Чудик

Если бы Никиту попросили парой слов описать квартиру клиентки, он, не думая, ответил бы, что там слишком тесно. Но Никита считал себя хорошим менеджером по продажам, поэтому сказал:

— У вас очень уютная квартира! И кот какой славный! Наверное, персидский?

Серый с проседью персидский кот недобро посмотрел на гостя и отвернулся.

— Да, это наш персидский котик, - обрадовалась хозяйка, всплеснула рукавами халата и перешла почти что на сюсюканье. — Вы его погладьте, какая шерстка, чистый кашемир! Нет, бархат! Такой кот!

— А можно? Очень люблю животных. Это я удачно зашёл, — улыбнулся Никита, снимая с плеча сумку и разминая затекшие плечи. Он старался ничем не выдать волнение интроверта, недавно приступившего к продажам, и успокаивал себя тем, что начало у встречи хорошее. Если немного надавить, то можно будет продать хозяйке не только кабельное, но и пакет интернета, а это плюс две тысячи рублей по факту подключения, а так он точно закроет вовремя кредитку, а там…

Хозяйка резво подхватила на руки кота, который как раз собирался ускользнуть на кухню, и вежливо протянула гостю. Кот смотрел на Никиту напряженно и недоверчиво, и продажник прочёл в его взгляде немой вопрос.

“Ага, я посмею тебя погладить”, — мысленно ответил коту Никита. — “Сначала доверительная атмосфера, потом - кабельное. И квартира совсем не тесная. И кот роскошный. Мы с ним могли бы от души повальсировать в этой прихожей. Почему мне кажется, что тут тесно, если тут не тесно? Потолки, что ли, низкие? Нет, вполне обычные…”

— Чудесный кот, — сказал Никита, возвращая напряжённого перса на руки хозяйке. Кот возмущенно мявкнул, спрыгнул на пол и шмыгнул на кухню. Никита почувствовал укол совести и решил всучить хозяйке ещё и симку, чтобы не вышло, что он зря мучил несчастное животное. — Итак, что касается нашей встречи, вы хотели бы подписать договор здесь или пройти в квартиру?

— Давайте здесь? - задумалась хозяйка. — У меня беспорядок…

Никита оглядел прибранную прихожую несколько скептически. Она захотела быстрее от него отделаться? Ну уж нет. Эта встреча последняя в его вечернюю смену, он ни к кому не опаздывает, план продаж сам себя не погасит, да и вряд ли эта дружелюбная стареющая хозяюшка в своей жизни написала хоть один отрицательный отзыв.

— А я могу попросить вас попить? На улице очень жарко, — подключил Никита один из козырей продажника, которому его научил куратор группы. Небольшая просьба открывает многие сердца. Если напоить человека водой в собственном доме, пусть тот и стоит на пороге, не разуваясь, как он сразу же из безликого продажника превратится в гостя. Если ты уже выполнил первую просьбу гостя, становится как-то неловко отказывать ему во второй. А если вторая просьба гостя - это подписать договор на подключение нового, крайне выгодного безлимитного пакета связи “Три в одном”...

— А, да конечно, — махнула рукой хозяйка. — Сейчас Чудик принесёт. Чудик, а принеси воды, пожалуйста?

Никита вежливо улыбнулся и попытался угадать, кого же она называет Чудиком. Мужа? Или детей? Или подругу? Вряд ли в этом возрасте у неё есть маленькие дети, так что, скорее всего, подругу?..

Он не угадал.

То, что появилось на пороге кухни, вообще не было человеком. Вытаращенными от ужаса глазами Никита смотрел, как нечто медленно вплывает в коридор по воздуху, будто кошмарный воздушный шарик. В панике Никита не мог собрать в цельную картинку то, что он видел, и его разум выдёргивал из жуткого зрелища только отдельные кусочки.

Никита попятился к двери, уперся в неё спиной.

