Самый вонючий праздник

Все началось еще утром.
Точнее, началось-то как раз накануне вечером, а утром мне пришлось расхлебывать его, этого вечера, последствия.
И что такого странного, что в канун праздника, когда с улицы доносилась музыка, мне захотелось выпить баночку пива? Да ничего.
И тем более ничего странного не было в том, что я, откупорив баночку и отхлебнув выбивающуюся наружу первую, самую вкусную пену, вспомнила о том, что в морозилке с незапамятных времен валяется полпакета креветок.
А вот они как раз и подкачали. По всей видимости, перележали, потому что были жутко солеными и совершенно резиновыми на вкус. Кайфа не получилось.
Зато утром…
Стоило мне открыть шкафчик, где живет мусорное ведро, волна отвратительнейшего смурода буквально сшибла меня с ног. Креветки! Точнее, остатки их панцирьков! И как я могла забыть?
А ко мне вот-вот должен прийти народ, мы же собирались грилить!
Титанические усилия увенчались успехом, и к приходу Лены вони уже не ощущалось, только вся квартира как-то странно пахла всякими отдушками моющих средств.
Через некоторое время появился Дима со своей глобальной идеей – попробовать surströming.
Я поясню. Это – древний шведский деликатес. И как раз существует традиция, согласно которой именно в медсоммар нужно поедать сюрстреминг и запивать все это брендвином, по-русски говоря, самогонкой.
Традиция выглядит просто замечательно, если не знать, что представляет собой сюрстреминг. В общем-то это – селедка. Но не простая, а, так сказать, ферментированная. А если называть вещи своими именами, то основательно протухшая, но вместе с тем годная в пищу. По крайней мере, условно. Поэтому существует целый перечень рекомендаций по употреблению этого яства, самым главным пунктом которых стоит категорический запрет на открывание банки (как правило, вздутой и выглядящей просто ужасно) внутри квартиры. Потому что в противном случае не то, что мои креветки покажутся запахом райских цветов, эта вонища въестся в мебель, и ее вообще буде невозможно вывести.
В общем, экспириенс предстоял достаточно рискованный.
А, с другой стороны, Диму я понимала очень хорошо: пять лет прожить в Швеции, собраться уезжать, уже одной ногой, практически, стоять в самолете – а так и не попробовать «жемчужину» национальной шведской кухни!
Поначалу Дима порывался уйти в поля со злополучной банкой и открыть ее где-нибудь вне людских поселений, ибо химической оружие запрещено Женевской конвенцией. Но как-то получилось, что все суетились и митусились, и тихо, но гордо исчезнуть ему не удалось.
Подошли Миша с Сашулей.
- А где Илона? – удивленно спросила я.
- Не знаю, - Миша рассмеялся с самым довольным видом. – Мы вышли из дому, и, подходя к остановке, Илона вдруг вспомнила, что забыла выключить кофеварку. «Или не забыла? Или выключила? А если нет, то вся квартира сгорит!» В общем, мучалась она так почти до самой Шисты, а потом выскочила из автобуса прямо в чистом поле и куда-то убежала.
А народ тем временем подходил, и с увеличение числа гостей росло количество добровольных советчиков.
Самым ценным из них оказался Коля, который уже имел опыт употребления сюрстреминга и сумел убедить Диму в том, что открытие банки на балконе не повлечет за собой человеческих жертв.
Дима облачился в фартук, тщательно вымыл руки и более всего напоминал хирурга перед операцией. Только резиновых перчаток не хватало. Четко и отрывисто она раздавал команды своим ассистентам, мне и Лене:
- Емкость с водой! Побольше. И – обязательно с крышкой.
Принесли.
- Теперь – консервный нож!
Доставлен.
- Так, еще нужна какая-то банка, которая бы закрывалась, и масло, чтобы залить селедку.
Сделано.
Итак, наступил решающий момент.

