Хавьер Милей на позициях ревизионизма: переписывает ли он историю Аргентины?

За время пребывания Хавьера Милея в медийном пространстве можно насчитать тысячи высказываний и сотни статей, где его всячески пытаются дискредитировать и представить миру как отрицательного персонажа, который приведет Аргентину к ужасающим страданиям. Однако могу с уверенностью сказать, что наибольшая волна ненависти была вызвана оценками прошлого, в частности в отношении «грязной войны» в Аргентине.

Можно сказать, что Милей решил покуситься на сакральное: по словам историка Анри Руссо, есть так называемая «последняя катастрофа», заглушающая травмы предшествующих трагедий. В истории государства — самое темное и кровавое пятно, которое невозможно просто стереть или скрыть. Для большинства современных аргентинцев «последней катастрофой» стала «грязная война», когда пик жесткости пришелся на последнюю военную диктатуру 1976-1983 годов.

С её приходом начались жестокие репрессии против левой оппозиции (это были не только радикалы, но и обычные граждане, попавшие под действие закона о «мятежной позиции»), проводившиеся в условиях строгой секретности. Людей могли похитить из домов, на рабочих местах, университетах или просто на улице. Без суда их отправляли в специальные тюрьмы для дальнейшей расправы: пытки, перевоспитание, расстрелы, кражи детей, родившихся тогда в тюрьмах, а также известные «полеты смерти» (неугодных накачивали наркотиками и сбрасывали с самолета в море).

Правление хунты закончилось в 1983 году, когда они были вынуждены пойти на демократический транзит после неудачной попытки вернуть Мальвинские (Фолклендские) острова, находившиеся тогда под протекторатом Великобритании.

Спустя 40 лет после окончания кровавого режима, ежегодно 24 марта тысячи аргентинцев выходят на улицы Буэнос-Айреса, чтобы отметить День памяти за правду и справедливость, назначенный в годовщину начала правления военной диктатуры, унесшей тысячи невинных жизней. С транспарантами, песнями и фотографиями убитых и пропавших без вести, участники демонстрации чтят память жертв. Подобные события представляют собой часть «политики памяти», охватывающей деятельность различных акторов, направленную на утверждение конкретных представлений о коллективном прошлом и формирование инфраструктуры для их поддержания. В свою очередь, представления аргентинцев о прошлом составляют «историческую память», выражающуюся в виде набора символов и «мест памяти».

В 2024 году празднование Дня памяти прошло впервые при новом президенте Хавьере Милее. Параллельно демонстрации действующее правительство опубликовало резонансное видео под названием «День памяти за полную правду и справедливость» (Día de la Memoria por la Verdad y la Justicia. Completa) (1). Это 13-минутное видео разожгло новый виток дискуссий о прошлом, дав иную версию событий с акцентом на причастности не только военных, но и левых радикалов к страданиям аргентинцев. В нем были представлены свидетельства других пострадавших, которые десятилетиями оставались в тени «чужой правды». Спикеры в видео также бросили вызов общепринятой оценке в 30 000 человек, пропавших без вести во время диктатуры, акцентируя внимание на попытках преувеличить количество жертв ради политической конъюнктуры. Хавьер Милей репостнул видео в «X», сопроводив его комментарием: «За полную память, чтобы была правда и справедливость» (2). Вдобавок, через месяц после публикации видео действующее Министерство юстиций заморозило выплаты компенсаций жертвам хунты под предлогом «мошеннических заявлений» (3).

В конечном итоге Милея обвинили в попытках реабилитации диктатуры, разжигании ненависти и подрыве правосудия, правды и демократического транзита, назвав его неофашистом и отрицателем геноцида. В связи с этими нападками попробуем понять ревизионистскую позицию Хавьера Милея и ответим на вопрос – зачем переписывается история «грязной войны»? Для этого выделим главные претензии к Хавьеру Милею и его правительству в вопросе политики памяти.

Первая претензия — оценка количества жертв

На эту претензию опирается большинство, когда речь идет о критике позиции Милея. В ходе дебатов он отметил следующее: «Пропавших без вести было не 30 000, а 8753 человек» (4).

Начнем с нюансов статистики: перед тем, как военные объявили Всеобщие выборы в 1983, они пытались обеспечить себе беззаботную отставку, не поднимая вопрос о репрессиях. Для этого был принят «Закон национального умиротворения», который обеспечивал им защиту от преследования за преступления, совершенные в период с 25 мая 1973 года по 17 июня 1982 года. Другими словами, это был закон о «самоамнистии», известный в контексте памяти как «пакт забвения». Одновременно с этим были уничтожены документы, подтверждающие факты репрессий (5).

Однако пострадавшие и их семьи не собирались мириться с несправедливостью. Напротив, они потребовали, чтобы виновные ответили за свои действия. Не ворошить прошлое и двигаться вперед, не оглядываясь, в таком случае невозможно. По словам философа Ханны Арендт: «Убийца оставляет после себя труп, и хотя он может попытаться стереть следы своей личности, у него нет власти стереть личность своей жертвы из памяти выжившего мира.» В итоге «выживший мир» стремится к справедливости, чтобы виновные понесли наказание, а жертвы получили компенсацию и признание их страданий.

