«Искусство никому ничего не должно» 

Жора Кушнаренко из группы «Труд» рассказал Лере Антоновой о концертах в 2023 году, вдохновении и музыке для души.

— Вы больше десяти лет на сцене. Наблюдали, как меняется вся индустрия прямо изнутри все эти годы. А сегодня есть вообще перспективы у молодых российских музыкантов?

— С одной стороны, сейчас, конечно, сложное время, а с другой — все предыдущие годы были очень важными. Вот, например, во второй половине 2010-х более-менее сформировалась музыкальная индустрия в сегменте начинающих артистов. Это позволяет более оптимистично смотреть на дальнейшие перспективы молодых российских музыкантов. Аудитория — одна из необходимых вещей, чтобы будущее сложилось. Мне кажется, она сейчас есть уже сформировавшаяся, та, которая полюбила слушать музыку и ходить на концерты. Если совсем плохого не произойдёт, то сейчас удобное время для того, чтобы заниматься музыкой.

— Совсем плохое — это что?

— Ну, ядерный взрыв, уничтожение всего.

— Ваш последний альбом выходил в декабре прошлого года. Что хотелось им сказать слушателю в такое непростое время?

— Я ничего не хотел сказать слушателю. Просто не ставил такую задачу перед собой. У этого альбома, как и у всех предыдущих, нет какого-то конкретного адресата. Ну или можно сказать, что этим главным адресатом был я сам.

— В комментариях под новым альбомом много признаний в том, что Вы помогаете людям, благодарности за продолжение дела. Чувствуете какую-то ответственность перед аудиторией?

— Я бы не сказал. Это тоже про какие-то личные штуки, я больше ориентируюсь на свои внутренние установки, взгляды и чувства. Вокруг и так много людей, которые советуют или говорят, как нужно поступать в той или иной ситуации. Не хочу плодить этого еще больше. Мне вообще не очень близко отношение к музыкантам как к нереальным звёздам, далёким, умным, которые сейчас научат всему, чему можно. Мне кажется, что это очень вредная штука. Это какой-то устаревший подход. Жизнь доказывает, что все люди одинаковы.

— Восемь лет назад Вы утверждали, что не знаете своего слушателя. А сейчас, когда тексты снова приобретают актуальность?

— Я никогда особо об этом не задумывался. Воспринимаю это как какие-то маркетинговые инструменты, которые важны для продвижения группы. Если ты хочешь развивать свой проект, то, конечно, нужно четко представлять аудиторию и что ей нравится. Но у меня никогда не было желания заниматься продвижением, я старался как можно дальше держаться от этого. Группа никогда не была карьерной историей. Для меня это просто получение удовольствия.

— А есть примеры исполнителей, вдохновляющих Вас?

— У меня есть образец музыкальной группы. Если бы я занял то же место, что и она, то был бы счастлив. Это группа «Соломенные еноты», которая не была особо известна, ее записи трудно найти. Они играли случайные концерты в случайных местах, но при этом создали свой кружок, держались совершенно отдельно от всего мира. И этот мир на них не влиял: они вели параллельную жизнь, записывали суперкрутые песни, кучу альбомов, нашли свой язык и визуальные образы. Сделали целый свой музыкальный мир. Но мне, конечно, очень далеко до уровня Бориса Усова.

— В интервью 2014 года Вы говорите, что музыканты не должны писать песни социальной направленности. Что думаете об этом сегодня?

— Я не совсем то имел в виду: мне кажется, что музыка, как и любое другое искусство никому ничего не должно. Если есть высказывания на важные темы — это, конечно, хорошо, но требовать этого от людей, занимающихся музыкой, литературой и всем остальным, не стоит.

— То есть Вы не сталкивались с разочарованием в каком-либо деятеле культуры из-за его политических высказываний или взглядов?

— Думаю, не было такого. Я вообще стараюсь не очаровываться слишком и отделяю человека от его творчества.

— А как быть исполнителям, которые хотят сделать гражданское заявление в своих композициях, но не знают, какой язык сегодня релевантен для этого?

— Мне кажется, это сердце подсказывает. Надо к нему прислушаться и найти собственный язык. Рекомендовать ничего не могу: мне не кажется, что давать советы это правильно.

— Почему? Не считаете себя достаточно авторитетным?

— Это какое-то давление сверху вниз получается. Разговор на равных, горизонтальный, кажется мне более интересным и продуктивным.

— Вы много говорите про равенство между аудиторией и исполнителем. А если происходит такая ситуация: на концерте стоит девочка, огромная фанатка, которая уже раз пятнадцатый приходит Вас послушать. И в момент тишины она из толпы кричит Вам: «В чем смысл жизни?». Вряд ли Вы начнете объяснять, что с этим к кому-то другому лучше идти? Нужен лаконичный ответ.