Тонкие красные пальцы сжимают кружку с жёлтым смайликом. Бугристая кожа цвета сырого мяса. За окном кухни рыжий закат. Хозяйка смотрит нежно, приветливо. Пахнет колбасным сыром. Кошачья шерсть на домашних тапочках. Жёлтый смайлик подмигивает, улыбается. И Чудик улыбается. Улыбается, плывет ему навстречу медленно и бесшумно. Красный смайлик. Смайлик цвета сырого мяса.

— Что такое? - участливо спросила хозяйка. - Вам нехорошо? Это всё жара, у нас соседка вот вчера так же пришла по жаре и сразу осела, на скорой забирали, Чудик, давай быстрее чашку, вот, попейте…

— Что это? - прошептал Никита.

— Обычная вода, кипяченая, я этим вашим фильтрам не доверяю…

— Нет. Что это?

Никита кивнул головой в сторону Чудика.

— Вы про Чудика, что ли? А что с ним? Вы попейте, вам же сразу будет лучше…

— Выпустите меня! - заорал Никита и начал рвать на себя входную дверь. Краем глаза он видел, что мясное улыбающееся нечто до сих пор висит в коридоре. Руки сильно вспотели, круглая дверная ручка скользила, не хотела поворачиваться. Никита сильнее сжал пальцы. Дверь на лестницу распахнулась, он рванул вниз, перепрыгивая через ступеньки. За его спиной хозяйка коротко свистнула. На бегу продажник некстати вспомнил, что именно с таким свистом люди крутят пальцами у виска, когда хотят назвать кого-то не то, чтобы буйным, но уже не вполне нормальным.

На улице Никита понял, что крепко сжимает свою сумку, и порадовался, что каким-то чудом не оставил её в страшной квартире. Закат темнел, становился нежно-красным, как… как спелое яблоко, да, точно, именно как яблоко. Странный был день, тяжёлый. Наверное, подумал Никита, он выгорел на работе. А ещё он мало спал. Вот у него появились странные глюки, что вполне естественно для перерабатывающего человека с недосыпом. Никита закрыл последнюю на сегодня рабочую встречу с категорией “Отказ клиента”, вызвал такси и выключил телефон. Его трясло. К чёрту, он заслужил такси. Сейчас он постарается просто не думать ни о чём странном, а утром проснётся, посмотрит на мир трезвыми глазами выспавшегося человека и поймёт, например, что вчера он просто задремал в подъезде и увидел странный сон.

На долю секунды Никита допустил, что увиденное им сейчас было взаправду, но сразу прогнал эту мысль как опасную и очень тревожную. Такого не бывает просто потому, что такого не бывает, и обдумывать, почему тогда он это сейчас увидел, сейчас не время и не место. Не так уж и много времени он это наблюдал. Просто померещилось. Как шаровая молния из рассказов деда, например. Или как тот глюк с живой шторой, про который иногда вспоминал Мишка Касьянов, бывший одногруппник. Такое просто иногда бывает. Случается.

Увидев Никиту, таксист заметно помрачнел. Наверное, подумал Никита, выглядит его лицо нездорово. Значит, это точно была просто галлюцинация, единичный случай, значит, всё в порядке.

— Ваш адрес? — недружелюбно спросил таксист, тыча пальцем в навигатор и выбрасывая бычок в окно.

— Ага, —ответил Никита, сел, поставил сумку на колени. — Вы знаете, мне нужен отпуск. Я завтра попрошу отпуск. Выгорел, переработал.

— Бывает, — прокомментировал водитель.

— Представляете, каких-то чудиков видеть начал, ха-ха.

Водитель обернулся и посмотрел на Никиту с нескрываемым подозрением. У него и раньше были определённые догадки, а теперь они подтвердились. Дальше они ехали молча. На шоссе Никита заметил, что водитель откровенно превышает допустимую скорость, и обрадовался - значит, быстро доедет. Нужно было подумать в пути о чём-то приятном, чтобы не отвлекаться на те, другие мысли, и Никита подумал про Наташу.

