Глава 3. Пронзившая сердце стрела
— Ох… Я могу пожаловаться на этих пользователей по причине того, что я думаю, что это флуд?
Фред глянул на экран планшета Алана и увидел, что у его младшего белого коллеги скопилось около полусотни сообщений от разных купидонов. Все они пытались узнать, поразили уже сложный объект стрелой или у них ещё есть шанс увидеть воочию этот момент. Молодой купидон из последних сил сдерживался, чтобы не начать блокировать каждого написавшего ему, не разбирая, какую должность тот или иной коллега занимает.
— Дай-ка сюда, — пробормотал купидон, который был на двадцать лет старше Алана Эволя. — Так-с… Создаем беседу, добавляем всех, кто написал, закрываем доступ к сообщениям, пишем… «Объект Стивен Дж. Принц будет поражен белой стрелой»… Во сколько завтра планируешь в него выстрелить?
— Между музыкальной студией и кафе. Пусть сами решают, нормально ли тратить время на наблюдение за чужой работой, которая их не касается, или лучше спокойно заняться своими делами.
— Хорошо, как скажешь, маленький Алан. Пишу «завтра». Далее… «Желающие наблюдать должны оставить дома купидонские лук и стрелы, обязательно иметь рабочий браслет с устройством, отвлекающим внимание. Любое нарушение будет расцениваться как грубое вмешательство в работу. Любое новое сообщение не от прямого начальника – тоже». Всё, удаляем переписки, открываем сообщения, выходим из беседы. Если кто-нибудь ещё напишет – пересылай мне, я разберусь.
— Спасибо, Фред. Сегодня ты мне очень помог. Трижды.
— Да брось, Алан. Всё пустяк. Пока у меня отпуск, надо же как-то развлекаться. Обнимемся на прощание? Завтра я приду снова в то кафе, только, конечно, надену браслет.
— Хорошо, — молодой купидон крепко обнял друга. — Приходи без десяти два, он обычно выходит в кафе ближе к двум часам.
Фред кивнул и помахал рукой парню, заходящему в старый многоквартирный дом.
Внезапное потепление накрыло город, отодвинув скорый приход не по-осеннему холодных деньков, больше смахивающих на зимние, но без снега. Алан взял с собой сумку с луком и стрелой, оставив планшет дома. Пальто ему не понадобилось – достаточно было теплого свитера. Добравшись в Межпространстве до входа в кафе, белый купидон окинул взглядом пространство вокруг, надеясь не увидеть зрителей. К сожалению, немало купидонов гуляло в зоне его видимости: некоторые даже появлялись из ниоткуда, возникали в воздухе, переходя из Безвременного Межпространства в реальное. Многие знали Алана Эволя в лицо – не зря он один из лучших купидонов белой любви, – и они, завидев его, либо махали рукой в знак приветствия, либо кивали головой.
Купидон морщился каждый раз, когда пересекался взглядом с ними. Столько коллег пришло, чтобы понаблюдать за его работой. Он будет стрелять в Межпространстве, так что момент поражения стрелой увидит только он сам, да его друг Фред, если поспеет к моменту. Все купидоны пришли и потратили силы и время без какого-либо смысла – это очень сильно раздражало парня. Не то чтобы его заботили чужие решения, но осознание бессмысленности их действий коробило само существо белого купидона.
— Я тут, маленький Алан, — хлопнул его по спине розовый купидон. — Запыхался, пока искал тебя в Межпространстве.
— Привет, Фред. Решил поразить “заказ” стрелой с более близкого расстояния, да и с другого места, потому что вчера он мог заметить меня в кафе из-за неработающего устройства. Вдруг бы объект запомнил меня и попытался найти. Знаешь же, как работает браслет.
— Да. Умно с твоей стороны подстраховаться, особенно в такой ответственный момент, — мужчина достал из нагрудного кармана очки и надел их. — Так, посмотрим… Надо же, какие все послушные. У всех включенные устройства, а-та-та от начальства не хотят получить.
— И хорошо. Пусть начальство отдыхает, я бы сам кого угодно придушил, если бы мне помешали с работой.
— Я думаю, Алан, что все это видят по твоему взгляду, потому и осторожничают. Во как по закоулкам расходятся, лишь бы случайно не вмешаться в процесс.
Молодой купидон вбросил взгляд на часы. Без пяти два. Парень поднял взгляд на двери музыкальной студии, готовый сразу же схватить друга за руку и войти в Межпространство, стоит только Стивену Принцу сделать шаг от здания. Старший коллега молчал, чтобы не отвлекать младшего разговорами, зная, как он ответственно подходит к работе. Впрочем, учитывая степень сосредоточенности Алана, даже крики рядом с ухом не отвлекли бы его: превратились в пустой белый шум, который купидон с легкостью проигнорировал бы.
