Благотворительность в “шторм”. Почему добрые поступки нам выгодны, объясняют антрополог, нейробиолог и психолог.

Миллионы лет альтруизма

Станислав Дробышевский, антрополог, кандидат биологических наук, доцент кафедры антропологии биофакультета МГУ:

- Антропологии известно, что доброта и альтруизм были присущи нашим предкам ещё многие миллионы лет назад. Если бы эти качества не были полезны, эволюция бы их не сохранила. Более того, те ветви наших предков, которые этими качествами не обладали, либо вымерли, либо остановились на гораздо более низком уровне развития.

Итак, взаимодействие между родственниками было определяющим для жизни наших предков как минимум с Юрского периода. Когда мы стали живородящими, ребенок был зависим от матери, мать должна была его вынашивать, носить на себе, кормить и воспитывать – без этого ему было бы не выжить. Это был первый шажок в сторону альтруизма, но дальше среди млекопитающих возможны варианты.

Представители части видов, вырастая, становятся одиночками (например, медведь трубкозуб), другие продолжают много и активно общаться, третьи общаются, но пассивно, как стадо антилоп-гну, где они вроде бы вместе, но если лев одну хватает, остальные просто разбегаются. Но приматная ветка, стартовавшая с границы Мела и Палеоцена, обошла всех по усилению коммуникации. Наши предки, начиная с 6 млн лет назад, активно прыгали по деревьям, а в этих условиях детеныш очень зависел от родителей. Поэтому наше поведение встало на рельсы тесного общения, обучения и взаимозависимости.

Особенно эти свойства усилились в тот момент, когда наши предки, ранние австралопитеки, начали спускаться с деревьев, примерно между 7 и 4 млн лет назад. В саванне, куда они выходили из африканских тропических лесов, было много хищников, не очень много еды, и либо они помогали друг другу, либо не выживали. И, что интересно, большая часть существовавших тогда приматов действительно вымерла.

Тут интересно сравнить стратегии приспособления к саванне, выбранные с одной стороны нами, а с другой – павианами. Мартышкообразные, к которым относятся павианы, вышли в саванну раньше и успешнее, чем мы, но выбрали другой вариант взаимодействия. У них была принята супер-иерархическая социальная система, в которой были альфа-особи, бета-особи и так далее, вплоть до омеги - такая сугубо фашистская система, где есть фюрер, который командует своими подчиненными, те командуют своими подчиненными и так далее. Такая система, исключавшая какой-либо альтруизм, оказалась очень успешной: за счет такой строгой соподчиненности павианы достигли оптимального взаимодействия со средой, хищники не могли победить их как вид. Но с другой стороны из-за иерархичности такая система она оказалась чересчур устойчивой: как 20 млн лет назад они спустились на землю с деревьев, так павианами до сих пор и остаются. Никакого интеллекта и орудийной деятельности не возникло. А наши предки пошли альтернативным путём – они начали добреть.

Тем более, что спускались мы с деревьев уже на двух конечностях, а двумя другими можно было собирать еду, а можно – держать ребенка. И пока мама держит ребенка, она не может собирать еду, и если этого для нее не будет делать папа, а также защищать ее он саблезубых тигров, они вымирают. Мы же развивались, и к 2,5 млн лет назад стали людьми, первыми homo. И начали охотиться, а делать это тоже оказалось удобнее сообща.

Дальше разные группы людей опять же пошли неодинаковыми путями. У некоторых социальность не очень развивалась, они становились довольно эгоистическими и агрессивными. Например, европейские неандертальцы, у которых обмен информации был приторможен, очень медленно развивались, они общались только внутри своей семьи, а соседей воспринимали в основном с гастрономической точки зрения. Такая модель привела к близкородственным бракам, вырождению и вымиранию.

А наши предки пошли иным путем: на этапе кроманьонцев выяснилось, что выгоднее считать родственниками не только самых близких и прямых предков и потомков. Если с соседями не воевать, а обмениваться информацией, заключать браки.

Следующий прорыв в этом направлении произошел в неолите, когда появляется производящее хозяйство, и люди начинают жить деревнями по 200 человек. Не все они родственники, но их выгоднее считать своими потому что это дает больше информации, больше ресурсов, экономию сил на драке между собой и больше возможностей сопротивляться соседям. Далее, чем меньше агрессивное взаимодействие внутри, тем быстрее развитие и тем раньше появляются первые протогосударства, где понятия “свой-чужой” переходят с семейного уровня на социальный. То есть своими становятся те, кто верит в того же бога, носят такие же шапки, кланяются так же как я, говорят на том же языке.

Чем ближе к современности, тем сильнее развивается эта тенденция. И надо сказать, что Россия тут впереди планеты всем: у нас очень большая страна, где намешано много культур, языков, религий, и, тем не менее, в среднем мы живем более или менее мирно - это большой успех. Не всем это удалось, до сих пор есть племена, например, на Новой Гвинее, которые с соседями воюют безостановочно, оставаясь в Неолите и не дойдя до уровня государства.

Что происходит с мозгом человека когда он помогает другому

Василий Ключарев, нейробиолог, кандидат биологических наук, директор Института когнитивных нейронаук НИУ ВШЭ:

- Наукой установлено, что наш мозг любит, когда бы помогаем другим, в частности, жертвуем деньги на благотворительность. В США провели исследование, которое показало, что когда я передаю деньги на благотворительность и когда я получаю деньги сам задействуются одни и те же области мозга, связанные с дофамином.

