Привратник

Вторая войлочная картинка из инопланетной серии. И, как мне уже понравилось, контриллюстрация к ней :)

ПРИВРАТНИК

Резкий, назойливый звон вклинивался в сон.
Магнус Фредриксон пошарил рукой по столику, чтобы прибить ненавистный будильник. Будильника не было. ”Helvete!*” – пробормотал он, пытаясь окончательно проснуться и понимая, что ревет сигнал интеркома – всеобщая побудка. А в дополнение динамик заверещал отвратильно-жизнерадостным голосом Сашки Зайцева, его друга и напарника:
- Эй, соня, просыпайся давай, мы уже на орбите!
Магнус встряхнул головой, отгоняя прилипчивый сон, сел на койке. И тут же раздался стук в дверь – ну, ясно, неугомонный Зайцев!
Магнус всегда завидовал умению друга просыпаться легко и в хорошем настроении. Впрочем, иногда и убить был готов за излишнюю с его точки зрения веселость. Хотя и признавался себе, что, не будь рядом Сашки с его неиссякаемым оптимизмом, ему, Магнусу, было бы совсем невмоготу.
«Как он ухитряется всегда быть свежим, выбритым?» - в который раз удивился Магнус, открывая дверь.
- Ну, прибыли, можно сказать, на «Око вампира», - улыбаясь, сообщил Зайцев.
- «Око вампира»? – удивленно приподнял брови Фредриксон.
- Ну, если тебе больше нравится МК-578/46XAR – можешь звать ее именно так, пожал плечами Саша. – Сам посмотри!
Он включил коммуникационный экран, на котором красовалось изображение на редкость неприветливой планеты: буро-красная, словно пожар, атмосфера тут и там змеилась гигантскими электромагнитными разрядами и возмущениями.
- Романтик, - хмыкнул Магнус. – Кто пилотом?
- Дженкинс.
Магнус одобрительно кивнул. Стелла Дженкинс уже давно вышла из того возраста, когда пилоты доказывают друг дружке, кто из них круче, и, выполняя задание, вовсе не стремилась вывернуть наизнанку или того хуже - угробить пассажиров.
- Надеюсь, атмосферники и планетологи пойдут отдельно? – полюбопытствовал Фредриксон.
- Ага, вместе с Заборовским.
- Стоят друг друга, - хмыкнул Магнус.
- На всякий случай лазарет приготовь, - нахмурился Саша. – Ты же знаешь этих психов! Готовы голыми сачком для бабочек ловить шаровые молнии!

