За детьми наше будущее — стимуляция рождаемости и «налоги на бездетность»  

Дорогой читатель!

Скорее всего, ты либертарианец. А возможно, и нет. Но как бы то ни было, велика вероятность, что с некоторыми тезисами этой статьи ты не согласишься — и это прекрасно. Значит, у нас есть возможность обсудить вопросы, принципиально важные для как для либертарианского движения, так и для любого другого.

При написании текста я стремился точно и корректно передать аргументы тех, с кем уже доводилось дискутировать, и рассмотреть их с разных сторон. Мне важно не просто изложить свою точку зрения, но и быть услышанным: диалог всегда полезен, за исключением тех случаев, когда собеседники не стремятся понять друг друга, а лишь реагируют на слова-триггеры.

Этот текст — один из самых значимых и, на мой взгляд, самых интересных из тех, что я написал за последний год. В нём я постарался ответить на несколько принципиальных вопросов:

1. Где проходит граница целей, которые должно ставить перед собой либертарианское правительство?
2. Всегда ли дисбаланс рыночного равновесия — результат вмешательства государства? Может ли либертарианское правительство использовать этот механизм во благо?
3. Каково место семьи в обществе? Делает ли государственная политика создание семьи искусственно более выгодным?
4. Действительно ли демографический кризис — неизбежное следствие прогресса?
5. Как образовательные стандарты и культ сциентизма делают людей глупее, а государство — сильнее?

Если эти вопросы тебе интересны — добро пожаловать к чтению!

Цели тоже важны

Либертарианцы оценивают политику правительств не по целям, а по методам. Но это не значит, что либертарианцы в принципе отказываются от постановки конкретных целей. Это абсурдное предположение означало бы, что либертарианцы выступают против любой деятельности в принципе. Нет, для либертарианства цель невероятно важна.

Так, повышение рождаемости — это отличная цель, более того, это одна из важнейших задач любого правительства. Почему так? Рождаемость — один из тех инструментов, которые позволяют обществу просуществовать как можно более длительный срок. Мы, либертарианцы, не просто так постоянно тыкаем социалистов в то, что их проекты не способны просуществовать дольше пары десятилетий. Сторонники рынка постоянно говорят о горизонте планирования, о важности стабильности, институтов частной собственности и др. Но также не стоит забывать, что построение отличных институтов окажется бессмысленным занятием, если рождаемость упадёт до нулевого уровня. На то есть две основные причины:

1. Вымирание и замещение. Продолжительная низкая рождаемость приводит к постепенному исчезновению народа. Во время этого (или впоследствии) обязательно будет следовать культурное замещение. Вместе с новым народов приходит и новые порядки: это естественно приводит трансформации институтов (выстроенных непосильным трудом идейных реформаторов) под новую общность. Всё, что реформаторы создавали годами, окажется разрушено или перекроено под новых людей. Нам важно, чтобы институты проработали как можно дольше: чем большей людей затронут положительные реформы, тем лучше. Хорошо, когда это 1 поколение. Лучше, когда 2, 5, 10 или более.
   Никакие институты не существуют, если нет человека. Любой реформатор, если он прикладывает значительные усилия, обладает стремлением сохранить свой проект. Это значит, что реформаторы-либертарианцы должны обсуждать проблему низкой рождаемости и разрушения семей так же широко, как проблемы разрушения институтов, монополизации власти и прочие.
2. Конец долгосрочному планированию. Семья и дети заставляют людей думать о будущем. Строить планы, зарабатывать, инвестировать. Институт семьи, наличие наследников — один из главных стимулов к заработку, накоплению богатств, которое на свободном рынке (в системе взаимовыгодных добровольных обменов) неминуемо приводит к повышению общего уровня благосостояния.
   Этот вопрос, помимо прочих, поднимался Херманом Хоппе в его знаменитой скандальной книге [2]. И согласиться с его рассуждениями следует любому либертарианцу, вне зависимости от отношения к демократии, поскольку тезисы Хоппе общелибертарианские, они применимы к любому частному собственнику.

