Экспедиция генерала Абхазова в Восточную Осетию 1830 года в работе Василия Потто «Кавказская война»
Ознакомился с реакцией канала @as_illinois на свой текст «Причины и следствия экспедиции генерала Абхазова в Восточную Осетию 1830 года». Считаю, необходимо высказать дополнительные соображения по этому вопросу.
В советский период, история взаимоотношений между осетинами и российской администрацией не была представлена «лубочными картинами идиллических отношений» где «осетины и не воевали, не сопротивлялись». Если мы посмотрим главу XIV Второго тома «Истории Северо-Осетинской АССР: С древнейших времен до наших дней», то найдем в ней те же самые абзацы с «карательными экспедициями» в 1830 году, повторяемые практически дословно в тексте постсоветского учебника «История Осетии». Таким образом, мы видим отсутствие расхождения во взглядах на «карательные экспедиции» в советский и постсоветский период, современная «национально мыслящая» «молодежь», по сути, использует советскую лексику и повторяет советский дискурс.
@as_illinois рассматривает простое цитирование работы Иоганна Бларамберга как некую «трактовку» и «выстраивание нарратива». Некоторая часть «национально мыслящей» аудитории пошла дальше и назвала это цитирование «оправданием». На наш взгляд, причина подобных, глубоко неверных, интерпретаций – болезненная и скрытая эмоциональная реакция на само изложение причин экспедиции, ведь в указанных «национально мыслящих» кругах (частью которых является и @as_illinois), принято причины замалчивать и делать акцент на негативной части последствий.
Далее придется обильно процитировать @as_illinois.
«Что касается причин карательной экспедиции, то они указаны верно только в том отношении, что Россию интересовала безопасность сообщения с Грузией. Но Alania Daily почему-то не пишет о том, что жестокость Абхазова непосредственно к кобанцам (без различия на мужчин, женщин и детей) вовсе не была спровоцирована последними. Зато об этом в “Кавказской войне” писал военный историк генерал Василий Потто, прямо указавший на то, что Абхазов осуществил что-то вроде превентивного удара: он, по словам Потто, внимательно следил за настроениями в Осетии и в какой-то момент просто решил, что здесь может разгореться восстание, а движение умов начинается именно в Кобане. Решил он так потому, что “ближайшее знакомство с характером горских народов удостоверило Абхазова, что путь от Владикавказа до Казбека не может быть прикрыт боковыми постами”. Кобан и часть его жителей уничтожили превентивно, а в общем план Абхазова в отношении осетин-тагаурцев состоял в их полной ассимиляции: “Абхазов предложил поселить возле дороги четыре казачьи станицы: у Балты, Ларса, Чеми и Колмикау (селение в Джейрахе, осетинское название которого комментировать, думаю, не надо), с тем, чтобы запереть осетинам выход на плоскость и поставить их в положение, в котором они находились во время владычества в стране кабардинцев. Недостаток земельных угодий, по мнению Абхазова, не мог служить препятствием к осуществлению этой идеи, так как ближайшие к станицам осетины должны были или выселиться на владикавказскую равнину, или смешаться с казаками, через что, как полагал Абхазов, скоро сольются в один народ и будут исполнять все повинности, к которым будут призваны”. Вся вина кобанцев на деле состояла в том, что они жили недалеко от Военно-грузинской дороги.»
@as_illinois упомянул «Кавказскую войну» Василия Потто, где VIII, IX и X части Пятого тома посвящены Осетии. Процитируем же историка в том фрагменте, который пересказывает @as_illinois.
«Внимательный обзор Военно-Грузинской дороги и ближайшее знакомство с характером горских народов удостоверили Абхазова, что путь от Владикавказа до Казбека никак не может быть прикрыт боковыми постами, так как хищники всегда найдут тропы, которыми будут пользоваться и проходить незамеченными мимо наших кордонов.