Кроме экспедиционной должности биолога, Магнус Фредриксон по штатному корабельному расписанию был еще и судовым врачом. Лекарем, как называл его Саша, умиляясь сходству шведского слова «Läkare» со старинным русским термином. И это единственное, что хоть как-то примиряло его с действительностью. Потому что вот уже полгода они облетали планеты, выявленные и помеченные как перспективные автоматической разведкой. И каждая из них была голым каменным шаром – ни былинки, ни даже самой завалящей бактерии.
Сашка-то трудился в поте лица: на ЛТ-358/29DXF нашел просто фантастические запасы иттербия – за одно только это ему уже можно памятник при жизни ставить. А магний, а ниобий, а россыпи германия – ковшом черпай?
Что и говорить, нужный, полезный человек в экспедиции. Не то, что он, Магнус – только и дел, что царапины смазывать да шину другой раз наложить.
Хуже было только гидрологам – ни на одной из посещенных планет не было ни капли, ни молекулы воды.
Не предвиделось ее и на «Оке вампира», и Рауль Кастельбланко забился в самый дальний уголок спускового модуля.
- Магнитные поля такие, что без высшей защиты никто не полетит. Экранировка полная, - давал последние инструкции начальник экспедиции Йокогава. – Связь только по дзета-приемнику. Как резерв – ультразвук, только маловато толку будет. Все электромагнитное оборудование выключить!
Когда приходило время работы, Магнус и сам удивлялся, куда девалась его обычная апатия.
А вдруг? А вдруг именно сегодня в кипящей и рвущейся атмосфере планеты он найдет какие-нибудь бактерии? Он деловито раскладывал зонды, проверял их готовность. Так, с атмосферными – все. А напланетных надо бы еще пяток задействовать – а вдруг?
На самом деле первый день был скучным и рутинным – нужно было облететь несколько раз планету, периодически сбрасывая зонды. По идее, это можно было бы сделать и в автоматическом режиме. Но, как показывала практика, на самом деле существует такая штука, как интуиция, и опытному исследователю порой почему-то хочется отправить зонд во-о-н на тот холмик – и на тебе, оказывается, там действительно что-то интересное, хотя на тысячи километров вокруг – только каменистая пустыня.
Впрочем, в данном случае интуиция не могла развернуться в полную силу, поскольку в мутном вареве атмосферы планеты почти ничего не было видно, кроме ослепляющих вспышек разрядов да растекающейся реками лавы из бесконечных вулканов. И, хотя Стелла Дженкинс действительно была пилотом экстра-класса и старалась вести свою посудину максимально аккуратно, трясло так, что непонятно было, как душа в теле удерживается.
Зонды Магнуса были снабжены датчиками биополя. Даже самые простые, задачей которых было взятие проб атмосферы, могли менять свою траекторию, подчиняясь самым слабым импульсам живого.
И все же…
И все же, когда облет уже был почти закончен, а они устали посчитывать свежие шишки, когда вывернутые желудки уже были, казалось, во рту, когда от постоянных вспышек глаза уже почти перестали видеть, он тихонько тронул Стеллу за плечо:
- Смотри, вон какая котловина странная. Похоже, погасший вулкан. Давай завернем?
Пилот только молча пожала плечами.
Хорошо, что прихватил еще пяток зондов, думал Магнус, отправляя машинки в полет. Вот и пригодились.
Впрочем, пригодятся ли они на самом деле, будет ясно только завтра. А сейчас – домой, на корабль. Тем более, вот-вот вернутся эти психи атмосферники – хорошо бы обошлось без тяжелых травм!

На следующее утро Магнус проснулся от тонкого, едва слышного писка.
Он так давно не слышал этого звука, что подскочил сразу же – это шел сигнал от какого-то из зондов. Сигнал обнаружения биополя!
Фредриксон нервно сглотнул, протер глаза. Потом на всякий случай поковырял пальцем в ухе. И только потом решился взглянуть на дисплей – так и есть, один из зондов в котловине подавал устойчивый сигнал. У остальных он то пропадал, то появлялся – скорее всего, они были просто дальше от объекта или от объектов.
Ноги задрожали, и Магнус вынужден был сесть. Набрал Зайцева.
- Саш, у меня… У меня это, - промямлил он похоронным голосом.
- Что, опять ничего? – в голосе Зайцева слышалось сочувствие.
- Наоборот… Кажется, сигнал…
От Сашкиного радостного ора чуть не лопнули динамики, а хмурая физиономия Фредриксона расползлась в подобии улыбки – за это умение так искренне радоваться за других Магнус прощал другу даже его несносный характер.