Завтра у Наташи был день рождения. Нужно было что-нибудь купить. Всё-таки рядом работают. Единственная коллега в офисе, которую не приходится терпеть. Вообще печально, что они видятся только там. Нужно попробовать поболтать где-нибудь ещё. Хотя бы пройтись вместе после работы. Притвориться, что на этот раз им в одну сторону. А там, может, и интересы совпадут. Наташа же совсем не скучная. Даже, если подумать, довольно интересная. Почему бы…

— Всё, приехали, выходи, — бросил водитель, притормозив у подъезда так резко, что Никиту чуть бросило вперёд. Пока Никита вылезал из машины, водитель сердито бурчал что-то себе под нос. В его бормотании Никита услышал слово “обдолбыш” и мысленно оценил поездку в одну звезду.

Устанавливая будильник на утро, Никита заметил несколько новых трещин на экране своего телефона, но не стал из-за них расстраиваться. Всего лишь трещины.

∗ ∗ ∗

— Наташа, поздравляю тебя с Днём рождения! - Никита протянул коллеге шоколадку, купленную на остановке минут пятнадцать назад.

— Спасибо, солнце, — обрадовалась Наташа и развернула небольшой салфеточный свёрток, лежащий перед ней. — Я тут пончики из дома принесла, раздавала. Вот, тебе погрела. Угощайся.

Шоколадный пончик в цветной кондитерской посыпке вызвал у Никиты аппетит одним своим видом. Никита взглянул на пончик, взглянул на ласковое утреннее солнце и решил, что не так уж сильно здесь выгорает.

— Красивый какой! Спасибо, — сказал Никита и взял пончик. Пончик приятно грел пальцы сквозь бумажную салфетку, мягкий, тёплый, очень красивый. Никита попробовал на губах слово “очень”.

Очень. Очень-очень. Вкусное слово, напоминающее чем-то яичницу с беконом. Приятное, хорошее слово, которое очень помогает, когда нужно описать что-то очень важное и нужное тебе - например, любовь или сытную еду.

— Мне очень нравится, — ответил Никита, кусая пончик. — Это ты сама испекла?

— Ну, рецепт нашла я, а с готовкой Чудик помог.

— Кто помог? — быстро переспросил Никита, всё ещё надеясь, что ослышался.

— Ну, Чудик.

Никиту прошиб пот. Перед глазами замелькали цветные искорки. Кошмар возвращался. Кусок пончика застрял в горле, Никита поспешно выкашлял его в ладонь и незаметно спрятал в карман штанов.

— Наташ, — сказал Никита, стараясь держать голос твёрдым. — Пожалуйста, скажи, что Чудик - это твой или парень, или друг, или родственник какой-нибудь, кто угодно, только, пожалуйста, скажи мне сейчас, что это человек.

Наташа посмотрела на него с недоумением и нахмурилась.

— Нет, не человек, — сказала она медленно и задумчиво. — Просто самый обычный Чудик. Почему я должна сказать тебе, что это человек?

— То есть, — Никита старался осторожно выбирать слова, — я же правильно понимаю, что этот пончик тебе помогло приготовить некое существо, Чудик, и оно разумное, но человеком не является?

— Я не понимаю тебя вообще, — всё ещё задумчиво ответила Наташа. — Если это такая игра или розыгрыш, скажи сразу, пожалуйста, у меня сегодня много дел.

Никита немного помолчал, подумал о том, стоит ли ему сегодня работать или лучше сразу взять отгул и записаться на приём к соответствующему специалисту. Повисла неловкая пауза.

— Ну да, я решил предложить тебе игру. Представь такую гипотетическую ситуацию. Ты - это ты, а я человек, у которого случилась амнезия, и он забыл, кто такой Чудик. И тебе нужно мне это объяснить так, чтобы я понял.

Наташа немного отодвинулась от Никиты вместе со стулом. Она уже не была задумчивой, скорее, слегка напуганной.

— Чудик - это Чудик, — ответила она. — А у тебя зрачки капец широкие. Ты под чем-то?