Имея это в виду, Абхазов предложил поселить возле дороги четыре казачьи станицы: у Балты, Ларса, Чеми и Колмикау, с тем, чтобы запереть осетинам выход на плоскость и поставить их в положение, в котором они находились во время владычества в стране кабардинцев. Недостаток земельных угодий, по мнению Абхазова, не мог служить препятствием к осуществлению этой идеи, так как ближайшие к станицам осетины должны были или выселиться на владикавказскую равнину, или смешаться с казаками, через что, как полагал Абхазов, скоро сольются в один народ и будут исполнять все повинности к которым будут призваны.
Большая часть осетин покорно подчинилась распоряжениям русского правительства; но были люди, которые не хотели примириться с установившимся порядком и втайне подготовляли новое восстание. Движение началось в деревне Кобани. Абхазов, внимательно следивший за настроением умов в Осетии, решил потушить пожар прежде, чем он разгорится»
Еще раз, но более коротко, в ключевом моменте, процитируем Потто и то, как его пересказывает «беспристрастный» @as_illinois.
Потто: «были люди, которые не хотели примириться с установившимся порядком и втайне подготовляли новое восстание. Движение началось в деревне Кобани. Абхазов, внимательно следивший за настроением умов в Осетии, решил потушить пожар прежде, чем он разгорится»
@as_illinois: «Абхазов осуществил что-то вроде превентивного удара: он, по словам Потто, внимательно следил за настроениями в Осетии и в какой-то момент просто решил, что здесь может разгореться восстание, а движение умов начинается именно в Кобане.»
Как мы видим, @as_illinois в причинах искажает написанное Потто, излагающего стройную причинно-следственную связь, заменяя ее на «просто решил», и далее мотивирует действия Абхазова, который якобы «просто решил», уже не пересказом, а цитатой Потто из другого абзаца, не имеющего отношения к действиям в селении Кобан. Мелочь, скажут некоторые, но именно этим приемом @as_illinois выдает собственную интерпретацию за «прямое указание» Потто. Расчет автора тут в том, что за прикрытием «интеллектуальной» и «национальной» графомании, свойственной данному телеграм-каналу, читатель не обратится к первоисточнику.
Такому же искажению подверглись и следующие слова Потто, – «ближайшие к станицам осетины должны были или выселиться на владикавказскую равнину, или смешаться с казаками, через что, как полагал Абхазов, скоро сольются в один народ», которые обозначены @as_illinois как план на «полную ассимиляцию» осетин как народа, хотя, у Потто мы видим прямое противопоставление, через союз «или», «выселения на владикавказскую равнину» и «смешения с казаками» четырех станиц Дарьяльского ущелья, которое в предположениях Абхазова даст «слияние в один народ». К тому же, в этом фрагменте у Потто речь не об осетинах как народе, а о «ближайших к станицам осетинах».
Нельзя не отметить и то, как ловко @as_illinois смешивает интересы осетин-горцев и сбор пошлин на военно-грузинской дороге, - «Требовать от горцев-осетин имперского самосознания несколько наивно: с их точки зрения дело обстояло так, что их не просто лишили исторического контроля над дорогой, где они из поколения в поколение собирали пошлину, но еще и обложили оброком.»
Обратимся все к тому же Потто, который до изложения событий 1830 года пишет, - «чтобы не лишить таугарских старшин дохода за то, что через их земли прошла военная дорога, право на получение ими пошлин, от тридцати пяти копеек до десяти рублей, смотря по личности и средствам проезжающих, осталось во всей своей силе. Подать эту собирал комендант во Владикавказе и потом делил между десятью главнейшими таугарскими фамилиями.» Как видим, получателями пошлин были не абстрактные «осетины-горцы» (которых читатель может принять за простых тагаурских крестьян), а конкретные десять «главнейших фамилий», то есть алдары-феодалы. После 1830 года эта привилегия тагаурской «знати» была отменена.
Потто обозначает следующие следствия экспедиции Абхазова.