- Явление восьмое – те же, но без Кастельбланко, - хмыкнул Зайцев, здороваясь со Стеллой и Йокогавой.
- Поосторожнее там, - только и буркнул начальник экспедиции.
Чем хорош костюм полной защиты, так это тем, что, находясь в нем, можно уцелеть чуть ли не внутри небольшой такой и не очень жаркой звезды. Вон, планетологи по колено в магме бродят – и ничего.
А вот чем он плох, так это тем, что, несмотря на все механизмы, сервоприводы, экзоскелет и климат-контроль, в нем пока повернешься – вспотеешь, как мышь. А уж какие-то действия, требующие точности, стоят вообще немыслимых усилий. А еще Магнус не переставал мечтать о том, чтобы кто-нибудь придумал что-то вроде внутреннего дворника – щеточку, которая бы смахивала пот со лба. А если б что-то могло еще и нос почесать – было бы вообще просто сказочно!
Стелла подогнала бот внутрь котловины, высадила Магнуса и составившего ему компанию Сашу и поднялась вверх. Где-то тут.
Насколько позволял скафандр, Магнус покрутил головой.
Ну и местечко!
Скалы, скалы, скалы. Вблизи они отдают фиолетовым, а на фоне неба кажутся совершенно черными. Первобытные, остро-изломанные, хищно тянутся к низкому, набухшему багровым, выворачиваемому бесчисленными разрядами, кипящему, клубящемуся не-жинью небу. Тянутся, громоздятся в слепой ненависти, словно стремятся достать его, порвать его. И – ветер. В порывах - настоящий ураган, который то и дело отрывает булыжник или целую скалу и злобно швыряет ее о другие камни.
«Helvete! – подумал Магнус. – Неужели здесь может быть что-то живое?»

- Ты неправильно назвал планету, - добавил он вслух. – Надо было «Врата ада».
- Становишься романтиком, как я посмотрю, - улыбнулся Саша.
- Как у вас говорят, с кем поведешься, - хмыкнул биолог. – Кажется, сюда.
Где карабкаясь, где круша скалы, а где и подлетая на движках или пережидая особо сильные порывы, они двинулись вперед. Через несколько сотен метров и океан усилий они достигли более-менее горизонтальной площадки, обогнули очередную скалу, и…
Магнус замер, не в силах пошевелиться, даже дышать, кажется, забыл, а Саша пролепетал с каким-то совершенно детским удивлением:
- Ой, он – си-и-и-иненький!
Синенький…
Организм и в самом деле переливался всеми оттенками лазури: от небесно-голубого до глубочайшего ультрамарина.
Растение?
Может быть. Прикреплено к почве, точнее, к породе – какая уж тут почва? Большая часть побегов представляют собой метелки, пушащиеся тоненькими, почти незаметными волоконцами. Они то распластывались по ветру, то сворачивались в комочки.
Но самыми интересными были другие побеги – гладкие, гибкие, как жгуты. Один из них венчала розетка, усыпанная ярким, словно драгоценные камни, образованиями. А два других, судя по похожему на нераспустившийся папоротник «кулачку» на конце, только собирались таковыми стать.
Как завороженный, Магнус двинулся вперед.
- Погоди, - остановил его Саша. – А вдруг оно тебя сожрет?
- С чего бы?
- Ну… Смотри, оно как-то на росянку похоже. Подойдешь – а оно тебя хвать этим жгутом – и «мама» сказать не успеешь!
- Если б оно было приспособлено к пожиранию меня, тут бы целые стада зверушек из протеина бегали бы, - хмыкнул Магнус. – Нет, это – что-то совсем другое!
Фредриксон подошел поближе, и тут же розетка повернулась прямо к нему, словно бы организм рассматривал его сверкающими бусинками.
- Ух ты, - только и пробормотал Зайцев.
- Слышишь? – вдруг спросил биолог.
- Что? – Саша не слышал ничего, кроме привычного треска дзета-связи, да шума и грохота планеты через внешние микрофоны.
И вдруг… Да, он слышал, слышал явно и отчетливо. Только не снаружи – а где-то внутри себя.
Музыку. Бесконечно грустную, которую словно бы вели скрипка с флейтой. Так бывает, когда вспомнишь какую-то мелодию, и она вдруг начинает сама по себе звучать где-то то ли в сознании, то ли в подсознании – Зайцев не разбирался в таких вещах.
Он еще не успел прийти в себя, как увидел, что побеги растения не просто колышутся под порывами ветра, а складываются каким-то странным образом, вытягиваются вверх, сжимаются вместе – и вот уже перед Магнусом стоит его уменьшенная копия, грубое, но понятное изображение человека в скафандре, сплетенное из невесомых синих метелок. А розетка со сверкающими вкраплениями приходится как раз на место стекла шлема.
- Саша, оно что – разумно?

