Чемодан

Светало. Первые лучи летнего московского солнца выглядывали из-за облаков на горизонте, окрашивая небосвод в багряную зарю. Свет легко пронзал чистый утренний воздух, облизывал верхушки деревьев и с жадностью набрасывался на холодные, дремлющие здания. Тротуары блестели после недавно проехавшей поливальной машины.

Эта ночь выдалась для Бори тяжёлой. Вчера от него ушла жена, и Боря остался один на один со своей обидой и унижением в опустевшей квартире. Постель казалась теперь слишком большой и холодной. Коньяк не помог. Сон пришёл только с рассветом: полумрак небольшой спальни стал вдруг уютным, одеяло потяжелело и измученный Боря провалился в сон.

Ближе к полудню его разбудил телефонный звонок.
— Старик, ну как ты? — это звонил Егор. Они дружили ещё со школы.
— Ну, так… Который час?
— Пол второго. Спишь? Я сейчас приеду. — Егор повесил трубку.

Через полчаса в дверь тревожно позвонили.
— Привет! Хреново выглядишь… — улыбнулся Егор.
— И я рад тебя видеть, — нашёлся Боря.

— Нет, ну какова шельма! — сказал Егор, проходя на кухню. Он любил иногда ввернуть что-нибудь архаично-дореволюционное.
— Да уж...— на всякий случай согласился Боря, который плохо представлял себе значение слова «шельма», но догадался, что это что-то обидное.
— Как ты вообще?
— Да никак… — Боря всё ещё не знал что ответить на этот вопрос. Он присел у стола, посмотрел на бутылку коньяка. В поле зрения попала грязная рюмка со следами жирных пальцев, хлебные крошки и разбитые надежды.
— Сейчас кофе сварю! — спохватился Егор. Он деловито достал кофейник на две чашки, налил воды, добавил молотого кофе и поставил его на плиту.
Кофейник был куплен Асей во время их с Борей медового месяца. От его вида у Бори внутри что-то кольнуло, он поморщился и отвернулся.

— Покурить что ли… — Боря вспомнил про заначенную на верхней полке пачку сигарет. Он бросил курить несколько лет назад, ради Аси, а эта пачка осталась на всякий пожарный. Кажется, сейчас настал как раз тот самый случай.

Кофе был ароматный, в меру сладкий, не горячий. На мгновение стало уютно. Боря с надеждой посмотрел в окно, на прозрачное голубое небо, на хрупкие ветви березы, покрытые густой ярко-зеленой листвой, покачивающиеся от легкого ветерка.

— Что ж теперь делать то? — пробормотал Боря.
— Ну, как что? — отозвался Егор. — Надо бодриться. Тут главное без дела не сидеть. Хорошо бы поехать куда-нибудь, сменить обстановку. Кстати, Ася все вещи забрала?
— Нет. Только самое нужное. На днях приедет за остальным.

Егор достал себе рюмку. Вынул из холодильника нарезанный на тарелочке сыр, с жёсткими подсохшими краями. Боря неверной рукой налил коньяк. Друзья выпили.

— Если бы ты знал, как я устал от её капризов бесконечных! — Боря закурил, шумно выдохнул и уставился на окно немигающим взглядом. — Помнишь как мы с ребятами недавно пиво выбирали в супермаркете? Все быстро выбрали и пошли дальше, а она стояла минут десять и не могла определиться. Начинаю предлагать варианты — всё не то. И пойти дальше не могу — будут надутые губы и обида на пол дня, дескать, ну вот, не помог в трудную минуту. Потом в итоге выбрала, но всё равно обиделась. И в результате мы опоздали. То есть она искусственно создала на пустом месте патовую для меня ситуацию: как бы я себя ни повел, в любом случае буду виноват. И вот так постоянно.
— Ну, может она на себя злилась? — попытался смягчить Егор.
— А это ещё хуже! — Боря стряхнул пепел в блюдце. — Получилось, она сделала меня «козлом отпущения»1. Так иудеи в древности поступали: брали козла, умозрительно перекладывали на него грехи всего своего народа и отводили бедолагу в пустыню. Так и здесь: виновата она, а плохо в итоге мне.
— Гринписа на них нет. — пробормотал Егор.