«Из всех земель, принадлежавших к владениям таугарцев, куртатин, джерахов, кистин и галгаев образовалось приставство, которое должно было внести в жизнь осетинского народа начало гражданского порядка. Пристав назначался из русских офицеров, а его помощники и старшины в аулах хотя и были туземцы, служившие по народным выборам, но никто из них не мог уже сменяться без воли русского правительства. "Я надеюсь, – писал по этому случаю Абхазов в своих прокламациях, – что с избранием вами помощника пристава положится конец гибельному кровомщению, поселяющему раздоры в ваших семействах. Правительство предоставляет себе карать нарушителей общественного спокойствия, и потому все убийцы должны быть представлены начальству, отнюдь не мстя их семействам. Я приказал разобрать прежние кровомщения и предписываю немедленно прекратить всякий иск крови. Объявляю вам также, – писал Абхазов далее, – что всякий из вас, встреченный вооруженным на большой Военно-Грузинской дороге, будет арестован и представлен во Владикавказ для строгого наказания. Вам как подданным великого государя, нет никакого опасения ходить без оружия; но мера сия необходима для того, чтобы остановить гибельные намерения злоумышленников". Таким образом все уголовные преступления судились уже по общим законам империи, а для разбора дел частных и тяжебных во Владикавказе был учрежден особый суд, также с участием туземцев, но под председательством владикавказского коменданта. Наконец, самое главное, старинная привилегия осетин – сбор пошлин с проезжавших по Военно-Грузинской дороге, была отменена, а, напротив, они сами были обложены податью, состоявшей из одного барана, двух куриц и восьми фунтов сыра с каждого двора.»
Мы видим здесь начало установления в Осетии гражданского порядка, уголовные преступления теперь судились по общим законам империи, как и все подданные, осетины также облагались податью. Ни о каком особом «имперском самосознании», которое якобы кто-то «наивно требовал» от осетин, речи нет.
Под конец своего текста @as_illinois вновь цитирует Потто, - «Что же касается следствий карательных экспедиций 1830 года, то и здесь уместно процитировать Потто: “С этой минуты Осетия не имеет уже более своей истории. Прошли годы культурного развития ее под кровом России и в своем течении настолько стерли самый след бытовой самостоятельности народа, что южные осетины окончательно слились с грузинами, а северные, хотя и сохранили свои национальные черты, но сближение их с русской народностью идет чрезвычайно быстро. Былое время живет еще в воспоминаниях старых людей, но это время рисуется уже не в светлых, привлекательных образах, а в мрачных, обрызганных кровью картинах”». Позволим себе продолжить эту цитату Потто прямо с того места где она была завершена @as_illinois, - «Старики говорят: "Мы до тридцатого года не боялись Бога и проводили всю жизнь в грабежах и убийствах, а Абхазов разом все прекратил". Его особенно уважает простой народ, первый почувствовавший на себе благие последствия мер, принятых русским правительством.» Никакой «полной утраты национального самосознания», которая у Потто якобы была «делом решенным», мы тут не находим.
Хотел завершить текст ссылкой на не раз процитированный труд Василия Потто, но памятуя о столь вольных интерпретациях (искажениях) со стороны @as_illinois, вызванных, в том числе и недостаточной пытливостью читателя, как правило, не обращающегося к первоисточникам и, таким образом, предоставляющего «национально мыслящим» авторам излишний простор для своих спекуляций, дадим обширную цитату из X части Пятого тома «Кавказской войны» без каких-либо дополнительных комментариев.
«В тот же день войска заняли селение Саниб и стали бивуаком. Селение было пусто; но жители, успокоенные прокламациями Абхазова, мало-помалу стали возвращаться домой, -- и первыми явились представители старейших осетинских фамилий Кондуховы и Есеневы. Абхазов объявил им прощение, но поставил условием выдачу мятежника Шанаева.
Между тем все старшины и выборные окрестных таугарских аулов собраны были в лагерь и здесь, под знаменами Севастопольского полка, принесли присягу на верность Российскому государю. Только одна деревня Генал отказалась участвовать в этом собрании и за то была сожжена, вместе с полями засеянного хлеба.
