Ты сегодня такая Сидоркина
Яна Сидоркина — автор телеграм-канала «Ты сегодня такой Пепперштейн», героиня документального фильма о собственной жизни, радиоспортсмен и теоретик искусства с интереснейшей судьбой. Лера Антонова поговорила с ней о страсти к загадочному и путешествиям, а также о тех исторических событиях, которые мы все переживаем сегодня.
— Поделись своей реакцией на фильм про саму себя.
— У Маши Черной, режиссера, выходило интервью. Ей не понравился фильм, потому что показалось, что герой не раскрыт. Она сказала, что это забор, через щелочки которого ты совсем немного видишь человека — радио, тхэквондо, тромбон. Но отзывы в основном хорошие, я слышала от многих людей, как они делятся и с мамой, и с друзьями. Классно, что фильм попал на фестиваль «Окно в Европу», но грустно, что не получил награду. Мне сложно смотреть на себя со стороны, как и всем. Я не могу абстрагироваться, поэтому трудно оценить.
— Какими качествами должен обладать настоящий герой книги или фильма?
— Я училась на философском факультете, так что для нас герои — это мертвые люди. Поэтому в первую очередь он должен умереть.
— В фильме ты говорила про важность окружающего сообщества. Какими должны быть люди, которые тебя окружают?
— Понимающие, принимающие. Важно работать вместе. Вот почему, например, я так много умею — в детстве мне было тяжело найти партнера или группу среди одноклассников. Трудно было взаимодействовать с людьми, поэтому я решила делать что-то сама. Сейчас же у меня есть окружение, с которым нравится работать вместе.
— Еще ты говоришь, что часто влюбляешься в разные виды деятельности. Как это работает?
— Если я влюбляюсь в какое-то дело, я отдаюсь полностью. Я буду заниматься этим всю жизнь, хотя могу на несколько лет изменить вид деятельности. Но обязательно вернусь к тому, с чего начинала — я ничего не бросаю. Это скорее про изучение чего-либо, про вкладывание сил.
— Я не понимаю, что такое любовь к искусству, потому что я лет с пяти хотела стать художником. Не знаю, как может быть иначе, хотя, например, Кандинский стал художником в 29. Лично я просто не представляю жизнь без искусства. Это не любовь, а потребность. Есть люди, которые говорят, что в 30 лет полюбили искусство — это не мой вариант. Не было конкретного момента.
— Хотела стать художником, но пошла на философский факультет. Почему?
— Научить рисовать можно даже обезьяну. А думать — другой вопрос. Философский дает много фундаментальных гуманитарных знаний, которые нужны в современном искусстве. Те, кто думает, что искусство — это чисто порисовать, то сейчас так не работает. Важнее всего теория, тексты. То есть может быть выставлен белый кусок листа, к которому есть огромный текст с пояснениями. Нужно учиться, чтобы понять это.
— Как ты относишься к распространенной мысли, что философы после окончания вуза остаются безработными?
— Я думаю, так говорили всем моим однокурсникам. У нас после первого курса отвалилось двадцать человек из тридцати, потому что люди поняли, что философия — это не цитаты в ВК. Это логика, что-то из математики. Но работу никто и не обещает. Факультет дает тебе много навыков, в одном из которых ты можешь себя найти. Я вот пишу тексты, кто-то переводит: языки у нас были обязательны. Я учила французский, плохо на нем говорю, но какие-то тексты могу переводить. То есть выходы есть. Вообще, философии уже не существует, как минимум с семидесятых. Закончилась философия, как писал Кошут в «Искусстве после философии».
— Это было еще до ВУЗа. Я начала им увлекаться в 13 лет.
— Я прочитала одну статью в то время, где рассказывали про номерные радиостанции. Те, которые передают цифры и буквы. Есть, например, станция «УВБ-76». Она вещает уже пятьдесят лет, иностранцы ее называют «The Buzzer» — «жужжалка», потому что она буквально так звучит. И раз в месяц, раз в год, раз в неделю — это непонятно — частота сигналов передает странные сообщения, типа «Михаил, Дмитрий, Женя, Борис, два, четыре, три, Сергей, Татьяна, Александр, Леонид». Люди во всем мире слушают эту частоту в надежде поймать эти странные сигналы. Никто до сих пор не знает, где она находится. Сейчас вроде в Петербург перенеслась. Таких станций несколько, но вот это — самая известная российская загадка, а мне были очень интересны подобные явления. Я решила купить приемник, чтобы настроиться на частоту 4625 кГц, думала, буду слушать весь день, медитировать — потому что это зомбирующий звук — и вдруг как-нибудь услышу этот сигнал, запишу его и смогу расшифровать! Этой частоты нет на обычных приемниках — нужен специальный, дорогостоящий. У меня не было денег на трансивер, я о нем очень долго мечтала. Я училась в лицее «Воробьевы горы» (1525) — это Дворец Пионеров на Воробьевых горах. Каждую осень там проходит выставка кружков. У нас была коллективная радиостанция с 52 года. И там стоял этот самый трансивер, на который я не могла накопить, поэтому я сразу записалась в этот кружок. Я погрузилась и поняла, что вся эта история — не только про слушание. Можно общаться со всем миром, включая МКС, Антарктиду, Австралию. Мы называем это международной сектой. А мне всегда были интересны путешествия.
