Павел Назим: инженерная графика
Инженер и художник Павел Назим — о том, как важно верить в себя и в то немногое хорошее, что нас окружает.
— У Вас есть высшее образование?
— Да, я по специальности инженер-теплоэнергетик. Закончил Университет растительных полимеров в 2004 году. А художественного высшего образования я так и не получил: учился на вечерних рисовальных классах в Академии Репина, в различных студиях, мастерских. В общей сложности лет одиннадцать я вращался в этой среде, получая какое-то академическое образование.
— А откуда взялась тяга к искусству?
— Все рисование и сочинительство у меня идет из детства. Это было в разных формах: то рассказики писал, то комиксы рисовал. У меня в принципе в детстве увлечения сильно менялись, то есть несколько лет я занимался изучением насекомых — энтомологией, позже перекинулся на футбол, потом еще музыка и куча всего! А когда уже получал образование, подумал, что пора бы и татуировки начать бить. Для этого надо было, конечно, научиться рисовать и купить хорошую татуировочную машинку. Решил пойти зарабатывать на нее на ТЭЦ, а когда увлекся работой и учебой, забыл про прежние намерения. Татуировщиком я так и не стал.
— Как сформировался Ваш авторский стиль?
— Неожиданно получилось, само собой. Сначала все тяготело к реализму, но потом я заметил, что отклик у зрителя находит то, что пропускаешь через себя. Я вообще пару лет назад считал, что никакого авторского стиля у меня нет. Рисунки разные: использую разные жанры и техники. А потом мне уже сказали, что работы узнаваемы. Но я думаю, что это связано скорее с заложенными в них идеями, по технике все еще считаю их совсем разными.
— Что Вы хотите сказать зрителю, создавая свои работы?
— Думаю, главная идея — положительный взгляд на мир. У меня все довольно позитивное, даже такие вещи как социальные проблемы, отношение к смерти и т.д. Я стараюсь посмотреть на это с положительной стороны. У меня вот есть рисунок «Жизнь после смерти». Там на месте срубленных деревьев остались пенечки, на которых растут грибы, растения — в общем, жизнь не прекращается и все будет хорошо. Я не пускаю негативные темы в свое творчество.
— Это удивительно. Сегодня многие деятели культуры рефлексируют происходящее именно в мрачных образах.
— Негатива вокруг нас и так много. Людей, которые его распространяют, достаточно. Я уже двадцать лет работаю в энергетике, большую часть времени — на руководящих должностях, и хорошо знаю: проблем в нашей жизни хватает. Творчество мне всегда позволяло перезагрузиться после трудового дня. В какой-то момент я понял, что и аудитория отзывается на что-то хорошее, позитивное и жизнеутверждающее. Вокруг любят говорить, как всё в России ужасно, но я считаю, что страна у нас очень даже ничего! Хотя, конечно, есть многое, к чему нужно стремиться и над чем работать. Работать, а не ныть и не бухать…
— Откуда берутся идеи и вдохновение?
— Мне кажется, что всем, чем я мог бы вдохновиться, я вдохновился в детстве, и, может, до тридцати лет. Сейчас меня мало что цепляет именно из искусства. Музыку я почти перестал слушать, фильмы уже не так интересны. Поэтому в основном то, что было ранее прочитано: «Повесть о Ходже Насреддине» Соловьева, книги Стругацких, Пелевина — всё то, что когда-то в меня попало и запечатлелось, и является опорой моего творчества.
— Следите ли Вы за современными художниками и иллюстраторами?
— Да, мне многие нравятся, но в определенной степени. Не то, чтобы я у себя самый любимый художник…но не могу сказать, что кто-то прямо восхищает. Как положено настоящему творцу, я ревнив к ремеслу и хорошо сделанные работы других художников скорее напрягают, чем радуют. Понимаешь, как еще мало сделано, а значит нужно больше работать. Действительно, встречаются вещи, о которых думаешь: “Жаль, что не мне пришла в голову такая идея”. Если я вижу, что мысль кем-то уже воплощена, то я уже не буду ее жевать по второму разу.
— Классики уже все умерли [смеется]. Нет, они молодцы! Мне нравится Левитан, Шишкин, Юрий Васнецов, графики наши, вот Фаворский нравился. Они великие и классные. Прежде всего в том, что им стоило все это гораздо больших усилий.
— За какими жанрами, стилями будущее изобразительного искусства?
— Думаю, будущее за теми художниками, которые все-таки несут какую-то идею, а не за теми, кто просто красиво рисует. Вот сейчас еще искусственный интеллект появился, который генерирует картинки — на мой взгляд это уже нельзя считать искусством. Рукотворное изобразительное искусство все равно никуда не уйдет: ведь до сих пор матрёшки даже кто-то покупает. Я вот офортом занимаюсь. Это печатная техника, которой уже более пятисот лет. На медных пластинах происходит гравировка рисунка, его травление, потом печать нужного количества экземпляров на станке. Этакий древний принтер. И представляете, это до сих пор нужно людям! На балконе у меня как раз стоит станочек маленький. У этих вещей есть своя энергетика – это я уже как энергетик говорю.
— Социальные мотивы в искусстве важны в сегодняшнее время?
