Кому в какую сторону бежать
Тут оказывается в 1941 некий Эрих Фромм написал кое-что про нас. Он — что-то типа внебрачного сына Фрейда и Маркса. И он попытался объяснить человеческое поведение начиная с разрыва пуповины вплоть до формирования политического строя.
Получилось у него необычно, стелит он гладко, пруфов никаких у него не будет, оказал он большое влияние на много кого. Вот сначала выдержки из «Бегства от свободы», а потом — то, как я их могу развернуть:
«Сравнительно внезапный переход от существования плода к существованию человека и разрыв пуповины знаменуют независимость младенца от тела матери. Однако такая независимость реальна только в грубом смысле разделения двух тел. В функциональном смысле младенец остается частью матери. Мать его кормит, носит, обеспечивает заботу во всех жизненно важных отношениях. Ребенок медленно начинает рассматривать мать и прочие объекты как сущности, отдельные от него. <…> За процессом индивидуализации следует обучение. Оно включает ряд огорчений и запретов, благодаря чему роль матери меняется: теперь она превращается в личность, которая имеет цели, противоречащие желаниям ребенка <… > Этот антагонизм есть важный фактор обострения различения «я» и «ты».
Проходит несколько месяцев после рождения, прежде чем ребенок даже опознает другого человека как другого и способен реагировать на него улыбкой; проходят годы, прежде чем ребенок перестает путать себя со вселенной. <…> Чем больше ребенок растет и чем больше разрываются первичные узы, тем больше он ищет свободы и независимости. <…>
Другим аспектом процесса индивидуализации является усиливающееся одиночество. <…>, что он — отдельное от всех других существо. <…> <…> растущая индивидуализация означает увеличивающиеся одиночество, неуверенность и тем самым рост сомнений в собственной роли во вселенной, в смысле своей жизни, растущее чувство бессилия и незначительности как индивида.
<…> Возникает сильное стремление бежать от такой свободы в направлении подчинения или к таким отношениям с людьми и миром, которые обещают облегчение неуверенности, даже если это лишает индивида его свободы»
Человека, который бежит от свободы одиночества и бессилия, для которого желание подчиниться и объединиться с авторитетом стали решающими, Фромм называет «человеком с авторитарным характером». И дальше описывает:
«Не только те силы, которые напрямую определяют жизнь человека, но также и те, что представляются определяющими жизнь в целом, воспринимаются как неизменная судьба. Войны — судьба; то, что одна часть человечества властвует над другой — судьба. Судьба человека такова, что количество страданий никогда не может стать меньше, чем было всегда. Философская рационализация судьбы может выглядеть как «закон природы» или «человеческий удел», религиозная — как «воля божья», этическая — как «долг» — для авторитарного характера это всегда внешняя высшая сила, и индивид может только покоряться ей.»
Только вот есть в этом описании одно противоречие:
Дело в том, что по определению, судьба — это то, что мы не можем поменять. Судьба — это то, что произойдёт независимо от твоих действий.
Мысль "я ничего не могу поменять" и мысль "такова наша судьба" — эквивалентные. Это такая комфортная идея — "я бессильный", она успокаивает человека в моменты, когда он тревожится. Когда ему кажется, что что-то надо делать, а ничего делать не хочется. Не хочется действовать обычно, из-за того, что:
- лень. Человек элементарно экономит силы для более важных дел. Или
- бóязно. Если за активность обещаны какие-то суровые последствия
В таких условиях человек не бежит от чувства бессилия, а наоборот, предпочитает вызывать его у себя.
Чего такой человек избегает, так это чувства долга.
Невозможно испытать чувство долга по отношению к невозможному, не получается чувствовать себя обязанным сделать что-то, что недостижимо. Никто не сможет убедить гражданина что он обязан научиться летать или телепортироваться. Самый действенный способ отмахнуться от чувства долга — сказать, что цель недостижима, что таков наш удел.
Это черта "авторитарного характера" — он не готов к действию, он предпочитает быть бессильным. Это про него Егорка Летов пел:
Предательского дядю повели на расстрел
Слепые очевидцы говорили: «судьба»
А то, что Фромм описывает в начале: стремление человека присоединиться к группе единомышленников и подчиниться авторитету из этой группы, чтобы избежать чувства бессилия и одиночества, это — черта "тоталитарного характера" (я бы назвал его так) — он готов к совместному действию, он готов испытать чувство долга и подчиниться ему. Он хочет совместно действовать с группой лиц (желательно, по предварительному сговору, кек). Так он чувствует силу объединённого движения: "Я сам, хоть и не способен ничего поменять, но вместе, скопом, мы можем "мир в труху"" например. Или "вместе можем загнобить угнетателей до состояния тотальной социальной справедливости" например. Суть — "вместе можем изменить мир". Но таких людей — меньшинство.
А то, что Фромм описывает после — человек с авторитарным характером — он просто убеждается в собственном бессилии и находит успокоение. А если не может объяснить каким образом и почему он бессилен, то брезгливость оправдывает его бездействие. Мол, он может и хотел бы тоже присоединиться к какой-то группе, с которой можно действовать сообща и менять страну/мир/подъезд, но не нашёл себе подходящую. Либо существующие общественные движения его не достойны, либо он их не достоен. В иных ситуациях авторитарная личность притворяется что он — избирательный хер, которому ничего не подошло. Помните было такое слово «аполитичный»?