Каждое утро Магнус уходил на планету с первым ботом и возвращался с последним.
Коллеги, видя Зайцева одного, спрашивали в недоумении:
- А где же твой друг?
- Да, опять со своим васильком общается, - отмахивался тот.
К сожалению, самый тщательный поиск по всей планете так и не позволил найти еще что-нибудь подобное. И все свое время Магнус посвятил наблюдениям: записям, снятию спектров, исследованию ультразвуком и вообще всем, чем только можно.
А Саша Зайцев валялся на койке – с его точки зрения планета не представляла ничего интересного. То есть да, на ней присутствовала вся таблица Менделеева, но – увы, в разрозненном, непригодном для добычи или использования виде. Так что только и оставалось, что вздыхать в одиночестве, запоздало понимая, каково все это время было Магнусу.
Однажды тот ввалился к нему тотчас же по возвращении.
- Смотри, что покажу! – он включил экран.
Ну, растение. Ну, синенькое – Зайцев смотрел без всякого энтузиазма.
И вдруг один из разрядов, постоянно перечеркивающих небо, ударил вертикально – прямо в котловину. Все побеги растеньица мгновенно вытянулись в струнку, затрепетали, и Саша мог бы поклясться, что они приманили разряд на себя. Голубая вспышка – казалось, от растения уже ничего и не останется! Но нет, наоборот. Розетка с блестками увеличилась в размерах и лопнула с треском, разбрасывая сверкающие искры. И, уже пустая, обломилась и рухнула вниз.
- Это что, семена, что ли? – догадался Саша.
- Ага, что-то вроде спор.
- Ты хоть образцы-то взял?
- Спор – да, конечно. А остальное – толку-то? – вздохнул Магнус. – Все его существование обусловлено сильнейшими полями, оно их и поглощает, и само вырабатывает. Я мерил – там цифры такие, что наши физики уже неделю репу чешут. А, как только часть теряет связь с организмом, без этих полей тут же распадается. Ничего интересного – обычные соли обычных металлов, только и всего.
- Ну, не знаю, - Зайцев поскреб затылок. – Ты б его, может, выкопал, в горшок посадил, а? Хочешь, я даже помогу тебе поливать?
Магнус только крякнул.

Корабль уходил с орбиты, и «Врата ада» из чудовища, заполнявшего все видимое пространство инфернальным светом, постепенно превращались в тусклую багровую точку.
Саша и Магнус торчали в лаборатории, разбирая и анализируя материалы.
- Никаких следов, смотри! – Магнус провел по шарику споры алмазным резцом. – Ни кислоты, ни щелочи тоже никакого эффекта не дают. Материал, тверже и прочнее которого мы пока не встречали.
- А если – ядерный взрыв? – Саша посмотрел на красноречиво молчащего друга. – М-да, я, кажется, погорячился. А поля?
- Думаю, это возможно. Вот, посмотри! – биолог включил изображение. – Одна из этих спор, похоже, проросла.
Неподалеку от уже знакомого растения, возле самой скалы, пробивались пока еще совсем слабенькие синие метелочки. А в центре их старого знакомца снова красовалась розетка с бриллиантами зреющих спор.
- Это у него жгуты в розетку развиваются, - пояснил Магнус. – Даже представить себе не мог, что такое вообще возможно! Никаких простейших – и такая вот форма жизни, почти разумная.
- А ты не загнул, друг? – недоверчиво хмыкнул Зайцев.
- На вот, возьми. – Магнус протянул ему шарик-спору. – Подержи в ладони и постарайся расслабиться.
И Саша услышал, как внутри его сознания зазвучала тонкая, едва уловимая непередаваемо грустная мелодия – вроде бы флейта и скрипка. Одинокая песня привратника – живого сторожа мертвого мира.

Стокгольм, август 2008 г.

_________________________________________________________________________________
* Helvete – ад (шв.), распространенное ругательство.