— Ну, я немного выпил с утра, — соврал Никита, — только не говори никому. И я сейчас ставлю мысленный эксперимент. Слушай, если ты сможешь рассказать мне про Чудика так, как если бы я о нём не знал…

— Не буду я, — перебила Наташа. — Других доставай со своими мысленными экспериментами. Мне работать надо.

Она достала из кармана телефон и сделала вид, будто что-то читает. Никита чуть вытянул шею и увидел, что Наташа на самом деле ничего не читает и просто хмуро смотрит на картинку в главном меню.

— Ты долго над душой стоять будешь?! — рявкнула она, заметив, куда смотрит Никита, и хлопнула телефоном об стол экраном вниз. — Достал уже со своим Чудиком. Протрезвеешь - поговорим.

Никита сбивчиво извинился, отошёл к кулеру и прикрыл глаза. Прислушался. Никита боялся, что услышит голоса, почувствует навязчивое желание убить кого-то или как-нибудь ещё осознает своё сумасшествие, но опенспейс наполняли только знакомые звуки. Микроволновка мерно гудела, кружила чей-то завтрак в пластиковом контейнере. Студенты на подработке вполголоса обсуждали косяки с начислением зарплаты и шумно жевали Наташины пончики. Тикали часы.

— Чудик! - позвал кто-то.

Никита вздрогнул, открыл глаза и отпрянул от дверного проёма. Голос доносился из компании студентов. Они точно позвали Чудика. Они тоже позвали Чудика.

— А передай записку в бухгалтерию, будь добр? — громко добавил студент, позвавший Чудика. В его голосе было вежливое ожидание: он не сомневался, что Чудик немедленно появится и выполнит его маленькую просьбу.

Никита быстрыми шагами вернулся за своё место, сел на стул, вжал голову в плечи и стал разглядывать приоткрытую дверь в офис. Чёрная, железная. Лампы дневного света отражаются в матовом покрытии двери двумя светлыми полосками. За дверью виднеется ярко освещенный атриум, а тени на стенах подсказывают - к офису что-то медленно приближается.

Как выглядит Чудик? Что должно возникнуть в дверном проёме, почему он этого боится? Память не хочет воспроизводить воспоминание из вчерашнего вечера, блокировала картинку. Вспомнилось только, что Чудик красный, маленький, и у него нет ног. Никита сжал руки в кулаки и понял, что должен взглянуть этому безумию в лицо. Даже если захочется отвести глаза, даже если будет больно смотреть.

Чудик появился бесшумно, как и вчера вечером. Раньше Никита ещё мог надеяться, что ему померещилось, что это был странный морок, привидевшийся ему в чужой квартире. Но здесь, в знакомом офисе, в безжалостно ярких лучах ламп Чудик был таким же реальным, как булькающий кулер, как раздражающий коллега, как недоеденный пончик. Он спокойно проплыл по воздуху мимо Никиты на высоте в полутора метрах от пола. Проснуться от кошмара было нельзя, а убегать было незачем.

Со своего места Никита мог во всех подробностях разглядеть то, что остальные называли Чудиком. Чудик выглядел как красная голова без волос, без глаз. Вместо шеи из основания черепа росла единственная рука. Вместо глаз - два пучка коротких мясистых отростков, похожих на картофельные ростки. Бугристая кожа Чудика туго обтягивала кости руки и черепа. Тонкие синие губы изогнулись в неподвижной улыбке, не обнажившей зубов. Сейчас цвет Чудика напомнил Никите не сырое, а, скорее, варёное мясо - наверное, дело было в освещении.

Никто, кроме Никиты, не обратил на Чудика никакого внимания. Даже тот студент передал свою записку не глядя, не отрываясь от разговора. Эта нормальность присутствия Чудика в мире Никиты была ненормальнее всего. Чудик вежливо взял записку за уголок и поплыл с ней обратно к дверям.

“Он полетел в бухгалтерию”, — отстранённо подумал Никита. Вот и всё. Прежний мир, мир без Чудика, перестал существовать.

— Наташ, а какие законы физики позволяют Чудику левитировать? — бесцветным голосом спросил Никита.

