Два бара в истории
В этом году было выпито всё, кроме Москвы-реки…
И во времена потрясений бары не прекращали свою работу. Часто становясь прибежищем для измученных интонацией времени людей. Егор Моисеев делится историями питерской «Бродячей собаки» и московской «Праги».
О каком годе эта гипербола, эти слова? Наверное, о каждом. И в том числе — а, может, и по большей части — о таких, как наш 2022-й.
В странные, смутные времена, когда в воздухе будто слышится тревожный хичкоковский смычок, люди, как правило, не изменяли страсти к питейным заведениям. Она ещё и усиливалась. По многим причинам: желание расслабиться (и, о боже! – забыться), найти собеседника (и, о счастье! – единомышленника), выразить своё отношение к злободневным событиям (неважно, в стихах ли, песнях ли, лекциях ли, в пьяных ли разговорах). В общем, все понимают, что «In vino veritas».
И в начале ХХ века (перекличка между этой и нашей эпохой имеет место) было так же. Так, в 1912 году в Петербурге голодный до творчества и выпивки Борис Пронин открыл кафе «Бродячая собака», ставшее на следующие три года «вторым домом» для столичной интеллигенции. Завсегдатаями или, что называется, активом подвала на Итальянской улице были Ахматова, Гумилёв, Мандельштам, Маяковский, «король поэтов» Северянин, писательница Тэффи, художник Судейкин, балерина Тамара Красавина и многие другие.
Показательно, что в стенах «Бродячей собаки» проводили время представители не то что разных, но и враждебных школ, направлений и взглядов – тот же Маяковский ненавидел Северянина, например. Это, думаю, значит, что, как бы одному гостю ни был неприятен человек за соседним столом, всё равно он, несчастный, ему ближе и по духу, и по роду деятельности, и по способу мысли, чем обыватель, чем случайный прохожий. Так же и сейчас: кто не был свидетелем спора типа:
– А ваш Оксимирон – нейросеть, робот, поток рифм, и больше ничего.
А потом смОтрите: после закрытия «Зинзивера» эти двое идут в «Клуб» в обнимку, стреляя сигареты…
Необходимо напомнить, что годы её действия пришлись на начало Первой Мировой войны – войны не имевшей поддержки в среде интеллигенции и богемы. Так вот, с кем же говорить о судьбах Отечества, как не с собутыльником, особенно если он – поэт. С кем мечтать о мире и свободе? Кому, наконец, читать заумные (заумь – литературный прием, отказ от привычного языка) стихи? Не работнику же доходного дома, не жандарму же… Здесь добавим, что после антивоенных чтений Маяковского кафе, увы, закрыли.
А что в Москве? В центре внимания первопрестольной было заведение на Арбате – «Прага». Из трактира для извозчиков оно превратилось в ресторан для разных сословий – за счёт того, что помещение разделялось на несколько. Вот представьте, что в одном зале Лев Николаевич Толстой читает знаковый роман «Воскресенье», а в другом – купцы и богатенькие мещане льют игристое в рояль, из которого под пшики и бульканье идут аккорды залихватской «Камаринской». В одном - Чехов отмечает премьеру «Чайки», а за стеной – немецкий предприниматель хлопочет о продаже лошадей!
После революции ресторан был превращён в столовую при Моссельпроме. В 1925 году в здание перевели Некрасовскую библиотеку (находилась там вплоть до 1955-го).
Любопытно, что, по мнению чекистов, заведение могло представлять опасность для Сталина, маршрут которого пролегал неподалеку от бывшего ресторана, поэтому в 30-х его прикрыли. Опять же, не навсегда.
В «Праге», кстати, был создан рецепт «Птичьего молока» и одноименного торта. Но это уже мирское и тленное.
А вечное и непреходящее – это атмосфера если и не полной свободы выражения и развлечения (бить бармену морду запрещено, это вам не «Прага») — то, во всяком случае, высокой степени понимания, доверия. Исписанные стены «Зинзивера», его покоцанная мебель в жёлтом свете, песни которые там ставят, заказывают, орут или скромно, но мудро мурлычат. Три аутентичных этажа «Дежурки», где можно играть в «Имаджинариум», поглядывая на Новый Арбат. Шахматные доски «Южной рюмочной». Подвал «Клуба» с книжным магазином, где собрана отборная современная поэзия, интеллектуальная и лёгкая литература. Летняя веранда, где курят программисты, переводчики, дизайнеры – вот, наверное, то, что мы расскажем своим внукам про бары в эпоху потрясений.
Без вашей помощи мы не справимся. Помочь газете «Зинзивер» можно здесь и здесь.