Наличие наследников является стимулом к общественно-полезной деятельности. Отсутствие наследников приводит к снижению горизонта планирования, а значит, в масштабах всего общества приводит к повышению популярности социалистических и квазисоциалистических идей «быстрого результата»: людей меньше интересует то, что будет со страной в долгосрочной перспективе, а потому идеи перераспределения и «волевых решений» становятся более привлекательными.

Методы и искажения в структуре рынка

Цель поставлена. Как реформатору-либертарианцу её достичь? Методы принято разделять по критерию применения агрессивного насилия. Государственные регуляции, новые налоги, субсидии, перераспределение — эти методы основаны на прямом физическом принуждении.

Заметьте, в этот список не были включены изменения в рыночной структуре, поскольку это не метод, а цель! Под этим имеется в виду, что изменений можно достичь разными способами. Искажение рынков — это лишь один из примеров изменения в структуре общества. В такой формулировке ещё более очевидно, что это не метод (т.е. конкретная деятельность), а возможная цель проводимой политики, поскольку многих изменений можно достичь и методами, не предполагающими физическое принуждение или даже освобождающих от него. Например, очевидно, что своё равновесие рынок теряет регулярно и без вмешательства государства: любое потрясение, громкая новость, новый тренд приводят к пертурбациям разного масштаба.

Пример, который следует обсуждать, — новость из Венгрии, где матерей с двумя и более детьми планируют освободить от налога на доход. Казалось бы, либертарианцы должны только порадоваться: сложно представить, чтобы либертарианец стал критиковать снижение налогов, другими словами, освобождение целой прослойки граждан от агрессивного насилия. Но реакция меня удивила: значительная доля «либертарианцев» обозвала снижение налогов для матерей «введением налога на бездетность».

Основной аргумент таких комментаторов следующий:

«Снижение налогов только для одной группы приводит к искажениям в структуре общества. Образ жизни матери искусственно делается более привлекательным, что не соответствует идее о естественном порядке, а потому это равносильно налогу на бездетность».

Разберём эту аргументацию.

Во-первых, вклад родителей в общество изначально объективно выше. При единой процентной ставке (и без льгот) домохозяйства с детьми делают дополнительный вклад в «общее дело», поскольку помимо уплаты налогов вкладывают значительные средства в создание новой рабочей силы в будущем.

Если кто-либо отказывается от рождения детей, то в его будущее сегодня вкладываются те, кто создаёт семьи. Также при прочих равных домохозяйства потребляют бóльшее количество благ, эксклюзивных товаров и услуг (с них также берётся налог), т.е. чаще участвуют в добровольных (взаимовыгодных) сделках, а потому приносят бóльшую пользу для всего общества и быстрее увеличивают общий уровень благосостояния.

Во-вторых, если рынок дисбалансирован тысячами государственных регуляций, противоречащих друг другу (это неизбежно), то изменение одной из регуляций могут приблизить общество к рыночному балансу.

Да, на первый взгляд снижение налогов только для одной группы неизбежно приводит к искусственным искажениям в структуре общества, поскольку эта группа становится «привилегированной» относительно всех остальных. Но можем ли мы утверждать, что изначально эта группа не подвергалась дискриминации тысячами других государственных регуляций?

Почти весь государственный аппарат работает на разрушение семей: от ювенальной юстиции и образовательных стандартов до пенсий. В такой ситуации, очевидно, отмена хотя бы одной регуляции по отношению к этой группе не только не противоречит либертарианским принципам, но и приводит к выравниванию рыночного баланса, а не к его искажению, поскольку улучшенное положение семей всё так же компенсируется институтами, которые уже и так были направлены на их подавление. Это значит, что снижение налогов для семей не дисбалансирует общество, а, напротив, приближает состояние естественного порядка (в ситуации, если остаётся хотя бы одна регуляция, дискриминирующая семьи).

(Естественный порядок — это модель, которая описывает такую рыночную ситуацию, которая сложилась бы в конкретном обществе на основании исключительно добровольных сделок, а также в отсутствие государственных регуляций и иных форм принуждения)

«Но разве этот аргумент нельзя использовать в защиту налога на бездетность?»

Нет. Введение нового налога — это рост агрессивного насилия. Отмена налога — его уменьшение. Вот водораздел. Именно по критерию «агрессивности» метода либертарианцу стоит отличать одно явление от другого даже в ситуации, когда последствия для общества в каждом из случаев на первый взгляд идентичны.