Коллега раздражённо вздохнула и не ответила.

— И почему мы говорим о Чудиках как о чём-то одном, Наташ? Их же несколько…

— Ну что ты как маленький! - не выдержала Наташа. — Потому что Чудик - он один. И един. Всё, я встаю в линию.

Офис был уже чем-то абсолютно бессмысленным, поэтому Никита перекинул сумку через плечо, легким шагом пересек атриум и вышел из здания.

∗ ∗ ∗

По улице летали Чудики. Один повис рядом с подростками на остановке, другой кружил вокруг женщины с коляской, переходившей дорогу. Никита пошёл вдоль дороги, стараясь не выдать своё напряжение ни прохожим, ни существам. Чудики были одинаковыми, вплоть до формы бугорков на голых, обтянутых кожей затылках. Они двигали своей единственной конечностью одинаково плавными, бережными движениями. И улыбались одинаково. Синие губы сжаты в тонкую линию. Наверное, оно не показывает зубы, чтобы не казаться агрессивным?

Никита остановился на углу улицы, обхватил руками голову и сделал ещё одну попытку догадаться, что происходит. Эти существа захватывают мир, а он избежал этого эффекта. Теперь придётся скрываться. Может быть, навсегда уехать из города. Если ему не повезло, и Чудик - не его персональная галлюцинация, значит, с ума сошло всё человечество, разве остаются другие варианты?

Никита прислонился к стене рядом с каким-то киоском, достал смартфон, включил режим инкогнито и набрал в поисковой строке слово “чудик”. В рунете по запросу нашлось около тридцати миллионов результатов. В англоязычном интернете Чудика называли обычно “TFG” (“The Flying Guy”), чуть реже - “Freaky”. На реддите и на имиджбордах Никите удалось найти несколько популярных постов, в которых люди задавались теми же логичными вопросами, что и он, например, “Вам не кажется странным, что мы так мало знаем о Летающем парне?” или “я не понимаю, почему с tfg не работает земная гравитация”. Серьёзных ответов на эти вопросы не было, и в темах с вопросами проходили соревнования в остроумии. Чаще всего встречалась шутка “За автором уже вылетели” в разных вариантах, а ещё форсился какой-то непонятный для Никиты мем про Чудика в штанах.

Помимо Чудика, в интернете не появилось ничего нового для Никиты. Сохранились все старые переписки, вся старая история посещений. Никита попытался забить слово “чудик” в переписку и увидел, что он сам много раз писал о Чудике как о чём-то совершенно нормальном. Нет, о ком-то. Тон переписки, в которой упоминался Чудик, был мягким и беззлобным, будто темой разговора была не однорукая красная голова с жуткой улыбкой, а его любимая бабушка. Никита наугад открыл несколько сообщений.

Переписка была совершенно естественной. Да, это действительно были Деля, Касьян и Наташа, это именно то, что они могли бы написать. Никита открыл полную переписку со всеми ними по очереди и бегло полистал вверх. Он понял, что помнит вообще всю переписку, которая была на телефоне - за исключением той части, где появлялся Чудик. Этого на его памяти никогда не происходило. Но вот они, реальные сообщения от него, и даты - такие, какие надо. А вот ответы на них. Такое не подделаешь.

Никита проверил и галерею телефона, но там Чудика было мало, нашлось только несколько прошлогодних фотографий, на которых Никита в полный рост позировал в фойе театра. За его спиной в зеркалах отразился Чудик с телефоном в руке.

Пожалуй, оставались и другие варианты. Никита мог незаметно для себя попасть из старого мира в параллельный, где рядом с людьми сосуществует Чудик. Причём, судя по переписке, это не худший параллельный мир, и если в этом мире жил его двойник, телефон которого он сейчас просматривает, то после обмена мирами Никита из параллельного мира будет скучать без Чудика?..

Интересно, с Чудиком вообще можно поговорить?