Едва Фред моргнуть, как очутился уже в Безвременном Межпространстве. Рядом с ним стоял купидон чистой любви, который опустил его руку, открыл сумку и достал из нее лук и одну стрелу. У Алана Эволя было очень красивое оружие – точнее, инструмент, лишенный каких-либо украшений. Гибкая, тонкая рукоять, ослепительно белая, будто излучала свет. Ни малейшего изъяна, ни тени – лишь идеально гладкая поверхность. Стрелы были столь же лаконичны: ровное древко, заостренный наконечник и белоснежное оперение. Каждому купидону соответствовали индивидуальной формы лук и стрелы. Кто-то считал, что лук и стрелы отражают форму души купидона, кто-то – его характер, но ни подтвердить, ни опровергнуть это было нельзя. Одно знали все: их лук и стрелы подходили им идеально.
Алан натянул тетиву, прицелился в Стивена Принца – высокого черноволосого и зеленоглазого человеческого красавца – и выпустил стрелу. Она быстро преодолела расстояние, пронзив сердце объекта, отчего он на долю мгновения вспыхнул белым светом для всех купидонов, кто находился в реальности. Для двух друзей “заказ” медленно засветился и погас. Алан Эволь сложил свой лук в сумку, вышел вместе с Фредом из Межпространства, и весь мир продолжил движение, в том числе и Стивен Принц, который даже не узнал о том, что произошло с ним. Парень с удовлетворением заметил, что его коллеги начали исчезать из его поля зрения.
— Поздравляю с окончанием первого этапа работы, — мужчина по привычке взъерошил его волосы.
— Теперь самое интересное, но в то же время страшное… Ожидание положительного результата.
— Он будет. Стрелы никогда не подводят: объекты в скором времени влюбляются.
— То, что ты описал – процесс, а мне нужен результат. Влюбиться он сможет, а вот повезет ли ему с развитием этой любви… Сложный же объект, столько купидонов с ним работало, а тут ещё и последний шанс белой любви. Нервозность есть… — молодой купидон поежился, будто от холода.
— Это вне твоей власти. Не зацикливайся на том, что контролировать не можешь, маленький Алан – совет от более опытного коллеги и друга. И зря ты один свитер надел сегодня – похолодает к вечеру, замерзнешь.
— Вернусь домой раньше, я же не до ночи. До следующей встречи.
— Береги себя, ангелочек, — Фред обнял тонкое тело друга и исчез, оставив его стоять рядом с проезжей частью и зданием музыкальной студии.
Алан сегодня не взял с собой планшет, потому что планировал просто понаблюдать за развитием событий. Обычно трех дней было достаточно, чтобы купидону удалось определить объект симпатии своего объекта, но в случае белой любви порой требовалось около недели. В этот период наблюдать стоило внимательно: ловить направление брошенных “заказом” взглядов, замечать мельчайшие изменения на лице в зависимости от того, на кого он смотрит, с кем разговаривает, с кем сталкивается.
Парень заметил, что у его объекта походка будто изменилась, стала легче и плавнее. Неужели на работе дела идут хорошо, скажем, заключил какую-нибудь удачную сделку? Вряд ли такой эффект дала пронзившая мужчину стрела. Что-то произошло до этого момента либо в офисе, либо в мыслях. Может, у него было просто хорошее настроение. Купидон задумался, прислонившись к холодной стене здания: что вообще могло бы заставить его самого, всегда спокойного, идти с такой же легкостью?
Алан Эволь попытался вспомнить, происходило ли что-то подобное за последние хотя бы десять лет? Вроде нет. Такой момент бы отпечатался в памяти, раз у него такая стабильная жизнь. Единственное, отличное от нейтрального, что белый купидон смог вспомнить, это – неудачи. Неприятные слова, столкновения, ощущения, касания, эмоции. Кажется, плохого в его купидонской жизни произошло больше, нежели хорошего, но меньше, чем нейтрального. Плохое – да тот же вчерашний инцидент, хорошее – допустим, признание его результативности лучшей среди всех остальных купидонов, нейтральное – все остальные дни, даже те, когда он видел свои успехи.
Купидон вздохнул. Когда-нибудь его удача закончится, он станет таким же, как и все: обычным и невзрачным, начальство перестанет его хвалить, старшие – уважать, младшие – равняться на него. Дни станут ещё серее, количество плохих дней увеличится, а хороших вообще не останется. Вопрос времени, даже не вероятности.
Из кафе вышел Стивен Принц, закончивший обед раньше обычного. Алан не сразу понял, что изменилось в его настроении, пока более отчетливо не увидел его хмурое лицо. Изменилась походка: из позитивно-летящей она обратилась в угрюмо-тяжелую. Парень отвел взгляд, нахмурив брови. Что творится с “заказом”? Отчего мужчина, во-первых, стал таким эмоциональным, во-вторых, почему его настроение сегодня так быстро меняется? Стоило Алану снова бросить взгляд на объекта, как тот опять начал прямо светиться от испытываемого счастья, словно только что на его лице не было ни грамма печали и раздражения. Достав из кармана брюк блокнот, растерянный белый купидон сделал заметку о нестабильном настроении Стивена Принца. Всё, что он наблюдает, может быть важным, даже если они не относятся к каким-либо людям, а к воспоминаниям. Вдруг данная улыбка – это “заказ” вспомнил, как какая-нибудь девушка, или парень, красиво рассмеялась с шутки друга, а объекту понравился этот смех или показался забавным. Парень рядом со словами «резкие перепады настроения: радость – печаль – радость» дописал следующее: «Что-то произошло в кафе?» Сложив блокнот в карман, он направился в ту сторону, чтобы попытаться выяснить причину. Вполне возможно, кто-то будет обсуждать произошедшее или выдавать нестандартные эмоции.