Под требования общественности новоизбранный президент Рауль Альфонсин отменил закон о «самоамнистии» и для расследования преступлений учредил Национальную комиссия по делу о массовом исчезновении людей (CONADEP). В 1984 году комиссия опубликовала доклад под названием «Никогда больше» (Nunca Más), название которого символически перекликалось с мемориалом на месте бывшего концлагеря Дахау. В нем комиссия отразила свидетельства о 340 тайных тюрьмах, 1300 людях, содержавшихся в заключении перед исчезновением, и о 8960 исчезнувших (6). По итогу цифры были хоть и фрагментарными, но носили более объективный характер, как минимум из-за наличия конкретных имен репрессированных, став основой дальнейшей работы правозащитников и активистов.

Именно на оценку в 8960 человек опирается Хавьер Милей в вопросе жертв «грязной войны» (8753, скорее всего, является ошибкой в ходе живой речи). Тема оценки погибших по-прежнему вызывает острые споры, поскольку новые данные продолжают всплывать, в том числе из архивов США: по их оценкам количество погибших варьируется от 15 000-22 000 (7). Также после недавних заявлений Луиса Роберто Лабраньи, левого перониста и противника хунты, вопрос о точном количестве жертв снова пошатнулся. Лабранья утверждает, что оценка в 30 000 была выдумкой организацией «Матери площади Мая» (первая организация, которая, невзирая страху, вышла протестный митинг еще в 1977 году с требованиями о правде и правосудии о своих пропавших детях) с целью привлечь больше международной поддержки (8). Просматривая старые фотографии митингов и демонстраций против хунты, можно как раз-таки увидеть следующие надписи на транспарантах: «30 000 los desaparecidos» («30 000 исчезнувших», а на деле похищенных). По сей день оценка в 30 тысяч является признанной большинством и активно используется демонстрантами и левыми политиками.

Таким образом, споры о числе жертв обречены на провал из-за нехватки доказательств. Следует принять, что цифры варьируются от 8 до 30 тысяч, и точное количество можно установить лишь после детальных исследований, а не через заявления «людей с улиц», и недалеко ушедших от них политиков, которые используют историю как инструмент пропаганды и легитимации. В свою очередь, навешивание ярлыков «враг народа» или «симпатизант диктатуры» на человека лишь за то, что он не принимает оценки, признанные большинством, сводит диалог о жертвах репрессий к исходной точке запретов и табу, характерным для той же хунты.

Вторая претензия — разрыв консенсуса

По мнению тех же «Матерей площади Мая», Хавьер Милей и его правительство своими решениями разорвали консенсус, к которому так долго шли пострадавшие. И ведь и вправду, путь достижения правосудия, в ходе которого ответственные военные все-таки получили по заслугам, сопровождался как откатами назад, так и движениями вперед, вплоть до крупных судебных процессов в 1990-х годах (причем расследования причастных продолжаются до сих пор).

Однако почему бы не разорвать консенсус, чтобы потом его вновь сшить? Те события не зря названы «грязной войной». В этом ключе Хавьер Милей в своем интервью отметил следующее:
«Это была война между группой диверсантов, которые хотели установить коммунистическую диктатуру, и силами безопасности, которые перестарались в своих действиях. И поскольку государство обладает монополией на насилие, оно обязано поддерживать порядок, при этом не нарушая закон. Поэтому нарушение закона должно быть наказано… Иными словами, террористы играли не по правилам, но это не давало государству права тоже играть не по правилам, потому что оно — государство…» (9).

Таким образом, насилие со стороны диктатуры стало ответом на радикальные действия левых. В частности, речь идет о группировке Монтонерос (Movimiento Peronista Montonero), действовавшая поначалу под руководством диктатора Перона и добившаяся его возвращения после отстранения. Впервые они привлекли к себе внимание похищением и казнью бывшего лидера Аргентины генерала Педро Арамбуру в 1970 году. Их методы борьбы, в противовес военным, также носили насильственный характер: похищения, теракты, убийства на улицах, захваты радиостанций (10). Однако, в отличие от военных, они не обладали законным правом на применение силы, что подчёркивает разницу как в их ответственности, так и в масштабах: жертв от военных было куда больше (11). Тем не менее, эти различия не отменяют трагедии, которая унесла тысячи гражданских жизней, и «выживший мир», требующий учета преступлений обеих сторон.

Следовательно, в дискуссию о прошлом необходимо внедрить другую пострадавшую сторону. Показательно тут обратиться к тому резонансному видео «День памяти за полную правду и справедливость» (12), где в центре внимания стоит личная история Марии Фернанды Виолы, потерявшая сестру и отца, офицера Умберто Виолу, в результате теракта. Закончила свою историю следующими словами:

«История этого периода Аргентины рассказана однобоко, часть из неё попросту вырезана… Историю нужно показывать во всей ее полноте. Это была война, в которой погибали невинные люди с обеих сторон. Если существует список жертв военных, должен быть и список жертв терроризма. Я, будучи жертвой терроризма, живу вне правды, памяти и справедливости».