Можно рассмотреть это и с другой стороны: при всех прочих равных, введение налога на группу X всегда будет менее предпочтительно, чем отмена налогов для группы -X, поскольку первое влечёт за собой бóльшее снижение экономической эффективности вследствие повышения общего уровня налогообложения [3].

Как быть с безответственными родителями?

Другая претензия звучит так:

«Но ведь стимулирование рождаемости ведёт к тому, что кто-то станет рожать только из-за экономической выгоды!»

Ответим и на неё пятью разными способами:

1. Нельзя отказаться от того, чтобы люди учитывали личную выгоду при принятии любых решений. Человек не может игнорировать тот факт, что его действия оказываются выгодными или вредными для него или его благосостояния. Это касается любого поступка. Не учитывать своё положение и его изменение при принятии решений будет только недальновидный человек.
2. Рождение ребёнка — это всегда благо, потому что появление жизни — это всегда появление шанса на счастье. Отсутствие жизни всегда менее предпочтительно, так как перейти из небытия в бытие невозможно. Обратный переход возможен, хоть и глуп. Ребёнок, рождённый в любых условиях, имеет бесконечно больше шансов обрести счастье, чем неродившийся. Этот аргумент валидный даже при том условии, что ценности и счастье субъективны.
   Можно сказать, что человек, создавший семью ради экономической выгоды, находится в том же положении, что и политик, который занимается благотворительностью ради социального одобрения. Такого человека также можно сравнить с предпринимателем, который создаёт более качественный товар ради прибыли. Одна из главных ценностей естественного порядка заключается в том, что эгоистические мотивы порождают общественное благо. Гораздо лучше та сила, которая желает зла и приносит благо, чем та, которая желает блага и приносит лишь зло.
3. Описанная проблема сводится к тому, что люди массово привыкли совершать необдуманные поступки и не нести за них ответственность. Но причина такого поведения не в стимулировании рождаемости. Её корень — в том «большом брате», который с самого детства приучает людей к тому, чтобы они перестали брать ответственность за себя, свою жизнь, свои поступки. На это направлена вся социальная система.
4. Точно можно сказать, что не будет ни одного прецедента среди безработных, поскольку льгота подразумевает только снижение налога на доход. Учитывая это, становится совсем непонятно, в чём можно заподозрить недостаток этого метода стимулирования.
5. Ситуация, при которой заведение семьи более выгодно для индивида, — это часть естественного состояния общества. К этому неминуемо приходит и либертарианство: децентрализованное и свободное общество не находится под гнётом регуляций, стандартизации, постоянных рисков и перераспределения. Именно поэтому среди миллиардеров коэффициент рождаемости в 2+ раза больше, чем среди обычных людей. Отдельные примеры особенно поражают: Илон Маск — отец 14 детей, Павел Дуров — отец 5 детей, которых он обеспечивает лично, и ещё сотни других.
   
   Благодаря деньгам и влиянию миллиардеры могут обходить государственные ограничения. Они не заполняют налоговые декларации и не волнуются о каждой бюрократической мелочи — это удел их персонала и всех простых людей. Миллиардеры могут выбирать будущее для своих детей: им доступен любой тип образования, включая частные школы и индивидуальное обучение. Они способны избегать налогов через офшоры и лазейки в законодательстве. Их пример показывает, как люди размножаются вне рамок государства. Более того, их пример опровергает популярные заблуждения, что демографический кризис — это следствие прогресса, победы гуманизма, научного образования или светского образа жизни.

Какие именно регуляции разрушили семьи?