Алан не заметил, что его “заказ”, вместо того, чтобы сразу зайти в студию, замер у входа, украдкой следя за его спиной, пока тот переходил дорогу и скрывался за дверью кафе.
Среда у директора музыкальной студии не заладилась. Сначала он всю ночь думал, как там тот красивый мальчик – смог ли спокойно вернуться домой? Накануне, заглянув вечером в кафе, Стивен не обнаружил там ни его, ни его друга. Он точно помнил, что в первый день Алан – так, по словам Фреда, звали парня – сидел в кафе допоздна, работая. Вчера же мальчик ушел рано, ещё до окончания рабочего дня. Бессонная ночь вылилась в два срыва на ни в чем не повинного секретаря, хотя Стивен тут же извинился оба раза. Ближе к обеду он немного успокоился, даже повеселел, предчувствуя, как он зайдет в кафе и увидит живого-здорового молодого человека в пальто не по размеру, сидящего с планшетом на столе и сумкой под боком, пьющего из стеклянного стакана свой медовый раф. Брови у него будут сдвинуты к переносице, а губы – тонкая полоса – поджаты.
Но больше мужчине хотелось увидеть его расслабленным, сонным – чтобы убедиться, что с ним действительно всё в порядке, а не просто «нормально». Выйдя из здания музыкальной студии, он сдерживал порывы побежать через всю проезжую часть, возникающие от большого желания оправдать свои ожидания. Светофор очень долго не переключал цвета, отчего Стивен уже хотел ругнуться на горе-технику. Затем, когда загорелся зеленый для пешеходов, дорога в четыре транспортные линии показались ему шире двух жилых кварталов. Преодолев такой далекий путь от студии до любимого кафе, мужчина распахнул двери заведения и сразу встал в очередь, откуда удобнее всего было осмотреться.
На прежнем месте ни молодого человека, ни его сумки не оказалось, а столик занимали другие люди. В очереди не нашелся знакомый затылок, за любым другим столиком тоже сидел не он, а у стойки работала не Сэм, которая могла бы ему сказать, заходил ли Алан сегодня в кафе. Стивен Принц сделал заказ и сел в самом углу заведения, чтобы видеть все столики и входные двери. Всё тщетно: красавец не пришел. Помимо разочарования и печали, мужчина чувствовал нарастающее раздражение, однако оно было направлено не на молодого человека, а на тех, кто вчера напугал его музу своими приставаниями, флиртом и даже угрозой насилия. Получив заказ, он не смог съесть и половину от порции, но полностью выпил горький кофе, который ни на каплю не улучшил настроение – только сделал его мрачнее. Во рту стояла та же горечь, что и на душе.
Выйдя из кафе, он чувствовал себя так, будто на него обрушилась лавина новых проблем, а сверху ещё накрыло полным отсутствием желания работать. Каждый раз, когда ему казалось, что на него кто-то смотрит, он оборачивался – но это был не тот красивый мальчик. От этого хмурость Стивена усиливалась, а прохожие начинали сторониться его, будто прокаженного.
И вдруг – на другом конце улицы, у стены его музыкальной студии, он заметил одинокую фигуру. Узорчатый коричневый свитер, идеально сидящие брюки – и болезненная худоба, которую одежда не скрывала, а подчеркивала. Когда Стивен разглядел лицо, сердце ёкнуло: задумчивый, хмурый взгляд в никуда принадлежал тому самому парню, которого он так ждал.
Всё плохое настроение развеялось мгновенно, лишь горечь кофе осталась на языке. Едва сдерживая смех от внезапного облегчения, Стивен понял: с мальчиком всё в порядке. Он просто сменил место, никуда не исчез. До студии оставалось несколько шагов, но директор замедлил ход, не желая терять возможность ещё немного дольше смотреть на Алана. Притворившись, что греется на солнце, он украдкой разглядывал парня, который что-то выводил в блокноте мелким, почти нечитаемым почерком.
Сегодня было теплее, чем в предыдущие дни, но не настолько, чтобы выходить в одном свитере – особенно с такой шеей, тоньше мужской лодыжки. Вчерашние слова парня о том, что он «некрасив», и эта неестественная худоба наводили на мысль о скрытой проблеме. Если дело просто в ускоренном метаболизме и недоедании… Что ж, когда красавец согласится стать его музой, Стивен попробует исправить это – поможет «нарастить мясо на костях». Ненавязчиво. Осторожно. Чтобы мальчик не понял его намерения раньше времени.
Алан убрал блокнот в карман и направился в кафе, смешно перебирая своими тонкими ножками, больше похожими на веточки молодого дерева. Мужчина провожал его мягким взглядом до самых дверей. Только тогда он и сам зашел в студию – наконец свободный от тревоги, мучившей его с прошлой ночи.