Таким образом, мы получаем картину, как другие пострадавшие требуют разорвать созданный консенсус, затем восстановить его вновь. Важно подчеркнуть, что такие попытки не ведут к расколу общества, не подразумевают перекладывание вины и ответственности на других, а скорее выявляют слабости системы, требующие исправления.

Плюрализм исторической памяти

В вопросах политики памяти можно выбрать разные пути, но конечная цель – предотвратить повторение прошлых ошибок, которые привели к страданиям граждан. Ревизионистский нарратив Милея можно назвать изменением курса, но с той же целью. «Отчет о 40 лет демократии» от «OpinaArgentina» продемонстрировал, что 47% аргентинцев считают, что военные проводили систематический план уничтожения, тогда как 43% поддерживают теорию об «эксцессах», а 10% затрудняются с ответом (13). Результаты подчеркивают, что нарратив, продвигаемый Хавьером Милеем и его правительством, находит отклики.

Тем не менее, стоит быть осторожными в выборе средств, направленных на сохранение исторической памяти. Хуже всего — попытка гегемонизации нарративов о прошлом, когда государство выходит за пределы роли арбитра, призванного помочь достичь правды, как в случае с личной историей Марии Фернанды Виолы, и начинает воспринимать историю как свою собственность. Напротив, история тесно связана с идентичностью каждого человека, который приучен мыслить исторически и искать свое место в «оси времени». Следовательно, важно признавать плюрализм исторических нарративов, а не навязывать единственную «правильную» интерпретацию прошлого.

Не исключено, что Хавьер Милей решил актуализировать эту интерпретацию событий о преступлениях леворадикалов, чтобы люди с подобной позицией перестали скрываться в тени, а стали частью общественной дискуссии. И далее он сменит пластинку политики памяти на привычную социально-экономическую составляющую Аргентины, передав управление вопросами памяти своему вице-президенту Виктории Вильярруэль, которая по совместительству является главой «Центра правовых исследований терроризма и его жертв» (CELTYV). Но самое главное — сохранять нейтралитет и не включать принуждение в пользу одной из версий, чтобы не давать левым критикам лишних поводов для «возмездия».

Отвечая на вопрос, зачем переписывается история «грязной войны», можно сказать, что это не столько переписывание, сколько восстановление утерянной главы из коллективной биографии аргентинцев.

Источники:

1. Día de la Memoria por la Verdad y la Justicia. Completa. // X. URL: https://x.com/CasaRosada/status/1771898590690005440?s=20
2. POR UNA MEMORIA COMPLETA PARA QUE HAYA VERDAD Y JUSTICIA. // X. URL: https://x.com/JMilei/status/1771907752585019831?ref_src=twsrc%5Etfw
3. Milei's Argentina To Audit Grants Paid To Dictatorship Victims //
   Barron's. URL: https://www.barrons.com/news/milei-s-argentina-to-audit-grants-paid-to-dictatorship-victims-65f68ec8
4. Otra vez Milei miente con los desaparecidos // Prensa Obrera. URL: https://prensaobrera.com/politicas/otra-vez-milei-miente-con-los-desaparecidos
5. Эппле Н. Неудобное прошлое: память о государственных преступлениях в России и других странах. М.: Новое литературное обозрение, 2023. С. 140
6. Nunca Más (Never Again) - Report of Conadep: Part VI Recommendations and Conclusions // Wayback Machine. URL: https://web.archive.org/web/20031019155334/nuncamas.org/english/library/nevagain/nevagain_283.htm
7. El Ejército admitió 22.000 crímenes // La Nacion. URL: https://www.lanacion.com.ar/politica/el-ejercito-admitio-22000-crimenes-nid791532/
8. El testimonio de un exmontonero sobre los desaparecidos: “Inventamos la cifra, fui yo el que dijo 30.000” // LA NACION. URL: https://www.lanacion.com.ar/politica/la-dura-confesion-de-un-exmontonero-sobre-los-desaparecidos-inventamos-la-cifra-fui-yo-el-que-dijo-nid18082021/
9. An interview with Javier Milei // The Economist. URL: https://www.economist.com/news/2023/09/07/an-interview-with-javier-milei
10. По данным организации CELTYV погибших от рук леворадикальных движений (70 лет их деятельности) оценивается в 1 тыс. человек и 17 тыс. зарегистрированных жертв, требующих правосудия и возмещения ущерба. СМ.: En el Día Nacional de la Memoria por la Verdad y la Justicia, no nos olvidamos que hay 17.380 ciudadanos inocentes que siguen esperando sus DDHH y el reconocimiento que como víctimas del terrorismo merecen // X. URL: https://x.com/celtyv/status/1771921901121667579
11. The Montoneros // Marxists Internet Archive. URL: https://marxists.info/history/argentina/montoneros/introduction.htm
12. Día de la Memoria por la Verdad y la Justicia. Completa. // YouTube. URL: https://www.youtube.com/watch?v=dcHv_BNdVAI&t=51s
13. Informe 40 años de democracia // #OpininaArgentina. URL: https://www.opinaargentina.com.ar/_files/ugd/1cc2f9_670fea113bd34ca68be31aee7feef02c.pdf