— Знаешь, в начале отношений мне с ней даже поговорить было не о чем. В основном это я ей что-то рассказывал, а она слушала. Не могу вспомнить, чтобы узнавал от неё что-то новое, интересное, о чем не знал или не задумывался раньше. Я тогда почти не обращал на это внимания, потому что времени на разговоры у нас оставалось немного, если ты понимаешь о чём я…
— Ну да. Вообще, для долгих серьёзных отношений нужны две вещи: секс, и чтобы было о чём поговорить. — резюмировал Егор в надежде утихомирить друга, но Боре нужно было выговориться.
— Ещё проблема в том, что она в начале отношений была как tabula rasa2. Её кругозор оказался размером с точку зрения. И я невольно стал наполнять её тем, что интересно мне самому. Она читала мои любимые книги, слушала «мою» музыку, смотрела всякое сложное кино, которое я советовал. Я, как бы, отдавал ей всё самое лучшее, что у меня было. По идее, таким культурным развитием обычно родители занимаются... А потом в какой-то момент я как будто закончился. Я больше не мог ей ничего дать.
— Это как в том мультике: «— Вы уже уходите? — А у вас разве ещё что-нибудь есть?», — вспомнил Егор.
— Мне теперь кажется, что ей со мной просто было интересно и удобно. До поры, до времени.

Друзья замолчали. Боря подумал, что хорошо бы и правда свалить куда-нибудь от всего этого трэшняка, а Егор решил, что сто раз подумает, прежде чем жениться когда-нибудь.

— Ну, надо мыслить позитивно! — сказал осоловевший от коньяка Егор. — Подумай, какие возможности это перед тобой открывает. Как говорится в старинной русской пословице: баба с возу — и волки сыты... Или типа того.
— Не! Овцы целы! А вообще-то ты прав. Сам бы я от неё не ушёл.
— Ну вот. Начинаем новую жизнь! — весело произнёс тост Егор.

Остаток дня ребята провели в компании общих друзей в баре в центре Москвы. Боря изливал душу, сетовал на превратности семейной жизни и запивал это всё крафтовым пивом. Домой он поехал на такси.

Шофёр, пожилой кавказец, лихо заломил баранку на повороте, и Боря по инерции повалился на заднее сидение. Выровняв руль, таксист посмотрел в зеркало заднего вида.
— Ты бы пристегнулся. — сказал он и улыбнулся в густые седеющие усы.
В машине звучал концерт «Времена года» Вивальди.
— Ты чего такой хмурый? — участливо поинтересовался таксист.
— От меня жена ушла. — проболтался Боря.
— Вах! — с досадой воскликнул шофёр. — Не горюй! Такое бывает даже с лучшими из нас. Слушай, а долго вы женаты?
— Ну, как говорят: «любовь живёт три года»...
— Это влюблённость живет три года. На самом деле, влюблённость — это такая страсть, химические реакции в мозгу, выброс гормонов, понимаешь. А любовь живёт здесь, — он ударил себя кулаком в грудь, — в душе, в сердце! Любовь — это дар с Небес. Она может жить сколько угодно. Она сильнее твоих нейронов, денег, здоровья. Понимаешь?
— Через сто метров поверните направо. — посоветовал женский голос «навигатора». — Конец маршрута!
— Кажется, понимаю... — ответил Боря, попрощался и вышел.

Он зашёл в магазин около дома. Москву слегка шатало. Домой не хотелось. Покурил на лавочке. Начало клонить в сон.
Придя домой, Боря сразу пошёл в спальню. В темноте споткнулся обо что-то большое и твёрдое. Включил свет. На полу лежал раскрытый Асин чемодан.
— Милый, выключи свет и ложись спать. — сонно проворчала из-под одеяла Ася и перевернулась на другой бок.

----

Примечания:

1 — Козёл отпущения. В иудаизме особое животное, которое, после символического возложения на него грехов всего народа, отпускали в пустыню. Обряд исполнялся в праздник Йом-Киппур во времена Иерусалимского храма (X в. до н. э. — I в. н.). Ритуал описан в Библии в Ветхом Завете: книга Левит, глава 16.

2 — Tabula rasa, лат., чистая (вытертая) доска для письма, в переносном смысле нечто совершенно лишенное собственного содержания.

февраль 2020