— Конечно. Это самая естественная реакция художника на любую кризисную ситуацию, будь то война, эпидемия или что-то еще. Тут вопрос, кто чем заряжен. Много творческих людей уехало из страны с мыслями и разговорами о том, что все плохо, все пропало. Никого не осуждаю, но всё-таки у меня другая позиция: во время тяжёлых для страны испытаний неплохо бы в ней находиться и своим творчеством или действиями поддерживать сограждан. Я отношусь к происходящему в мире и СВО в частности как к стихийному бедствию, которое идёт по нашей земле (и по России, и по Украине). Это стихийное бедствие есть результат очень многих составляющих факторов. Бегать и кричать о том, что кто-то во всём виноват, я бы точно не стал, время покажет. В кризисах есть и много возможностей… Я все-таки не политолог, это мое личное ощущение.
— Я как раз коллекционирую эти ощущения.
— Сейчас кажется, что в это время художник должен сказать о текущей ситуации что-то такое одухотворяющее. Пока, к сожалению, у меня внятного позитивного графического ответа нет. Есть только философские… Вообще нас, художников, и других творческих людей любят спрашивать о взглядах на ту или иную ситуацию. При этом совершенно не учитывается тот факт, что творческий человек просто точно такой же специалист в своём ремесле, как и слесарь, сварщик или хирург. Значение мнения «богемы» сильно преувеличено.
— Но изменения во многом касаются деятелей культуры. Что поменялось у Вас с февраля прошлого года?
— Жизнь, конечно, стала сложнее. Но у меня это так действует: чем напряженнее жизнь, тем лучше развивается творчество. Как ни странно, плодотворно влияет: есть над чем думать, о чём переживать. Нейронные связи работают быстрее, соответственно рождаются какие-то новые интересные идеи. И именно с этого момента у меня начался интенсивный рост аудитории.
— А откуда вообще взялась крупная аудитория в Вашем паблике?
— Все началось в 2015 году и развивалось очень медленно. За три года я довёл численность подписчиков до тысячи человек. Потом обратил внимание на реакцию публики на определённые сюжеты. Аудитория сама подсказывала, в каком направлении двигаться, и это, как ни странно, резонировало с моим внутренним миром. К началу прошлого года у меня было тридцать две тысячи участников в группе, а сейчас уже восемьдесят одна. Мои работы сугубо для на русскоговорящего зрителя, потому что все каламбуры и отсылки иностранцу были бы непонятны. Так что количество подписчиков у меня ограничится, скорее всего, 140 миллионами.
— Как Вам удаётся совмещать работу и творчество?
— У меня довольно жесткая внутренняя дисциплина. Еще со студенческих лет привычка рисовать не меньше часа в день, даже если больной или уставший. Когда дочка родилась, вообще не было времени даже на сон, но я все равно старался выискивать хотя бы час на творчество. Сейчас уже, конечно, процесс хорошо налажен: главное идею выработать, а дальше она сама выходит на лист.
— Творчество приносит Вам какой-то доход?
— Некоторые деньги приносит. Скажем так, на рисунках зарплату не очень хорошего пьющего рабочего я себе обеспечиваю. Но я бы и не хотел зарабатывать исключительно искусством, потому что это нестабильная, неровная история. Финансовая независимость в творчестве позволяет сконцентрироваться на том, что именно мне интересно делать.
— Учитывая еще основную работу, остаётся ли вообще свободное время на отдых, на книжку почитать?
— Мне недавно жена поставила диагноз – «трудоголик». Не знаю, художественную литературу я, наверное, уже лет шесть не читаю. Для меня многие художественные произведения уже шиты белыми нитками, хотя по молодости, может, и впечатлило бы. Кроме того, много читаю технической литературы. У меня развлечение — прогулки по лесу. Если есть возможность выбраться, желательно одному, то я прям на целый день ухожу. Для меня очень важно иметь возможность от всего абстрагироваться.
— Что Вы, человек совмещающий в себе такие разные грани, можете посоветовать молодым людям, которые ищут себя?
— Сложный вопрос. Я сочувствую тем, кто долго себя ищет. Но останавливаться не стоит, это очень важно. Я, мне кажется, себя нашёл. Но как пел В.С. Высоцкий: «Колея эта — только моя». Мне, я считаю, повезло. В общем, главное — найти свой смысл жизни, своего бога. Или даже не найти, а придумать. А если опускаются руки, нужно просто расслабиться, поддаться ситуации. Отошёл, выдохнул — и все по новой. Чудес же не бывает. Это все упорство и работа.
— Так как материальные ценности меня мало интересуют по жизни, думаю, моя мечта — звание народного художника. Вообще не представляю как и за что ее получают, но слышал – дают! Если бы оно у меня было, я бы считал, что жизнь прошла не зря и миссия выполнена. Народный художник - это все-таки про проникновение в душу народа. В этом и есть цель искусства. Но, надеюсь, что у меня это случится ещё не скоро. Потому что самое увлекательное — это путь к цели, а не она сама. Главная работа еще не нарисована…
Подписывайтесь на телеграм газеты «Зинзивер», чтобы ничего не пропустить!