством, а во времена коронавируса поняла, что происходит в стране: про людей совсем забыли и каждый выживает, как может. Я следила за протестами в Хабаровске и в Беларуси, за митингами зимой 2021 года.
После них я смотрела прямые эфиры Дождя: там очень много говорили про людей в спецприемниках и про волонтеров, которые им помогают. Я обнаружила Telegram-каналы о помощи задержанным: там все было упорядочено и налажено. Волонтеры всегда заботились о том, чтобы людей встретили.

Когда были заведены первые уголовные дела, я была поражена. Я подумала о том, как людям тяжело и страшно, потом увидела информацию про конкретных задержанных и про то, что люди пишут письма. А когда я ознакомилась с «делом Сети», у меня было ужасное чувство, я как будто попала в ад. Я была шокирована тем, что в наше время такое происходит, что без доказательств дают такие большие сроки. В то время люди уже сидели в СИЗО, им писали письма.

Я написала пятерым фигурантам Дворцового дела. Трое из них мне ответили, началась переписка и появилось вдохновение. Сначала я писала, что происходит в моей жизни, потом появились общие темы.

Мне очень интересно, что будет в ответном письме. Они поднимают настроение и мотивируют делать дела. Главное для меня — сосредоточиться на той части человека, которая свободна. Это общение «от сердца к сердцу» — вне социальных сословий, вне гендерных понятий.

Это очень необычное и эксклюзивное общение, но при этом мы общаемся как живые люди — например, я могу написать о том, что меня расстраивает. Политзаключенные — совершенно разные люди, и чувства у них тоже разные. От кого-то письма весёлые и бодрые. Иногда, когда их читаешь, физически прибавляется энергия и силы.

Кто-то из них любит слушать рок так же, как и я, кто-то просит написать в письме текст его любимой песни, кто-то под впечатлением от какой-то книги, и можно общаться об этом.

Я думала, кто для меня все эти люди, которым я пишу. Сначала не понимала, а потом поняла — это мои друзья. Ну, а кто ещё? Если ты много о человеке думаешь, хочешь как-то его порадовать, что-то с ним обсуждаешь…

Мы обсуждаем повседневные дела — люди рассказывают, например, как прочитали про тренировки, и в камере теперь приспосабливаются — стараются тренироваться тоже. То есть, я стараюсь обращаться к человеку не с трагической точки зрения, что его посадили, а с той, что он все равно остается личностью, у которой есть желания и потребности. И даже когда они пишут письмо, у них получается отвлечься от всего происходящего.

Почему я пишу в бумажном формате? Можно наклеить на письмо наклейки — оно будет более веселым. В заключении ведь не хватает как раз ярких красок. Можно отправлять фотографии, тексты песен, ещё что-то полезное. Можно что-то самой нарисовать, начертить схему, как складывать оригами — то есть, дать людям в заключении возможность заняться чем-нибудь самим.

Иногда я пишу про свои впечатления о поездках в разные города или смотрю что-то про место, где жил политзаключенный, и ему о нем рассказываю.

Вообще по-разному бывает — люди, с которыми ты переписываешься, иногда в твою жизнь тоже приносят что-то новое. Иногда это что-то очень существенное, что многое в привычном укладе меняет. Иногда ты вдохновляешься тем, что люди занимаются спортом, и тоже думаешь лишний раз позаниматься. Иногда ты узнаешь новую музыку — я, например, познакомилась так с рэпом. До этого думала, что это просто какой-то ужасный набор слов, а оказалось, что есть очень неплохие исполнители и тексты со смыслом. Мне это очень нравится.

Также из писем я узнала, что сокамерники спрашивали у ребят, кто им все время пишет. Одному заключенному мы приносили передачки каждую неделю, письма писали. Его сокамерники спрашивали: «А кто это тебе всё пишет и передачи шлёт?». Он отвечал: «Я на митинг ходил, и вот теперь мне волонтеры шлют письма». Они видели, как люди поддерживают политзаключенных, и, наверное, сделали важные выводы для себя.