∗ ∗ ∗

Расчленяя Чудика в ванной, Никита испытывал острую жалость, смешанную с отвращением. Он использовал ножовку по металлу, а кости руки в месте распила дробил молотком, чтобы ножовка шла лучше. Мёртвое тело Чудика распласталось по дну ванны, в сток утекала розоватая лимфа. Конечно, Никита пытался к этому подготовиться: накидался транквилизаторами, вкрутил в ванной новую лампочку вместо мерцающей старой, даже голодал два дня, чтобы его не вырвало в процессе. Только сердце всё равно бешено билось, руки тряслись, а тошнота будто выворачивала желудок наизнанку.

Оказалось, что убить Чудика довольно легко. Он появился, как и обычно, через полминуты после того, как Никита позвал его, и сразу начал мыть грязную посуду, сложенную для него в раковине ванной комнаты. Пока Никита собирался с духом, сжимал в потной руке рукоятку молотка, Чудик успел помыть две тарелки и небольшую сахарницу.

Нож, верёвка и шокер ему тогда так и не понадобились: Чудик не пытался сопротивляться. Пока Никита раз за разом опускал тяжёлый молоток на его блестящий затылок, Чудик продолжал заботливо оттирать грязь со дна большой кастрюли. В зеркале над раковиной отражалась его широкая улыбка, после каждого удара уголки губ Чудика слегка подрагивали. Никита считал удары. На пятнадцатом ударе губы Чудика скривились, будто от инсульта. Двадцать первый удар заставил единственную руку Чудика скользнуть по краю раковины и безжизненно повиснуть. Чудик выронил губку, и на плитку с тонких красных пальцев закапала розовая кровь вперемешку с мыльной пеной. С двадцать третьим ударом Чудик упал на пол лицом вниз. После этого Чудик уже не двигался, но Никита всё равно ещё несколько раз ударил молотком лежащую на полу красную голову, а потом выбежал из комнаты. Только через час Никите хватило смелости вернуться, перевернуть Чудика лицом вверх и переложить в ванну. Весил он примерно как небольшая собака. В воздухе стоял резкий запах моющего средства с лимонной отдушкой.

Пока Никита возился с ножовкой, синие губы так и не разомкнулись. Никита обнаружил, что верхняя губа Чудика срослась с нижней, а его рот вообще не способен открываться. Мозг Чудика болезненно походил на человеческий, и мясистые отростки на месте глаз соединялись с лобной долей мозга белыми ниточками нервов. Ощупав щёки Чудика, Никита понял, что за губами существа отсутствовала полость рта, и губы Чудика, кажется, выполняли чисто декоративную функцию. Разрезать губы Никита пока не решался.

— Ты улыбался мне до самого конца, — сказал Никита.

Нервное возбуждение от убийства постепенно отпускало, и Никита чувствовал глубокую грусть. Было ужасно осознавать, что он только что убил и расчленил беспомощное существо, которое хотело помочь ему вымыть посуду. К горлу подступил комок, и Никите пришлось подавить слёзы - их он берёг на потом, чтобы прорыдаться, когда станет совсем уж невыносимо.

— Я же пытался с тобой поговорить, — обратился к мёртвому Чудику Никита, без сил садясь на бортик ванны. — Ну и что, что не открывается рот, но ты же можешь от руки! Ты же понимаешь, что я тебе говорю! Ты же понимаешь, что я правда пытался.

Мёртвый Чудик молчал, и Никита, на всякий случай приготовив шокер, позвал Чудика заново.

Через полминуты вторая красная рука с тонкими пальцами приоткрыла скрипучую дверь в ванную у Никиты за спиной. Живой Чудик висел в дверном проёме, ждал, пока Никита произнесёт новую просьбу. У него не было глаз, но Никита осознавал, что Чудик прямо сейчас видит его. Видит то, что лежит на дне ванны. Висит в дверях неподвижно, бесшумно, смотрит внимательно. Улыбается. Почему-то сейчас это не пугало.

— Что скажешь? - спросил Никита.

Чудик не отреагировал.

— А если я попрошу тебя убраться здесь? — спросил Никита.

Чудик послушно повиновался, будто в ванной не случилось ничего необычного. