«В стенах Большого ты — не тот, кто ты есть». Из жизни балерины Большого театра

Дэйманте Таранда окончила Московскую государственную академию хореографии в прошлом году, а уже в этом ее взяли на работу в Большой театр, где она начала танцевать свои первые сольные партии. Отец Дэйманте — Гедиминас Леонович Таранда, директор Имперского Русского Балета и бывший солист балета Большого театра. В рубрике «Из жизни…» балерина поделилась секретами и сложностями балетной жизни.

Что повышает шансы на успех в балете — природные данные или тренировки?

Решает упорный труд. Наш педагог по классике часто вспоминала учениц, которые совершали невозможное: даже на шпагат не садились, но так эффектно могли зависнуть в воздухе при прыжке, что остальное уже было неважным. А были случаи, когда техника была не сильно проработана, зато артист обладал яркими актерскими данными.

А актёрское мастерство — важно?

Этот предмет появился у нас еще в академии. Помню, как мы садились в большой круг и нас спрашивали, какой прохожий запомнился вам на улице больше всего. Мы должны были вспомнить ощущения. Рассказывали истории из жизни, пытались сыграть эмоции, даже передать их без слов в бытовых ситуациях. Потом мы стали подключать движения к эмоциям. Когда выпускались, мы должны были показать самые эмоциональные отрывки из спектаклей. Перед артистом стоит очень тяжелая задача — показать эмоции так, чтобы даже человек, никакое отношения не имеющий к балету, смог их считать.

Вообще «быть балериной» — что значит для тебя?

Балерина должна быть инопланетянкой. Личностью, интересной любой публике. Обаятельная, притягивающая, интеллигентная, должна интересоваться абсолютно всем. Балерина — человек, который умеет все контролировать, идеально слышать музыку, владеть своим телом, передавать образ, и все делать одновременно.

Что самое трудное в работе?

Ты понимаешь, придя в театр, что на многое способен и можешь танцевать серьезные технически и драматически партии, но руководство по не понятным причинам, не объясняя, не дает тебе такой возможности проявить себя. Для меня это очень тяжело. Когда я училась в академии, я танцевала очень сложные вещи, репетировала трудные вариации, «Па-де-де». Понятное дело, что сейчас мы стоим в основном в тройках, четверках, шестерках, так называемые корифейские партии. Даже в кордебалете очень важно не растерять навыки, поддерживать себя в форме, при этом понимая, что в ближайшее время это никому не понадобится.

А кто определяет какую роль ты будешь исполнять?

Художественный руководитель. Он видит каждого как под увеличительным стеклом. Он постоянно смотрит классы по камерам, которые висят во всех залах. Он даже может позвонить в зал, где ты репетируешь, и сказать: «Исправь ошибку».

Что нужно сделать, чтобы попасть в Большой?

Нужны все характеристики артистки балета: должна быть фактура, ты должен быть сценичным, обаятельлным, справляться с любой техникой, и вообще артист балета должен быть умным — тогда зрителю он будет интересен. Попадешь ты в Большой или нет — обычно понятно с первого курса академии. Но на самом деле работать в другом театре иногда даже лучше, потому что там тебе могут сразу предложить ведущие партии, в Большом же ты скорее будешь танцевать в последней линии кордебалета.

Кто проходит в отбор в труппу Большого театра?

Явной логики тут нет. Когда я училась в Академии, нам сформировали такое воззрение, говорили что в Большом все артисты балета на очень высоком уровне. И когда мы пришли, случилось небольшое разочарование, потому что на некоторых смотришь и не понимаешь, как они сюда попали.

Есть ли предвзятость в конкурсе из-за фамилии твоего отца?

В Академии у меня был очень дружный и сплоченный коллектив, поэтому никакой предвзятости не было. Кроме этого, когда ты пашешь и достигаешь хороших результатов, то ни у кого не возникает вопросов. Наоборот, я с детства чувствовала, что от меня ждут большего, потому что папа — Гедиминас Таранда, и очень старалась соответствовать. Я с детства чувствовала, что должна если и не быть лучше всех, то занимать лидирующие позиции.

А как ты получила сольную партию?

Первая сольная партия была «Венгерская невеста» из «Лебединого Озера». Станцевала ее в сентябре, хотя пришла я в Большой только в июле. Нас, всех новеньких, сразу почему-то поставили на сольные партии. Мы увидели свою фамилию в афише на этаже с канцелярией. Никакого предупреждения не было, поэтому всегда ко всему нужно быть готовым. Тут, к сожалению, не угадать: могут сразу дать что-то станцевать, а потом долго не давать.