До ужасных событий 2022 года у меня была задача — помочь человеку держать связь с миром. Тюрьма — это место зла, и я хотела не дать человеку озлобиться. Между нами был обмен энергией, и это могло помочь. С некоторыми людьми я виделась вживую после выхода. А после событий 2022 года у меня совсем не осталось сил. В самом начале еще был сложный момент — я понимала, что те, с кем я переписывалась еще с Дворцового дела, точно никуда не уедут, они останутся в этой стране. Многие встретили февраль 22-го в заключении.

Несмотря ни на что, переписка в этот момент стала для меня большой поддержкой. Я писала ребятам о том, как мне страшно и грустно, и они меня понимали. Я знала, что им точно не все равно, что сейчас происходит в стране. Когда смотришь на то, как все делают вид, что ничего не происходит, начинаешь думать — может, я сошел с ума уже? Неужели только я переживаю? А в переписке понимаю, что нет. Я хотела уже это сводить это к минимуму, больше никому не писать, а получилось так, что это стало поддержкой, без которой я не смогла бы.

Я действительно была в ужасе от происходящего, и у меня совершенно не было сил писать новым людям. Где-то летом прошлого года я решила посмотреть, кто есть еще, и в тот момент многие люди уже были задержаны и сидели за посты, антивоенные плакаты… И это люди из других городов. До этого в Дворцовом деле были в основном Петербург и Москва, а сейчас добавились совсем другие, и новые еще прибавляются все время.

Еще сложно, что кому-то очень много внимания, а кому-то совсем нет. Люди почему-то думают писать тем, кто более медийный, и это очень грустно — что одни получают 100-200 писем в день, а другие совсем мало. Поэтому у меня другой принцип — когда решаю кому-то написать, выбираю не медийных. Сейчас, например, арестовали режиссерку Евгению Беркович, и я понимаю, что ей я писать не буду. Ей и без меня напишут сотни, и от моей открытки вообще ничего для нее не изменится. А для кого-то мое письмо станет большим праздником. Иногда люди пишут, что от твоего письма улучшилось настроение, и это реально круто. Это как раз не медийные люди, для них эта переписка очень существенна и дает силы.

Почему люди вообще пишут письма? Я думаю, у них есть эмпатия. Они готовы поставить себя на место другого человека. Плюс, это некий творческий процесс, маленькое произведение искусства. Я не обращаюсь к политзаключенным с жалостью, я смотрю на них, как на обычных людей, которые попали в беду и которым теперь нужна поддержка. Это сильные люди, которые продолжают заниматься спортом в заключении, и это мотивирует. Если обращаться к человеку только как к политзаключенному, то получается, все остальные части его личности ты игнорируешь. А я, наоборот, обращаюсь к нему как к живому человеку, который все время хочет что-то делать, пробовать новое, и как раз в этом его и можно поддерживать.

Чтобы не выгорать, я беру силы из внешнего мира — надо брать их отовсюду в жизни. В какой-то день на природу съездить, например. Заняться чем-то, что вдохновляет и нравится. Мне помогает, когда я общаюсь с другими волонтерами, кто пишет. Потому что в переписке получается много виртуального общения, а живое тоже нужно. Так вы можете поболтать здесь и сейчас, а не ждать, когда тебе ответят на письмо — компенсировать это таким образом.

Как узнать, кому можно написать письмо?

Росузник https://rosuznik.org/

Зона Солидарности https://t.me/solidarity_zone

Сервисы, через которые можно отправить письмо:

РосУзник Узник (rosuznik.org)

ФСИН-письмо Ф-ПИСЬМО официальные электронные письма лицам, содержащимся под стражей в учреждениях ФСИН России. (f-pismo.ru)

Зона-телеком Отправить письмо в колонию или СИЗО заключенному и получить ответ | Zonatelecom