ZNP #2479; Грустно, но вкусно.

Шервуд Андерсон, сборник сочинений

Интро

На список “Gateway to The Great Books” я нацелился еще прошлой зимой, когда не было написано ни одного ревью, а сам я читал как мудак; он прилагался в качестве аппендикса к Мортимеровской нетленке “Как читать книги”, вместо со списком “The Great Books of Western World”

Это был своего рода вызов, мимо которого любой книголюб не может пройти мимо. Представьте, что из ~130 миллионов книг некие умные люди собрали относительно небольшой список в 200-300 экземпляров и нарекли их лучшими за всю историю человечества, и пусть они скипнули всю восточную половину литературы, это все равно будоражит кровь - зачем читать что-то другое, если сливки еще не сняты?..

Gateway же является своеобразным минимальным входным порогом в виде еще ~200 книг, которые желательно прочесть перед освоением тех первых, чтобы обеспечить некий минимальный уровень понимания и отвратить любителей прыгать в пекло от бездумного “галочного” подхода к чтению великих произведений.

Именно в таком “предбаннике” я наткнулся на шервудовские труды.

Строго говоря, в нем находился всего один его рассказ, “Ну и дурак же я”, но, говоря словами классика,

По итогу я даже не знаю, читал ли я какой-то официальный сборник сочинений или просто рандомный набор, заботливо упакованный в .zip файл каким-то книжным пиратом. Не суть. Решил посчитать все прочитанное за одно неофициальное собрание сочинений, о котором, собственно и пойдет речь, но, по традиции, сначала немного об авторе.

Автор

Жил да был один мужик, делал шоры, седла, упряжи и прочий лошадиный бдсм щит. Однажды так увлекся, что сделал 7 детей, правда, все бракованные, кроме третьего - его звали Альберт Энштейн Шервуд Андерсон.

Батя, как можно догадаться, умом не блистал, и семья кушала мясо только по большим праздникам. Нищета, конечно, не могла отразиться на способности обеспечить детей нормальным образованием. Так, Андерсон не смог даже закончить свою церковно-приходскую, потому что отец-хитрец взял и слег в могилу, не оставив старшим детям иного выбора, как пойти батрачить за кусок хлеба 24 на 7.

За время низкооплачиваемого неквалифицированного трудового стажа Шервуд успел сменить миллион профессий, сходить в армию и апнуть 25 левел в ворлд оф варкрафт, после этого прям поперло: закончил колледж, начать писать рассказы, женился, обзавелся бизнесом и семьей.

Публикации пошли с 1914 года, когда ему уже было под 40. К этому моменту он успел перенести нервный срыв, попытку писать романы и конец своих бизнес начинаний. Смог собрать яйца в кулак и жениться еще три раза, попутешествовать по Европе и остепениться в Виргинии.

Умер, кстати, очень модно и молодежно: в 65 лет поехал в путешествие в Южную Америку вместой со своей второй половиной и умер на корабле. Королевский ласт трип!

Считается американским классиком и эталоном американской словесности, послужил образцом для пера Фолкнера, Вулфа, Стейнбека и Рэя Брэдбери (этого-то знаете?).

Книга Сочинения

Невероятно сложно для меня подобрать правильные слова для описания прочитанного. Это просто nightmare левел сложности: художественная литература с неоднозначными интерпретациями, куча сюжетов за счет жанра коротких рассказов, исторический контекст событий, лежащий за гранью в сто лет и требующий определенных знаний для полного понимания обстановки и мотиваций героев.

В голове вертится мысль, что это похоже на Фицджеральда + Паланика + Драйзера одновременно, но, конечно, на самом деле стиль автора уникален; это вынужденное сравнение с предыдущим опытом, чтобы появились точки соприкосновения.

Место действия большинства рассказов представляет собой Америку конца 19 - начала 20 века, в самом разгаре становления индустриального общества и перехода центра жизни из деревень в города. Главные герои, как правило, обычные рабочие люди с крайне скромным достатком и низкими , по сегодняшним меркам, амбициями: фермеры, маляры, конюшие, рабочие завода и мелкие провинциальные писатели, живущие на доллар в неделю и смолящие дешевые папиросы; мальчики и девочки из многодетных семей, с раннего возраста осваивающие родительские профессии, чтобы заменить стареющих родителей; малообразованные юноши и девушки, мечтающие уехать в Чикаго в поисках лучшей жизни, пробившись через отчаянную нищету и страх покинуть родительский дом - все они, благодаря мастерскому описанию Шервуда, словно живые встают перед глазами. В них легко верится, за ними интересно наблюдать, их хочется поддержать даже несмотря на отсутствие порой понимания ситуации, в которой они оказались и искреннего восприятия глубины поставленных проблем.

С ним была его сестра и еще одна девушка, и вот его сестра стала оглядываться через плечо, и ее глаза сначала случайно, — она вовсе не думала заигрывать, не такая это была девушка, — стали встречаться с моими.

Знаете, как это бывает! Ах, что это была за девушка, просто персик! На ней было легкое платье из какой-то голубой ткани; оно казалось простеньким, но было хорошо сшито, и все такое, я в этих вещах разбираюсь.