На балконе присутствовал сам Дима, я с фотоаппаратом в качестве Шрайбикуса и Коля как главный консультант. Остальные периодически пытались высунуть нос, но я истошно орала, чтобы закрыли дверь – у меня еще слишком свежи были утренние воспоминая об останках креветок.
Еще минута, секунда… Ну!

И теперь мне кто-то будет говорить о том, что протухшие креветки отвратительно воняют!

Впрочем, балкон и есть балкон, первая удушливая волна тут же была снесена легким летним ветерком, и жизнь стала налаживаться.

- Надо бы попробовать, - задумчиво произнес Коля и выудил из банки кусочек. И слопал его просто так, без ничего! – Не очень… Слишком соленая. Понимаешь, Лена, сюрстреминг – это та же селедка, может быть очень вкусной, нежной, а может быть жесткой и пересоленной.
- Мыгы, - кивнула я и принялась убирать последствия «газовой атаки».
В конце концов, мы все-таки собрались. Легкомысленным гостям, одевшимся не по погоде, были розданы свитера, а также сунуты в руки пакеты и кулечки с провизией, и вся компания двинулась на лужайку. У нашей бестолковой толкотни оказался один, но очень ощутимый плюс – пока мы возились с «открытием», окончательно распогодилось, ярко светило солнышко, а по голубому небу бежали кучерявые облачка. Да и Илонка успела добраться – кофеварка, понятное дело, была выключена.
За что уважаю Диму, так это за его основательность. Каждому практическому действию, совершаемому впервые, у него предшествует серьезная теоретическая подготовка. Так было и на этот раз. Проштудировав соответствующие странички в Интернете, Дима знал, как надо правильно есть это. То есть полагалось взять такой хрустящий сухой хлебец, намазать его маслицем, наверх положить колечки лука (непременно красного!), откусить неземное яство и быстренько запить сие брендвином.

В скопочках замечу, что употребление крепкого напитка и в самом деле обязательно, поскольку большое содержание алкоголя дает асептический эффект.
Морщась и затаив дыхание, Дима прожевал, проглотил.

- Нет, все же этот деликатес – не для меня, сконфуженно пробормотал он, положив бутерброд на тарелочку. А тарелочку – на землю, метрах в 10 от всей честной компании. – Кто-нибудь желает?
Желала только я, у остальных благоразумие победило.
Кроме омерзительной вони, на вкус это было совершенно обычно – селедка как селедка. И тут я согласилась с Колей – и в самом деле, жутко соленая и жестковатая. Ну, такая бывала в советские времена в продаже. Брендвин отдавал тмином и вроде бы чуть-чуть – анисом. А так тоже - самогонка как самогонка. Самое забавное, что через пару укусов запах практически перестал ощущаться. Или же мне удалось от него абстрагироваться, а масло с луком давали очень приятное сочетание. Только один вопрос возникал: если хочется бутерброда с селедкой, то нафига она при этом должна так дико смердеть?
Потребив свою парцайку полностью, я все же пришла к выводу, что такую еду я смогу употребить лишь в состоянии крайнего голода, граничащего с угрозой физическому выживанию. И это при том, что я просто обожаю всякие сыры, воняющие двухнедельными носками так, что слезы порой накатываются! Остатки брендвина в стаканчике пошли на отмывание рук от запаха.
Не сем вопрос о шведских деликатесах был закрыт, и народ приступил к употребление гораздо более привычных кушаний: рыбок, ветчиной, а вскоре распалили гриль, и очередь дошла до куриных ножек, шпигованных чесноком.
А потом мы долго играли в крокет, и я в отсутствие Сережи даже пару раз выиграла, а потом пошли к нам, где уже ожидали виски и коньяк…
В общем, праздник удался.
За одним исключением – бедному Диме было очень плохо.
Чего нельзя сказать обо мне – будто с младых ногтей эту дребедень употребляла. Даже самой удивительно!