— Куда бы ты больше всего хотела отправиться в путешествие?
— У нас есть разные экспедиции. Люди едут в самые-самые непролазные места, чтобы активировать их. Чтобы я из Москвы могла поговорить, например, с островом Буве. Это остров в Атлантическом океане, самый отдаленный от всех материков. Сейчас мечтать сложно, но всегда хотелось в Антарктиду. Вообще, все острова, все страны. Я побывала всего лишь в 28 из 196 стран-членов ООН. Очень хочется побывать везде. Вчера вот читала про Чукотку. Но я иду из прагматических соображений: еду туда, где дешевле. Поэтому Чукотку пока оставляю на потом. Благодаря радио у меня есть друзья на каждом клочке земли, с которыми мы всегда придем на помощь друг к другу, просто потому что мы радиолюбители. У нас есть лицензия, есть позывной. Мой позывной — R2CC.
— Его выдает Роскомнадзор. Я не могу его выбрать. Чем короче позывной — тем он круче. Сначала у меня был позывной третьей категории, UB3ADI, длинноватый. Потом я получила вторую категорию — R2ACO. Когда я стала начальником радиостанции, по закону был положен самый короткий — R2CC. Каждый из них требует сдачи экзаменов.
— R — Россия, 2 — центральный округ, C — Москва, последняя С — на выбор. Услышав мой позывной, любой радиолюбитель понимает, откуда я.
— Ты занимаешься радиоспортом до сих пор?
— Я вот впервые за 11 лет купила себе трансивер — сбылась мечта! Вчера я провела связь с Оренбургской областью, почти с Казахстаном. У меня очень плохая антенна, постепенно буду покупать новые. Меня все, особенно мой учитель, отговаривали от покупки трансивера, потому что, имея такое хобби, ты не можешь остановиться и начинаешь тратить все свои деньги. Радиоспорт — это элитный клуб, куда входят, например, короли Испании, Иордании. Пятидесяти тысяч, которые я потратила сейчас, конечно, недостаточно. Радиоспорт — это дико дорого, мне кажется, круче, чем гольф. У меня КМС по радиоспорту, я выиграла Всероссийский чемпионат на очень дорогой радиостанции — несколько миллионов долларов. И это работает только в одну сторону: деньги ты тратишь, но за наши соревнования ты их не получаешь.
— Одна из моих профессий — рефери на соревнованиях по тхэквондо. Как спортсмен я дважды ломала конечности, меня стараются не выпускать особо, потому что я не контролирую себя. Но вот судейство приносит небольшой заработок. Больше всего зарабатываю на текстах, SMM, ведении соцсетей, телеграмм-канале.
— Паблик ВКонтакте я завела в октябре 2015 года, через год появился телеграмм-канал.
— Мы с подругой сходили на лекцию Пепперштейна (Павел Пепперштейн, художник и продолжатель традиции московского концептуализма, прим.ред.) и поняли, что это не просто псевдоним художника, а целое состояние души. Мы начали все вокруг называть Пепперштейном. Из этого выросла фраза, которая стала названием. А контент пришел позже, на самом деле. Мы начали понимать, что подписываются люди, которым хочется знать про Пашу. Пришлось делать контент про концептуалистов и это затянуло.
— Ты пыталась продвигать канал стандартными способами: реклама, сотрудничество с крупными сообществами на коммерческой основе?
— Никогда. Принципиально. Все 15 тысяч подписчиков (суммарно, в телеграмме и ВКонтакте) — чисто сарафанное радио.
— Как отразилось 24 февраля на твоей деятельности, на канале?
— В начале февраля я уехала в Таиланд и осталась там почти на четыре месяца. У меня нет опыта, который описывают люди, вывшие в тот день в Москве. Я была в +35 в пальмах, но ох**вала, конечно, как и все. Я не боялась что-то постить, но второй анонимный админ в нашем паблике не выкладывал ничего два месяца. В десяти тысячах километрах от Москвы я не понимала этого и не хотела себя цензурировать. Мне потом объяснили, что всем просто страшно. А когда я вернулась, то поняла, что волна прошла и надо говорить, и думать. Но я вот смотрю последние два выпуска Гордеевой про тюрьму и думаю: «Да что же такое?!». Это ведь все лежит на подкорке постоянно: у меня вот прапрадеда расстреляли ни за что. Я не считаю, что надо все время об этом говорить. У меня в канале такой принцип: не разжевывать людям. Если они не забанены в гугле, они сами могут все найти. Я не обязана что-то объяснять. Надеюсь, что у меня умная и понимающая аудитория.
— А как ты переживала объявление частичной мобилизации и всеобщей паники на этом фоне?