В том же исследовании затрагивался вопрос разных стилей благотворительности. В Европе, например, самым большим благотворителем часто являются государства: они собирают деньги налогами, а потом их часть передают через различные фонды непосредственно людям. В Северной Америке благотворительные фонды частные, и там люди сами передают деньги в фонды, без посредства государства. Так вот исследования показали, что люди получают больше удовольствия во втором случае. И возможно, что когда мы сами передаем деньги на благотворительность и получаем удовольствие и это усиливает наше благотворительное поведение в будущем.

К тому же доказано, что люди, помогающие другим и жертвующие на благотворительность, живут дольше, меньше страдают от депрессии и тревожности. На самом деле в сложные времена это может быть той самой соломинкой, как бы нерационально это ни звучало.

Однако при том, что в целом наш мозг получает удовольствие от благотворительности, все мы очень разные. Одни – большие альтруисты и готовы помогать в любой ситуации. Ситуация “шторма”, в которой мы сейчас находимся, усиливает благотворительное поведение таких людей. Другие – более рациональны, они взвешивают, анализируют, потом принимают решение. И в их случае стресс скорее разрушает благотворительное поведение. Есть и те, кто жертвуют на благотворительность, чтобы поддержать свой статус, и есть исследования, которые показывают, что когда за человеком наблюдают, он жертвует больше.

При всей просоциальности нашего мозга, ее не нужно преувеличивать: параллельно в нем идут и обратные процессы, разъединяющие людей. Люди склонны помогать своей группе, но гораздо меньше склонны помогать другой группе. Причем есть исследования, которые показали, что разница в восприятии свой/чужой лежит так глубоко, что с ней ассоциирована область мозга, отвечающая за восприятие лиц. Мы дегуманизируем, расчеловечиваем людей из других групп. А серьезные отличия в поведении, культуре могут усилить эти процессы. И, конечно, это оказывает влияние и на процессы благотворительности: многим из нас нужно серьезно работать над собой, чтобы в сложной ситуации, а особенно в отношении людей, которые сильно отличаются от нас. И здесь очень важна роль благотворительных организаций: объяснить людям, почему иногда им бывает сложно помогать.

Таким образом, судя по всему, в целом наш мозг просоциален, но на уровне отдельных людей мы можем очень расходиться в уровне этой социальности. Причем маленькие дети 14-18 месяцев помогают людям с удовольствием, а вот взрослые уже действуют очень по-разному. Есть не только возрастные, но и географические различия: в мировых рейтингах благотворительности разница между Афганистаном и Индонезией больше чем в три раза. Наука сейчас пытается понять, что отличает людей из разных групп. Уже обнаружен определенные генетические и гормональные факторы.

Эмпатия помогает сохранять психическое здоровье

Надежда Керова, психолог:

- В сложные моменты жизни человек действительно инстинктивно стремится экономить ресурсы - силы, деньги. Это может быть привычным способом справляться с трудностями. Семейная установка, например, или личный опыт. Тот самый фокус внимания на себе и отсутствие навыка замечать других и мир вокруг, когда самому сложно, страшно, тревожно. Страх, что если сейчас отдам, то у себя не будет именно тогда, когда понадобится. И другие варианты. Многие из этих тревожных мыслей и страхов могут быть иррациональными, не подкрепленными реальностью, и тем не менее иметь большое влияние на отношение к ситуации и поведение человека. То есть человек может не знать откуда такая убежденность, но верить, что правильно именно так.

А тем не менее, именно в помощи другим людям мы можем найти ресурс для самого себя. Это возможность почувствовать себя сильным, умелым, компетентным. Как минимум, сильнее того, кому помогаешь в этот конкретный момент. Это укрепляет в ощущении себя "в силе", и ощущении, что можешь справляться с некоторыми трудностями сейчас. Возможность отдавая ощущать, что можешь что-то контролировать в ситуации неопределённости, быть активным, быть автором хотя бы некоторой части своей жизни. Это придаёт устойчивости.

Помощь другим людям поддерживает ощущение собственной хорошести. И это тоже может быть важно — чувствовать себя нормальным человеком, хорошим, добрым. Такой способ поддержать свою идентичность во времена, когда масса полярных мнений, незаметно для себя принятых на свой счёт, могут её пошатнуть.

Кроме того, есть люди, для которых помощь другим важная часть жизни в любые времена. Это базовая ценность для такого человека, которая может иметь определяющее значение при совершении каких либо значимых выборов в жизни.

Однако важно иметь в виду один момент: помогать - нормально и здорово, когда есть из чего. В идеале - из избытка: когда достаточно сил, времени, эмоций, денег и других ресурсов для себя. Тогда легко быть щедрым. Ну или хотя бы из достаточно ровного состояния, не истощенного.

Помогать из своего острого дефицита, не разрушая себя, невозможно. Отдавать "последнюю рубаху" не задумываясь о том, как потом сам будешь жить - отрыв от реальности. Он ведёт, как минимум, к выгоранию эмоционально, а как максимум, к существенному нарушению своей жизни и здоровья. Правда, может быть так, что если в дефиците у себя что-то одно, то есть что-то другое в достаточном количестве, тогда этим можно делиться.