Разрушение семьи — это не случайность и не «побочный эффект прогресса». Это логичное следствие ряда государственных практик и законов. Семья всегда была экономической ячейкой, производственной и социальной единицей. Она обеспечивала старость, позволяла передавать опыт, ценности и капитал. На институте семьи держались экономика и культура. Но государство постепенно разрушило эти функции, сделав семью убыточной. Вот как это произошло:

1. Пенсии. Раньше рождение и воспитание нескольких детей означало обеспеченную старость. Более того, это стимулировало воспитывать детей порядочными и уважающими родителей [4]. С появлением государственной пенсионной системы необходимость в детях как страховом механизме исчезла. Результат закономерен: родители оказались обкрадены государственным пенсионным фондом, а с детей снята ответственность за уход за родителями, вместо этого они платят регулярные отчисления в государственную (чужую) казну. Создание семьи стало одной большой издержкой. Чем больше детей, тем выше нагрузка, при этом размер пенсии от этого не зависит. Мейнстримные (левые) демографы, что забавно, вместо отмены пенсий предлагают привязать их размер к количеству детей.
2. Ювенальная юстиция. Ребёнок когда-то был опорой и помощником семьи. Сегодня — потенциальная угроза. Любой конфликт, любая жалоба — и семья становится объектом расследования. Родителей могут наказать, детей — изъять. Дети превращаются в источник правовых рисков, расходов и инструмент контроля в чужих руках [5]. Чем их больше — тем выше вероятность проблем. Даже самые порядочные родители начинают бояться своих детей и за своих детей. Даже самое безобидное действие может повлечь преследование.
3. Жилищный кризис. Каждый ребёнок требует жилого пространства, но стоимость квадратного метра постоянно растёт. Жильё становится недоступным: в России, градостроительные нормы, налоги, сговоры и лоббизм, слияние крупного бизнеса и государства привели к кризису. В других странах ситуация не лучше. Современное поколение сталкивается с невозможностью приобрести собственную недвижимость. Завести больше двух детей — значит либо влезть в ипотечную кабалу, либо жить в тесноте.
4. Нестабильность. Изменения в законах, внешней и внутренней политике лишают людей уверенности в будущем. Дети — это долгосрочная инвестиция, и её целесообразность обратно пропорциональна размеру и централизации государства.
5. Трудовое законодательство. Семейный бизнес, в котором работают все члены семьи, сегодня почти невозможен. Закон не допускает использование труда несовершеннолетних (т.е. людей, не достигших произвольно взятой возрастной отметки). Это проблема и для родителей, которые вынуждены в среднем от 3 до 6 лет обеспечивать дееспособного человека, и для подростков, к своему возрасту уже готовых к эмансипации или трудовой деятельности для собственной семьи.
6. Единый образовательный стандарт. В нормальном обществе у родителей должна быть возможность передавать свои знания, культуру и мировоззрение. Решения о том, как воспитывать своих детей, родители должны принимать единолично. Но государство навязало единый стандарт образования, сведя роль родителей к минимуму. Любые аргументы о пользе обязательного внедрения «научной картины мира» терпят крах: подробнее об этом можете прочитать в моей колонке для 2 выпуска ЁЖ+ (Читать: Tribute, Boosty, Приобрести подписку). В дополнение изложу ещё несколько мыслей.

Критика единого образовательного стандарта

1. Образование требуется для получения прикладных знаний. Идея о том, что образование нужно для получения знаний о мире и «общего развития» неминуемо вырождается в пропаганду марксизма-ленинизма и широкое распространение Gender studies.
   Ошибочно допуская, что мир познаваем, вы создаёте узкий класс авторитетов и ставите их выше всех остальных людей. При таком подходе кажется совершенно разумным, чтобы именно они принимали решения и насаждали свою «правильную» картину мира. Это прямой путь к введению всеобщей пропаганды бесполезных и даже вредных идей. Примерами из прошлого абзаца это не исчерпывается: никакая школьная программа даёт либо поверхностные знания, либо мусорные и лживые, либо те, что не запоминаются большинством учеников вовсе. Другими словами, эта польза сравнима с видео от научпоп-блогеров с YouTube.
2. Прикладное знание это не только то, которое можно использовать в реальной жизни, но и то, которое легко передать. По этой причине передать его может любой родитель — он может не обладать педагогическим даром, но всегда обладает личным жизненным и трудовым опытом.
3. Обучение прикладным навыкам позволяет расширить кругозор в тысячи раз лучше, чем любое школьное образование. С помощью эксперимента и практики можно понять устройство мира вокруг гораздо более точно и гораздо более полно. Обучение через эксперимент и личный опыт в бóльшей степени относятся к научному познанию, чем чтение мантр в учебниках. Особенно если это мантры уровня «не звонит, а звонит!» — стоит признать, что никогда школьное образование не будет идти в ногу даже с научный консенсусом. Консервативное воспитание, вопреки мифам нового времени, не делает общество глупее. Напротив: именно сегодня люди не знают о мире вообще ничего. Абсолютное большинство людей пропустило мимо ушей всю школьную программу, но и не получило возможности обучиться прикладным навыкам.
4. Любое прикладное знание не только может приносить пользу, но и всегда истинно, поскольку достаточно приземлённо, а также проверяется лично и многократно через эксперимент. В традиционных обществах люди регулярно сталкиваются с природой и трудом — такого рода прикладные, приземлённые знания они получают на протяжении всей жизни, а после стараются передать следующим поколениям.