— Когда она началась, я поехала во Владивосток. У меня есть Дальневосточный гектар — огромный кусок земли от государства — который я планирую развивать под выставочное пространство. Я очень ощутила, что там — не Москва. Людей реально по ночам выхватывали из домов. Я жила возле военкомата, где стоял гаишник и останавливал всех мужчин. Вместе с друзьями мы поехали глубоко в тайгу. Парни показали мне логово, которое они называют «кабинетом». Это место в горах — такой шалаш на сопке, где они прячутся, когда староста деревни говорит, что приедет военком. Там было гораздо суровее, чем в столице. Мои московские друзья сразу свалили: им было легко в ту же Грузию. А тут люди в Корею на яхтах ходили, потому что — какая Грузия?! Они никогда в Европе не были. Им ближе Китай, Япония, Корея. Китай закрыт, в Корее нужны какие-то электронные визы, которые не сразу выдают. С Японией тоже сложно, поэтому большинство буквально прячется по тайге. Я сняла фильм небольшой, он пока ещё не готов. Была в полном шоке. Я проехала за рулем через все Приморье — больше тысячи километров. И я помню, как въезжаю в город Арсеньев, а там справа — плакат «Записывайся в батальон “Тигр”», слева — кладбище со свежими могилами с портретами молодых мальчиков в форме. Приезжаю в центр, стоят мобилизованные, в магазине люди обсуждают, кто насколько закупился формой, кого забрали вчера ночью, когда придет военком. Там сильная самоорганизация, они знают, как спрятаться. Опять же, я не видела, как было в Москве, но мне с Россией интереснее общаться.
— В фильме ты говоришь, что в детстве увлекалась военной тематикой, свойственной ей дисциплине и навыкам. Солдаты, которых ты сейчас видишь в новостях, в разных видео, соответствуют образу военного в твоей голове?
— Я с 18 лет преподавала радио в Центре военного патриотического образования. Надо понимать, что радиолюбительский бум, особенно при Сталине, появился не просто так. Под видом хобби создавался резерв связистов. Я общалась с ветеранами, которые бегали с этими рациями, они рассказывали, что это было увлечение, а потом их послали на войну как профессионалов. У меня нет военного билета, но есть специальность — телеграфист, оператор радиостанции. На данный момент виды связи, которыми я владею, уже не используются в армии. И так получилось, что я ушла из бюджетного образовательного учреждения именно потому, что мне не давали денег на развитие радиостанции, но зато привлекали к разным мероприятиям. Например, на Новогодних елках мне приходилось учить детей собирать и разбирать автоматы. Я могу собрать и разобрать автомат Калашникова за 13 секунд. А многие нынешние мобилизованные никогда не занимались этим. Оставляю себе это как навык, который я не буду никогда использовать.
— Ты с раннего детства увлекалась историей. Кто, по-твоему мнению, был лучшим правителем нашей страны?
— Наверное, какой-нибудь Керенский. Шучу. Российская республика, временное правительство, люди пытались создать демократическое государство, которое даже смогло просуществовать немного. Не знаю, я думаю, что идеальных правителей не существует. В детстве мне было в основном интересно Киевскую Русь изучать, потому что в этом тоже была какая-то загадка.
— В фильме ты говорила про свою приверженность к православию. Почему церковь молчит сейчас?
— Она не молчит, а занимает абсолютно определенную позицию. При этом, когда я праздновала Пасху в Бангкоке в православном храме, видела там объявления о том, что кормят, поят, помогают одинаково и русским, и украинцам. То есть РПЦ за границей, из-за своей отдаленности, остается каким-то островком, отгороженным от этого безумия.
— Вера — необходимость сегодня?
— Наверное, она всегда необходимость. Только, когда был Советский Союз, была другая вера. А потом произошел распад, и люди быстро стали верить, допустим, в экстрасенсов, в Кашпировского. Вообще, довольно интересный феномен — двоеверие большинства. Христианство и язычество. Люди стучат по столу, потом сразу молятся. Это интересно с точки зрения исследования — люди верят во все, что могут.
— Первое о чем ты думаешь, просыпаясь по утрам сегодня?
— Последнее время вообще не хочется просыпаться, потому что у меня очень реалистичные сны. Не такие, где драконы, а повседневность — дополнительная альтернативная реальность с теми же людьми и теми же обстоятельствами. Хочется побольше оставаться там и не возвращаться в реальный мир, я очень много сплю.
— В искусстве, истории искусств. Люди очень плохо знают историю! Я иногда читаю Твиттер*, вот недавно видела, как одна девочка написала: «Узнала про войну в Чечне». Меня расстраивают новоявленные оппозиционеры и активисты, которые еще год назад не понимали, что происходит, не знали, что была Болотная. А сейчас они впереди планеты всей. В искусстве много таких примеров. Те же люди, которые открывали «ГЭС-2» с Путиным в прошлом году и ни о чем не думали, а сейчас осознают весь ужас происходящего. Не знать про 6 мая 2012 года — это уже совсем странно. Надо просто лучше изучать историю своей страны. И тогда будет меньше вопросов, меньше тревоги и апатии.
*Социальная сеть Facebook заблокирована в России. Американская компания Meta Inc, которой она принадлежит, в России считается экстремистской, ее деятельность запрещена.
Подписывайтесь на телеграм газеты «Зинзивер», чтобы ничего не пропустить!