Очевидцы
Эта история случилась прошлой осенью. Меня тогда свалила сильная простуда: кашель, насморк, температура. Полный набор, в общем. Целыми днями я валялся в постели, смотрел телевизор, спал, пытался читать. Кровать была рядом с окном, так что я подолгу мог наблюдать царившую на улице осень. Оказывается, есть буквально несколько дней, когда кленовые листья меняют свой цвет и опадают. То есть, сегодня листва ещё вроде зелёная; проснулся, а она уже с желтизной; а на завтра уже багряные жилки проступают на позолотевших листьях. Мне всегда казалось, что это длится где-то пару недель. Оказалось, всё куда быстротечней. Ещё несколько дней и залотисто-бурая палая листва будет уютно шелестеть под ногами. Стремительность времени неумолима и беспощадна.
От скуки я принялся изучать окна в доме напротив. Не то чтобы я подглядывал, но… во всяком случае бинокля у меня не было. Так у меня завязались своего рода отношения с привлекательной особой с 7 этажа. Здесь надо у уточнить, что я живу на шестом. Однажды мы случайно встретились взглядами. Она тогда вышла покурить на балкон, а я пил чай с лимоном и малиной, стоя у окна на кухне. Она явно была смелее меня и приветливо промахала мне рукой. Я не растерялся и отсалютовал ей поднятой кружкой. Наши дома были достаточно близко, чтобы я смог рассмотреть её ответную улыбку, но достаточно далеко, чтобы вступить в разговор. Да и кричать в раскрытое окно показалось мне неприличным. Так у меня появился друг.
Вы верите в возможность дружбы между мужчиной и женщиной? А я вам так скажу: она возможна, но до определённого момента. Рано или поздно мужчина (чаще всего первым «ломается» именно он) начинает видеть в подруге женщину. Дружба перерастает в любовь. А дружба, вообще, вещь очень полезная, потому что если/когда любовь закончится, то на дружбе, при наличии обоюдного желания и взаимного уважения, можно протянуть ещё очень долго.
По дому она ходила в чёрной майке-алкашке и в цветастых, кажется, индийских штанах «алладинах»: такие, знаете, шаровары с мотнёй. Должно быть, на Гоа купила. Шторы она не задёргивала. В какой-то момент я даже пожалел, что у меня нет бинокля…
Наше общение было похоже на игру в шарады, пантомиму или что-то подобное. Со свойственной мне манерой преувеличивать серьёзность и значимость происходящего, я чувствовал в нашем общении примесь вуайеризма и эксгибиционизма одновременно. Один подглядывал, а другой не стеснялся демонстрировать. Допустим, вот она выходит из душа в одном нижнем белье. Это какая-то игра. Кто из нас за гранью? Это она играет в «жертву» и хочет, чтобы я подсматривал за ней? Или я не могу этого не делать? Или мы друг другу подыгрываем? Иногда мысли, намерения слишком притягательны и приятны, чтобы отказаться от них. Нравственность и мораль капитулируют. Наплевать! Уже слишком поздно.
Иногда мы включали одну музыку и танцевали. Вальс три четверти. Ее движения были такими легкими. А меня сковывали мысли о возможных зрителях в лице ее соседей. Иногда я читал ей стоя у окна, включал больше света и активно жестикулировал: «…Абрикосовая дала обильную желтую пену, и в воздухе запахло парикмахерской…» *. Она смеялась и внимательно меня «слушала».
Однажды я проснулся и почувствовал: что-то изменилось. Что-то в воздухе стало другим. Я брился, завтракал и думал. Затем я нарисовал на листке жирный знак вопроса, закрепил его на окне и стал ждать. Вскоре она появилась, посмотрела на меня, на знак вопроса. И ушла. Ушла и вернулась. Прислонила лист к окну. Там был ответ: число 74. Она всё понимала, всё чувствовала. Она тоже вдруг ощутила эту немую пустоту. Я, наспех одевшись, уже бежал по двору, перепрыгивая ограды детской площадки и распугивая лужи голубей. Подъезд. Лифт. 7 этаж. Двери. Двери. Сердце. Дышать. 74!