У меня нет цели доказать, что передача научных знаний бессмысленна — это не так. Мне нужно лишь снять со сциентизма искусственный ореол величия. Школьное образование не должно обретать статус культа, не должно восприниматься как очевидное благо или продукт некого объективного прогресса. Не должно быть и идеи о том, что какое-то конкретное образование может быть лучше всех остальных. Идея об этом ведёт к тирании и отуплению общества.

Никакой мейнстримный учёный не имеет оснований полагать, что спустя столетие все нынешние теории не будут опровергнуты. Более того, это хорошо — в этом смысл науки как способа создавать новые технологии. Но это и то, что мешает науке быть источником получения истинных знаний о мире. Такое разделение принципиально важно для решения об отмене единого государственного стандарта образования.

Что в итоге? Пенсия убила экономический смысл детей, ювенальная юстиция превратила их в рычаг давления, а школа — в объект стандартизации. Государство разорвало естественную связь между поколениями. Результат закономерен. Падение рождаемости — не следствие прогресса, а рукотворный кризис. Это планомерная ликвидация семьи как института. Остановить этот процесс можно только одним способом — вернуть семье экономический смысл и убрать государство из сфер, где ему не место. Приоритетная отмена налогов для семей — хороший старт для демографических реформ любого либертарианского правительства.

Дополнительно: мнения либертарианских философов

В своём тексте мне совершенно не хотелось ссылаться на авторитетных для либертарианцев мыслителей, но споры вокруг меры Венгерского правительства часто переходили в споры об идеологической чистоплотности. Поэтому ниже будут отсылки к текстам классиков — лучший способ определить, кто в этой дискуссии действительно является бóльшим либертарианцем.

[1] М. Ротбард, «Власть и рынок», 4.7.3.1. Единообразие налогообложения 

... Многие авторы, осуждая практику освобождения от налогов, особо критичны к тем, кто сумел добиться этого для себя. Среди таких авторов много защитников свободного рынка, рассматривающих освобождение от налогов как своего рода субсидию, особую привилегию, несовместимую с принципами свободного рынка. Но освобождение от налога или любого другого бремени вовсе не является эквивалентом субсидии. Между ними есть решительная разница. В последнем случае человека наделяют привилегией за счет всех остальных, тогда как в первом он всего лишь избегает  тяготы, возлагаемой на других. В первом случае за его благополучие платят все остальные, во втором — нет. В первом случае привилегия — это форма участия в дележе награбленного, а во втором — везение того, кто сумел избежать ограбления. Винить его в этом столь же разумно, как винить беглого раба. Совершенно понятно, что если некая повинность несправедлива, то винить следует не того, кто сумел ее избежать, а того или тех, кто возложил ее на людей. Если налог несправедлив и некоторые сумели получить освобождение от него, то надо хлопотать не о том, чтобы всех обложить этим налогом , а, напротив, о том, чтобы все были освобождены  от него. Освобождение не может считаться несправедливым, пока не доказано, что сам налог или другая какая повинность справедливы.

Итак, само по себе равенство отношения не может считаться каноном справедливости. Следует доказать, что налог справедлив. А если это не так, тогда единообразие есть просто осуществление общей несправедливости, и всякое освобождение от нее должно только приветствоваться. Поскольку сам факт налогообложения представляет собой вмешательство в дела свободного рынка, защитникам последнего просто неприлично выступать за единообразие налогообложения.