Когда она посмотрела мне прямо в глаза, я покраснел, и она тоже. Никогда в жизни я не видел такой милой девушки. Она не важничала и могла говорить без грамматических ошибок, не напоминая при этом школьную учительницу. Я хочу сказать, что девушка была первый сорт. Я думаю, ее отец был человек состоятельный, но не такай уж богач, чтобы она от этого стала задирать нос. Может быть, он был владельцем аптеки, или мануфактурного магазина, или еще чего-нибудь такого. Она не говорила мне об этом, да я и не опрашивал.

Не только персонажи могут похвастаться фактурой и деталями, но и мир, который их окружает. Каждый амбар, деревенский дом, товарный вагон и фонарный столб обладает цветом, набором функций, местом в истории и всеми силами помогает отразить атмосферу, задуманную автором. В сочетании с любой джазовой подборкой в наушниках вы гарантированно погрузитесь в историю, поменяв позицию читателя снаружи на позицию наблюдателя внутри. Почти кино!

За окном на главной деловой улице городка взад и вперед двигались люди. Мягко пригревало солнце. Хотя он столько лет прожил в Нью-Йорке, в нем до сих пор где-то глубоко таилось страстное желание увидеть родные места. Вчера он целый день ехал по восточной части Огайо, часто пересекая ручьи, струившиеся по небольшим долинам, и глядя на белые домики фермеров в стороне от дороги и большие красные амбары.

Бузина вдоль изгородей была еще в цвету, мальчишки купались в речушке, пшеница была уже сжата, зато маис поднялся по плечо. Повсюду жужжание пчел, а в перелесках вдоль дороги — глубокая, таинственная тишина.

Что касается месседжей, сути сюжетов, то тут от меня мало пользы, лучше разбираться самим. Поясню одним словом: экзистенциальщина. Герои вместе с вами будут искать смысл своей жизни, выход из какого-то терзающего их тупика, универсальный рецепт счастья для всех и каждого или для себя любимого, переоценивать прошлый опыт и умирать, умирать, умирать. Несмотря на богатый бэкграунд, поставляемый к каждой ситуации, увидеть истинный посыл не всегда получается. Андерсон избегает клишейных идей, у него не найдешь метафизических “Мужчина добивается женщину”, “Мальчик вырастает в мужчину”, “Приложенные усилия окупаются” и прочее, иногда идеи просто поражают своей простотой и бытовой направленностью, а иногда ты вместо понятной развязки в конце получаешь ничего и кучу вопросов, на которые уже никто не ответит.

Немного давит тот факт, что добрых и светлых рассказов я не встретил от слова совсем. Все серое, мрачное, в копоти и саже, люди умирают в буквальном и переносном смысле, запутавшись в собственной жизни, а вам, как читателю, Шервуд предлагает позицию не первого, но третьего лица. Порой крайне тяжело читать, потому что перевернув следующую страницу ты взвалишь на себя некий тяжелый груз, который придется таскать следующие пару дней. В этом отличие Шервудовской экзистенциальщины от мистических, жестоких рассказов Паланика, которые, несмотря на все шокирующие подробности, с которыми герои расстаются с жизнью, не оставляют такого эмоционального следа. Так себе экспириенс для молодых и амбициозных.

Есть, конечно и несколько нейтральных историй, но мне они показались гораздо слабее своих мрачных соседей; какая-то будничная вялотекучка, больше похожая на вынужденные промежутки между написанием прочих, такая себе жвачка, вызывающая по большей части откровенную скуку.

Итог

Я не знаю, для кого Шервуд. В моем окружении нет ни одного человека, которому бы я однозначно посоветовал почитать; эти сочинения нуждаются во времени и месте. Полагаю, что это литература второй половины жизни, когда ты уже познакомился и научился справляться с эмоциями от смертей близких и знакомых, когда побывал на темных и светлых полосах жизни и нашел свое место, когда пережил традиционное “Кто я и зачем пришел в этот мир”. Тогда получится вникнуть и оценить, не нарушая баланса своего собственного мира.

Разумеется, присутствуют интересные мысли в историях, есть о чем подумать, вот только они не для каждого. Нет, не в плане элитарности или особого склада ума или тщательной подготовки, это не матанализ, просто нужна либо тяга к такому роду литературы, либо специфическое настроение, в отличие, кстати, от того же Фицджеральда. Точно не легкое досуговое чтиво.

Если появилось желание познакомиться поближе, прочитайте “Ну и дурак же я!”, “Братья и смерть”, и “Суд”. Это 3 максимально далеких друг от друга рассказа среди всех, благодаря которым вы поймете, что это за орешек и сможете решить, стоит ли вам тратить время дальше.

Сам я вряд ли когда-нибудь вернусь к Андерсону. Не мой стиль, не мой автор. Се ля ви.

P.S. Пришлось прибегнуть к серьезным аутотренингам, чтобы выдавить эти жалкие пару страниц короткого и отрывистого ревью. Настолько не хотел ничего писать о далеком для меня творчестве Шервуда, но раз уж прочитал…

Следующее будет поинтереснее.