Пекло
А негодного раба выбросьте во тьму внешнюю:
там будет плач и скрежет зубов.
Евангелие от Матфея 25:30
Тьма вдруг рассеялась и всему телу стало невыносимо горячо и липко. Это была даже не боль, а что-то выше боли, вне её, за её гранью. С трудом раскрыв обожженные глаза, он с криком зажмурился и схватился за лицо руками. Кожа на ощупь была рыхлой и липла к пальцам. Отдернув руки, он вскрикнул от пронизывающей боли и омерзения. Он барахтался в бурлящей мутной жиже неясного цвета. Он тонул, но не утопал.
Между тянущимися до горизонта рядами котлов, прихрамывая, ковылял демон: голова собаки, волочащийся крысиный хвост и козьи рога. Один рог был наполовину отломан. Длинные корявые пальцы рук как у обезьяны. Всё тело было покрыто грязной слипшейся шерстью. Бес имел при себе толстую тетрадь на пружинке, с привязанным к ней карандашом.
Подойдя к очередному котлу, демон сверил нацарапанный на нём порядковый номер со своими записями, издал удовлетворённый звук и проворно вскарабкался по приставленной к котлу лестнице. Внутри в зловонной жиже копошились тела людей. Толкаясь, и топя друг друга, они выныривали за глотком воздуха, Кожа их была частично обварена, но полностью свариться или умереть они не могли. Увидев беса, несчастные притихли и перестали толкаться.
Опираясь на край котла, он заглянул внутрь.
— Аль денте, бл...ь! — хмыкнул бес и смачно плюнул в котёл.
Он посмотрел в свои записи и поставил отметку карандашом.
— Номер 27-ой! Вылезай!
Внутри началась возня, и вскоре за край котла ухватились чьи-то руки. Но пальцы соскользнули, и Номер 27 бухнулся обратно.
— Подтолкните его! — гаркнул бес.
Стоя на твёрдой земле, дышать 27-му было проще. Но только теперь, вне котла он почувствовал отвратительную вонь. Она была всюду. Непонятно, как он её раньше не замечал.
Бес сел рядом и изучал «дело» Номера 27.
— Так… финансовый аналитик… ага… девушка. Уговорил на аборт! Отлично!… Так… Супружеские измены… Развод. Дочь от первого брака. Ага… Второй развод… это хорошо! Молодец. Так, дальше… Трава, лсд, спиды, хмурый… Ага… Смерть дочери. Запой. Ага… Крюк. Верёвка. Любовница нашла утром… Браво! Наш человек! — демон закрыл тетрадь и довольным взглядом уставился на №27.
— Я… Я не хотел. Так получилось. — замямлил 27-ой.
— Все так говорят! — устало ответил бес. — Ты, кстати, с мужиками не пробовал, эт самое, чпокаться? А чё ты так смотришь? ЛГБТ — это наша последняя разработка, между прочим. Не везде хорошо заходит, но Америку с Европой мы уже взяли. Теперь однополые браки продвигаем. С Западом вообще хорошо дела идут. У них сейчас гомофобия в одном ряду с расизмом стоит.
Небо над ними было затянуто багрово-чёрными тучами. Вдали полыхнула молния. Прогремел раскат. Подул неприятный ветер, и в лицо заморосил колкий дождь. Небо от земли отделяли сгустки тумана, состоявшего из частичек сажи, копоти и кровавой пыли. В котлах в агонии бились искалеченные тела.
Бес оглянулся – не подслушивает ли кто.
— На что ты потратил свою жизнь? Водка–бабы–тусоваться! Одобряю, конечно. Но ведь у вас дураков есть то, что у нас отобрали – любовь. Вернее, мы сами в этом виноваты. Точнее, не мы, а наш главный… Ты, наверное, слышал эту историю: падший ангел стал демоном. И любовь исчезла. Для всех нас. А вы можете любить! Я имею в виду, не втюриться в одноклассницу, а поставить любовь в центр своей жизни. Это такая безусловная любовь ко всем и ко всему. А у нас тут ничего кроме ненависти и боли… И пути назад нет, вот что обидно.
Бес замолчал, обдумывая что-то.
— А зачем ты меня из котла вытащил? — воспользовавшись паузой, 27-ой задал давно мучивший его вопрос.
— На утилизацию, дружок — спокойно ответил бес. — Котлы то у нас не резиновые!
— Как? Но меня же могут спасти, вывести отсюда!
— Могут. Нашему Врагу всё возможно. Но пока за тебя никто и свечки не поставил. Никому ты там наверху не нужен. К тому же ты самоубийца, а с такими разговор обычно короткий. Поэтому всё, конец тебе.
— А в котле мне был не конец? — удивился 27-ой.
— В котле у тебя была надежда. Всякое бывает… Там ты был не один. А в этой камере для утилизации только тьма и ты. Пустота. Похоже на чёрную дыру. “Интерстеллар” смотрел? Это ничто в нигде. И это бесконечно, потому что времени там тоже нет. Как ты, наверное, уже сам догадался, выйти оттуда нельзя, потому что этого самого “оттуда” просто нет. Ну, скоро сам всё увидишь.
Они подошли к герметичной двери в бетонной стене. Дверь была с большой круглой рукояткой, вроде тех, что бывают на военных кораблях. Рядом с дверью была массивная кнопка и два световых индикатора: красный и зелёный. Последний ярко светился и придавал морде беса зеленоватый оттенок. По едва зажившим, грязным щекам 27-го, оставляя белесые следы, текли слёзы безысходности и отчаяния.
Воровски озираясь, будто собираясь открыть отмычкой дверь чужой квартиры, бес вплотную подошёл к 27-му.
— Слушай сюда, — бес понизил голос — ты заходишь в эту дверь, там комната с ещё одной дверью. Она откроется, когда я нажму на эту вот кнопку. Что будет дальше ты сам увидишь, но в итоге ты попадёшь на землю. Родишься заново. Новое тело, новая жизнь, новый ты. Помнить о прошлой жизни и об этом месте ты, конечно, ничего не будешь. Будет иногда будто бы что-то давно забытое мерещиться…
27-ой слушал и не верил. Внезапная радость переполняла его. Перспектива начать всё заново была настолько прекрасна, что казалась неправдоподобной.
— А утилизация? Её не будет? — робко спросил 27-ой.
— Не будет. — с лёгкой улыбкой ответил бес. — Не в этот раз…
— Но почему ты мне помогаешь?
— Во искупление…
Бес подошел к двери и начал с усилием поворачивать рукоятку. Замок скрипнул, поддался, и дверь с лязгом открылась. Бес отступил в сторону, приглашая 27-го зайти внутрь. Когда дверь затворилась, бес нажал на кнопку рядом с дверью, и световой индикатор переключился с зелёной лампы на красную, освещая мохнатую морду беса алым цветом.
27-ой провалился во мрак так резко и неожиданно, будто ему поставили подножку. Он не видел ничего, даже самого себя. Все его движения ни к чему не приводили — его тело словно болталось в воздухе. Пространство было полно глухой пустоты. 27-го захлестнула волна ужаса. Это была самая тьма.