Одним из главных источников путаницы в сознании экономистов и других сторонников свободного рынка является то, что свободное общество принято характеризовать как состояние «равенства перед законом» или «отсутствия привилегий». Многие, соответственно, критикуют «освобождение от налога» как «привилегию» и нарушение принципа «равенства перед законом». Как уже отмечалось, последняя концепция вообще не может считаться критерием справедливости, поскольку все зависит от справедливости закона, или самого «отношения». Именно справедливость последнего, а не равенство, является особенностью свободного рынка. Вообще говоря, было бы уместнее характеризовать свободное общество как «равенство прав на защиту личности и собственности» или «равенство свободы», а не вводящим в заблуждение выражением «равенство перед законом».

В литературе по вопросам налогообложения ведутся яростные споры о «налоговых дырах», причем весь пафос направлен на то, чтобы всякий доход или географическую область, освобожденную от налогообложения, быстро уравнять со всеми остальными. Отказ от борьбы с налоговыми лазейками считается аморальным. Но, как язвительно заметил Мизес: «Что такое налоговая лазейка? Если закон не наказывает за что-либо или не облагает что-либо налогом, то это не налоговая лазейка. Это просто закон. … Освобождение от подоходного налога по нашему налоговому закону — это никакие не лазейки…. Благодаря этим лазейкам эта страна до сих пор остается свободной страной».

[2] Ханс Херман Хоппе, «Демократия — низвергнутый Бог», 1. Временные предпочтения, правительство и процесс децивилизации

«В процессе становления взрослым, изначально чрезвычайно высокая ставка временного предпочтения у человека, как правило, падает. С учетом ожидаемой продолжительности жизни и возможностей производства как средства косвенного потребления возрастает предельная полезность будущих благ. Стимулируются экономия и инвестиции, а сроки производства и обеспечения продлены. Наконец, в момент старения и приближения к концу своей жизни, ставка временного предпочтения имеет тенденцию к росту. Предельная полезность будущих товаров падает, потому что самого будущего у человека осталось меньше. Экономия и инвестиции уменьшатся, а потребление, включая невозвращение капитала и товаров длительного пользования, возрастет. Однако этот эффект может быть предотвращен и приостановлен. Из-за биологического факта деторождения его ставка предпочтения может оставаться на уровне взрослого до его смерти, из-за мотивации обеспечить будущими благами своих потомков».

[3] М. Ротбард, «Власть и рынок», 4.2. Налоги и расходы: плюсы и минусы

«... принципиально важен тот факт, что размах вносимого государством искажения в распределение ресурсов и ограбления производителей прямо пропорционален уровню налогообложения и доле государственных расходов в экономике страны по сравнению с уровнем частного дохода и богатства. Именно в этом пункте предлагаемый мною анализ принципиально отличается от многих других подходов: воздействие налогообложения зависит не столько от типа налогов, сколько от их величины. Важнейшим фактором является суммарный уровень налогообложения , величина государственных доходов относительно доходов частного сектора. В экономической литературе слишком много внимания уделяется видам  налогов — налоги прогрессивные или пропорциональные, подоходный налог или налог с продаж, налог на потребление и т.п. А ведь по-настоящему важен только вопрос об общем уровне налогообложения».

[4] Ханс Херман Хоппе, «Демократия — низвергнутый Бог», 4. О демократии, перераспределении и уничтожении собственности

Посредством субсидирования безработных людей будет создано больше безработицы. Поддержка одиноких матерей из налоговых фондов приведет к увеличению числа матерей-одиночек, неузаконенных детей и разводов. В результате запрета детского труда доходы передаются от семей с детьми к бездетным лицам (в результате роста их ставки заработной платы из-за юридических ограничений на поставку труда). Соответственно, рождаемость будет падать. С другой стороны, субсидированием образования детей создается противоположный эффект. Доходы передаются от бездетных и семей с несколькими детьми к многодетным семьям. В результате рождаемость вырастет [прим. автора: отмечу, что субсидирование образования не идентично введению единого государственного стандарта образования, о котором я писал выше].