Какой балет нравится тебе самой?

Мне не нравится современная хореография, когда она вытесняет классическую. Мне изначально, если честно, больше всего нравился народный танец. Я чувствовала себя такой… горячей цыганкой. Мой любимый балет с детства — «Кармен». Еще я очень люблю балеты Юрия Григоровича «Легенда о любви», «Спартак», «Каменный цветок», «Иван Грозный», «Дон-Кихота», «Пламя Парижа», балет про Французскую революцию, «Легенды о любви». Меня всегда привлекали отрицательные персонажи: они намного интереснее. Конечно, и зрителю интереснее смотреть на отрицательного персонажа, так как его эмоции намного ярче.

Что тебя удивило в Большом, когда ты впервые туда попала?

Что постоянно не хватает времени. Как будто в сутках стало меньше часов. Все куда-то несутся, репетируют, а залов не хватает, потому что каждому нужно уделить кусочек времени и каждый за него борется. У меня было ощущение, что в этом месте другое измерение.

А есть ли какие-то разочарования?

Мне не нравится, что педагоги никак не самовыражаются, они боятся высказаться и поспорить со словами руководителя. Например, у педагога есть ученица, с которой он готовил какую-то партию. Он подходит к руководителю и говорит: «Я считаю, что моя девочка готова». А некоторые не могут не могут решиться предложить свою ученицу на роль. У многих педагогов с руководителем складываются напряженные отношения изначально, можно по пальцам пересчитать тех, у кого с ним хорошие отношения. Но есть и положительные моменты: наш руководитель старается продвигать молодых. До 2000-х годов была обратная стратегия, в первые годы службы в театре юных артистов ставили в последнюю линию 32-м лебедем, или вообще ставили в придворных. Теперь наоборот: многие старшие артисты негодуют, что молодым сразу дают танцевать.

Что бы ты изменила?

Я бы организовала капустники: это бы объединяло труппу. Кто-то мог бы показать себя с другой стороны: как балетмейстер, например. То есть попробовать себя в другом ампула. Это бы разбавляло напряженную обстановку, которая постоянно ощущается в театре. Еще сделала бы общие классы на конкретные группы мышц с людьми, которые разбираются в физиологии. У нас, конечно, есть профессиональные массажисты, но они задействуются только на спектаклях, и это не совсем то.

А что за напряженная обстановка?

Атмосфера всеобщего напряжения. Как только артисты заходят в двери Большого, все замолкают. На разогреве перед классом почти никто друг с другом не общается, как будто чужие люди собрались. Возможно, это влияние места и давление какой-то ответственности. Либо никто не доверяет друг другу, либо все боятся сказать что-то не то. Ты не тот, кто ты есть и не можешь быть тем, кем являешься, в стенах Большого. Приходится сильно себя ограничивать в том, что ты говоришь и как ты себя ведешь.

Что еще даётся психологически тяжело?

Я перед выходом на сцену очень нервничаю, но в танце во время спектакля я забываю обо всех переживаниях и просто наслаждаюсь моментом, это самые лучшие эмоции. Нельзя зацикливаться на ошибке, нужно иметь холодный рассудок и не ударяться в крайности. У нас многие переживают из-за этого, и нервная система расшатывается. Бывает так, что из-за ошибки, допущенной на спектакле, ты больше не можешь выполнить какое-то движение, потому что зажимаешься и не доверяешь своему телу. Безумно боюсь травм. Конечно все мы боимся травм, потому что ноги – наш «хлеб» и никто не хочет выпасть процесса на долгие месяцы. Когда спектакли заканчиваются поздно, ты идешь на какую-нибудь вечеринку, а на следующее утро можешь сонный подвернуть себе ногу. И просто выпасть из профессии.

Какие планы на будущее?

Если говорить о планах после окончания моей карьеры, то стать бизнес-партнером папы и помогать ему с труппой «Имперский Русский Балет». Есть волнения, что профессия будет мешать в личной жизни. Моя мама ушла из профессии сразу, когда родила меня и посвятила себя семье, она тоже балерина, но реализовалась как педагог юного подрастающего поколения балерин. Боюсь, что придется выбирать, чем пожертвовать. У меня есть цель дотанцевать до победного конца., На сегодняшний день у меня одно большое желание, чтобы была интересная и насыщенная творческая жизнь в театре!

Аня Тимохина