— Какие у вас вопросы…

— Это не мой, это вот — девочки-фанатки!

— Да просто быть хорошим, порядочным человеком. Не подводить никого, не плодить зла и ненависти. Думаю, что смысл в том, чтобы после тебя стало хоть чуть-чуть лучше. Все это для того, чтобы потом не было стыдно за то, что ты делал.

— Потом — это когда?

— Под конец [смеется]

— Вы сейчас выступаете в некоторых городах. Что изменилось по сравнению с туром, скажем, 2021 года?

— В плане публики я не заметил никаких изменений, по-моему, сейчас люди даже больше хотят дистанцироваться, лучше сказать, отвлечься от происходящего и сменить атмосферу.

— Почему остаетесь в России?

— Мне не хочется уезжать. Я люблю свою Родину несмотря на то, что я против того, что происходит сейчас. Мне кажется нужным играть наши песни сейчас здесь, и мы будем это делать пока это возможно.

— За что любите?

— За ощущение дома, своего места, за русский язык и культуру, за странное, зачастую некомфортное но все равно притягательное, чувство надрыва, которое, пожалуй, лучше всех удалось выразить Достоевскому, и которое до сих пор четко можно уловить в нашей жизни; за все эти российские городки, по которым я люблю путешествовать, которые в чем-то похожи друг на друга, но и всегда имеют какое-то свое собственное особенное отличие.

— Какой был самый интересный город из последних?

— Да все интересные. Я думал недавно, есть ли какой-то город, куда мне не хотелось бы вернуться после первого посещения. Оказалось, что такого нет. Может, это связано с тем, что нам очень везет с организаторами концертов. Понятно, что группа не приносит им большого дохода: они делают это как, не знаю, меценаты. У меня к таким всегда большое восхищение, уважение и любовь. Это люди, которые остаются в своих городах и пытаются там развивать культурную индустрию. Вот мы ездили в Екатеринбург недавно, у нас была целая программа. Нас водили по архитектурным памятникам Свердловского конструктивизма: на Белую башню, в дом Моисея Гинзбурга, показывали, как люди живут. Это очень интересно.

— Вас в коллективе двое, давно занимаетесь совместным творчеством. Как работаете над конфликтными ситуациями?

— Я благодарен Ильдару [Ильдар Иксанов, барабанщик «Труда»,прим.ред] за то, что он очень открыто относится к моим музыкальным штукам и текстовым экспериментам. Не помню, чтобы были какие-то серьёзные конфликты. Мне кажется, что мы в какую-то одну сторону смотрим, поэтому близки.

— Музыка Вам вообще какой-то доход приносит сейчас?

— Ну, прожить на эти деньги я бы не смог, но какие-то есть, да. Вообще, для меня изначально было значимо сохранить какую-то независимость денег от творчества. Мне важнее быть свободным в том, что я делаю, чем ограничивать себя штуками, которые хорошо будут продаваться.

— А чем вы с коллегой Ильдаром зарабатываете, кроме музыки?

— Я работаю на факультете журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова. Учился на специалитете, потом в аспирантуре начал работать, понравилось и я остался. А Ильдар работает в сфере ритейла.

— Где сегодня искать силы?

— Меня заряжает природа, те же путешествия — они помогают немного освежить взгляд, сменить оптику. И литература помогает, кино.

— Посоветуйте что-нибудь почитать или посмотреть.

— На меня большое впечатление произвела повесть «Щепка» Владимира Зазубрина. Удивительно, как это произведение дожило до сегодняшнего дня. Оно про работу в ЧК в Гражданскую войну. Не помню, работал ли сам автор в этой структуре, но он точно опрашивал реальных людей оттуда. Очень созвучно с тем, что происходило во время Большого террора. В повести интересный язык, тематика, тоже созвучная нашему времени. Произведение тяжелое, но его стоит прочитать. Если говорить о кино, я обычно отвлекаюсь с помощью старых фильмов, которые мне нравится. Мой любимый — «Июльский дождь». Или у Бергмана что-нибудь, «Персона», например.

— Поделитесь творческими планами?

— Кажется, их нет да и не было никогда. Это опять про прагматический подход, выстраивание структуры и того же бизнес-плана. Я далёк от этого, поэтому делал и продолжаю делать, как чувствую изнутри.

— О чем Вы мечтаете?

— Сейчас только одного хочется — чтобы мир скорее наступил. Пусть это будет мой ответ. Простите за такую небольшую банальность!

Лера Антонова