Тем не менее ценность детей все равно упадет, а рождаемость будет снижаться в результате так называемой системы социального обеспечения, поскольку субсидирование пенсионеров (пожилых людей) из налогов, взимаемых с нынешних лиц, получающих доходы (молодежи), межпоколенческая семейная связь будет систематически ослабляться. Пожилые в своих потребностях больше не будут полагаться на помощь своих детей, если они не предусмотрели свою собственную старость, и молодая часть населения (с типично меньшими накоплениями богатств) будет должна поддерживать пожилую часть (у которой обычно больше накоплений), а не наоборот, как это типично для семьи. В результате, желание родителей заботиться о детях и желание рождать будет сокращаться, семейные проблемы и неблагополучные семьи будут разрастаться, меры экономии и накопления капитала сократятся, а потребление капитала увеличится.

[5] Ханс Херман Хоппе, «Демократия — низвергнутый Бог», 9. О сотрудничестве, племени, городе и государстве

Создание правительства не только подразумевает, что ранее разделенные юрисдикции принудительно интегрированы; в то же время это означает, что ранее полностью интегрированные юрисдикции (как в домохозяйствах, так и в семьях) будут принудительно разрушены и распущены. Вместо того, чтобы рассматривать внутрисемейные или бытовые вопросы (включая такие вопросы, как, например, аборт), как чужое дело, которое должно оцениваться и обсуждаться главой и членами семьи, после того, как была установлена судебная монополия, её агенты будут стремиться расширить свою роль в качестве судьи и арбитра последней инстанции во всех семейных делах. Чтобы заручиться поддержкой народа в своей роли, правительство будет способствовать разобщению внутри семьи: между полами (мужьями и женами) и поколениями (родителями и детьми). Это будет особенно заметно в больших городах.

Любая форма всеобщего благосостояния – обязательное перемещение богатства или дохода от «имущих» к «неимущим» снижает ценность членства человека в расширенной системе семья-домохозяйство как социальной системе взаимного сотрудничества и помощи. Брак теряет ценность. Для родителей ценность и важность «хорошего» воспитания (образования) своих детей снижается. Соответственно, детям будет придаваться меньше значения, а родителям – меньше уважения. Из-за высокой концентрации получателей социальных пособий в больших городах распад семей уже достаточно продвинут. В обращении к полу и поколению (возрасту) как к источнику политической поддержки, а также к поощрению и принятию законодательства о сексе и семье, неизменно ослабляется авторитет глав семей и домашних хозяйств, а также «естественная» межпоколенченская иерархия в семьях и значение семьи из нескольких поколений как основной ячейки человеческого общества.

Действительно, как только закон и законодательство правительства заменят семейное право и законодательство (включая межсемейные договоренности в сочетании браками, совместными семейными обязанностями, наследством и т.д.), ценность и значение института семьи можно будет только систематически разрушать. Что такое семья, если она не может даже обеспечить свой внутренний закон и порядок? В то же время, как должно быть ясно, но не было достаточно отмечено, с точки зрения правительства, их способность вмешиваться во внутренние семейные вопросы должна рассматриваться как высшая награда и вершина их собственной власти. Использование племенных, расовых обид или классовой зависти в личных интересах – это одно. Совершенно другое достижение – использовать ссоры, возникающие в семьях, чтобы разрушить всю, в целом, гармоничную систему автономных семей: вырвать отдельных людей из их семей, изолировать и распустить их, тем самым увеличивая власть государства над ними.

...

Однако даже если все это не дает особой надежды на будущее, еще не все потеряно. Ведь все ещё остаются некоторые очаги цивилизации и культуры. Не в городах и мегаполисах, а в глубоком тылу (сельской местности). Чтобы сохранить их, необходимо выполнить несколько требований: государство как судебная монополия должно быть признано источником децивилизации (государства не создают закон и порядок, они его разрушают), а семьи и домохозяйства должны быть признаны источником цивилизации. Чрезвычайно важно, чтобы главы семей и домохозяйств подтвердили свою окончательную власть в качестве судьи во всех внутренних семейных делах (домохозяйства должны быть объявлены экстерриториальными, как и посольства иностранных государств) ... Всеобщее благосостояние должно быть признано исключительно делом семьи и добровольной благотворительности, а государственная система благосостояния – не чем иным, как субсидированием безответственности.