Бой на высотах Саниба и затем слух о разгроме южных осетин решили участь и северной Осетии. Беслан Шанаев, добровольно сложив с себя звание народного вождя, явился к Абхазову с повинной головой. "Я ничего не могу обещать, -- сказал ему Абхазов, -- но буду ходатайствовать, чтобы тебе оставлена была жизнь". Вместе с тем он потребовал от Шанаева вывести из гор тех жителей, которые еще не возвратились к своим домам, а самому на следующий день прибыть в деревню Кани и там ожидать решения своей судьбы.
Тридцатого июля весь отряд вышел из деревни Саниба и, переправляясь через бурные реки по мостам, устроенным уже самими таугарцами, прибыл в Кани. Здесь, на поляне, невдалеке от той горы, где, по народным поверьям, обитает святой Нох-Дзуар и стоит его жертвенник -- отряд был встречен Шанаевым с семью сыновьями и главными коноводами восстания. Все они тотчас были взяты под стражу, впредь до решения их участи фельдмаршалом.
Смирив таугарцев, отряд прошел в Куртатинское ущелье, разорил четыре аула и страхом дальнейшего возмездия вынудил жителей дать аманатов. Этому примеру последовали и жители Гизельдона. Теперь оставались непокоренными только две деревни, Кобани и Ламардон, которые не хотели и слышать о повиновении. Из этих двух пунктов Кобани обращала на себя особое внимание Абхазова. Она была расположена за Гизельдонским ущельем, обрамленным, скалами, сходившимися местами ближе чем на четыре сажени. Быстрый Гизельдон, прядая каскадами на протяжении нескольких верст, делает дорогу непроходимой даже для вьюков, а при таких условиях и пятьдесят решительных и отважных горцев, взобравшись на утесы, могли нанести отряду большие потери. Но обстоятельства изменились, как только гизельдонцы изъявили покорность. Они сами засели на скалы и охраняли ущелье во все время следования русского отряда.
Кобани покорились без выстрела; но даже и это не повлияло на буйных ламардонцев, которые продолжали готовиться к защите. Среди неприступных утесов и скал грозно возвышался старый осетинский замок, и далеко виднелись его закопченные башни, не раз в тяжелые дни выручавшие своих обитателей. Воображение невольно населяло этот замок толпами духов и привидений, но, в сущности, там жили только разбойники. Замок принадлежал фамилии Карсановых, всегда независимой, наводившей страх на целую окрестность и теперь не хотевшей входить ни в какие сношения с Абхазовым. Абхазов приказал партизанскому отряду из ста человек пехоты и двадцати пяти линейных казаков, овладеть Ламардоном, -- и партизаны отважно исполнили свое назначение. Деревня была ими взята, замок сожжен, и башни взорваны: сами Карсановы успели бежать, но их оставили в покое, потому что с потерей имущества они утратили свое влияние и не могли уже быть для нас опасными.
Последний удар разразился над деревней Чеми, стоявшей на склоне горы, над самой Военно-Грузинской дорогой, которая далеко была видна с высоких башен. Башни эти -- вечный приют придорожных разбойников, были взорваны, а жители переселены на плоскость.
Так окончилась экспедиция Абхазова в северную Осетию. Не желая оставлять в земле таугарцев никаких памятников, принадлежавших русским, он вывез с собой бывший у них фальконет и чугунный столб, отбитый осетинами в Ларсе в то время, когда его везли в Тифлис для монетного двора еще во времена Гудовича.
Шестого августа отряд вернулся во Владикавказ и был распущен.
Страх, наведенный на осетин одновременным действием наших отрядов по обеим склонам Кавказского хребта, заставил их безусловно согласиться на все, что им было предложено. Главнейшие коноводы восстания были преданы военному суду и понесли жестокую кару.
Двое из них, прапорщик Азо Шанаев и Бита Кануков как изменившие долгу присяги приговорены к смертной казни; десять представителей старейших осетинских фамилий, и в том числе сам Беслан Шанаев, сосланы в Сибирь на поселение; туда же послали и всех аманатов от тех племен, которые нам изменили, а малолетние из них были обращены в кантонистов.»
«1830 год в Осетии» https://telegra.ph/1830-god-v-Osetii-08-20
«Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях», Пятый том http://az.lib.ru/p/potto_w_a/text_kavkazkaya_voyna-5.shtml