Барон Врангель про Николая II. Враньё Шульгина и реальные воспоминания про Императора
Врангеля мы февралистам не отдадим. Шульгин лжец, а не монархист.
Сергей Задумов.
Сергей Задумов
сегодня в 5:30
Константин Ходаковский
Въ недавнемъ разговорѣ съ современными противниками бѣлаго движенія одинъ изъ критиковъ П. Н. Врангеля и заодно Николая II привёлъ цитату о томъ, что думалъ главнокомандующій Русской арміей о послѣднемъ русскомъ Царѣ:
«Баронъ тѣмъ не менѣе не слишкомъ удивился революціи. „Я ихъ всехъ хорошо знаю, — говорилъ онъ объ императорской фамиліи близкимъ знакомымъ. — Они не могутъ править, потому что не хотятъ… Они потеряли вкусъ къ власти».
Во-первыхъ, оригинальный текстъ приведёнъ въ сборникѣ «Послѣдній очевидецъ: Мемуары. Очерки. Сны» В. В. Шульгина. Сборникъ написанъ на основаніи чемодана тетрадей, полнаго мистическій записей и пересказовъ сновъ. И выглядитъ цитата такъ, сопровождаясь разсужденіями о вырожденіи русской аристократіи въ цѣломъ:
«Онъ, Врангель, говорилъ о Романовыхъ:
— Я ихъ всехъ хорошо знаю. Они не могутъ править, потому что не хотятъ... Они потеряли вкусъ къ власти...
Что подѣлаешь?
Въ значительной степени выродилась и аристократія... Не только Романовы...»
Во вторыхъ, издано это было гораздо позже смерти Врангеля (удобно — опровергнуть уже некому). Въ третьихъ, это всё-таки Шульгинъ, который, какъ я уже недавно отмѣчалъ, человѣкъ крайне своеобразный.
Это тотъ самый Шульгинъ, подъ давленіемъ котораго состоялось «отрѣченіе» Николая II (то есть лицо заинтересованное). Тотъ самый, который участвовалъ въ чекисткой операціи «Трестъ» (какъ бы случайно). Тотъ самый, который затѣмъ жилъ въ СССР и разсказывалъ совѣтской интеллигенціи исторіи объ отрѣченіи Царя, снимался въ совѣтскихъ агитаціонныхъ фильмахъ. Тотъ самый, который написалъ «Письма къ русскимъ эмигрантамъ» (снова будучи обманутымъ, въ состояніи невиннаго заблужденія).
Для сравненія — реальные отклики о послѣднемъ русскомъ Царѣ П. Н. Врангеля, написанные его рукою и изданные при жизни (см. «Записки»):
«Мнѣ много разъ доводилось близко видѣть Государя и говорить съ Нимъ. На всѣхъ видѣвшихъ Его вблизи Государь производилъ впечатлѣніе чрезвычайной простоты и неизмѣннаго доброжелательства. Это впечатлѣніе являлось слѣдствіемъ отличительныхъ чертъ характера Государя — прекраснаго воспитанія и чрезвычайнаго умѣнія владѣть собой.
Умъ Государя былъ быстрый, Онъ схватывалъ мысль собесѣдника съ полуслова, а память его была совершенно исключительная. Онъ не только отлично запоминалъ событія, но и лица, и карту; какъ-то, говоря о Карпатскихъ бояхъ, гдѣ я участвовалъ со своимъ полкомъ, Государь вспомнилъ совершенно точно, въ какихъ пунктахъ находилась моя дивизія въ тотъ или иной день. При этомъ бои эти происходили мѣсяца за полтора до разговора моего съ Государемъ, и участокъ, занятый дивизіей, на общемъ фронтѣ арміи имѣлъ совершенно второстепенное значеніе.
Я вступилъ въ дежурство въ Царскомъ Селѣ въ субботу, смѣнивъ флигель-адъютанта герцога Николая Лейхтенберскаго. Государь въ этотъ день завтракалъ у Императрицы. Мнѣ поданъ былъ завтракъ въ дежурную комнату. Послѣ завтрака Государь гулялъ; а затѣмъ принялъ нѣсколькихъ лицъ, сколько я помню, вновь назначеннаго министромъ здравоохраненія, профессора Рейна и министра финансовъ Барка.
Обѣдали на половинѣ Императрицы. Кромѣ меня постороннихъ никого не было, и я обѣдалъ и провалъ вечеръ одинъ въ Семьѣ Государя. Государь былъ веселъ и оживленъ, подробно разспрашивалъ меня о полку, о послѣдней блестящей атакѣ полка въ Карпатахъ. Разговоръ вёлся частью на русскомъ, частью, въ тѣхъ случаяхъ, когда Императрица принимала въ нёмъ участіе, на французскомъ языкахъ. Я былъ поражёнъ болѣзненнымъ видомъ Императрицы. Она значительно осунулась за послѣдніе два мѣсяца, что я Её не видѣлъ. Ярко выступали красныя пятна на лицѣ. Особенно поразило меня болѣзненное и какъ бы отсутствующее выраженіе ея глазъ. Императрица, главнымъ образомъ, интересовалась организаціей медицинской помощи въ частяхъ, подробно разспрашивала о новомъ типѣ только что введённыхъ противогазовъ. Великіе Княжны и Наслѣдникъ были веселы, шутили и смѣялись. Наслѣдникъ, недавно назначенный шефомъ полка, нѣсколько разъ задавалъ мнѣ вопросы — какіе въ полку лошади, какая форма... Послѣ обѣда перешли въ гостиную Императрицы, гдѣ пили кофе и просидѣли ещё часа полтора».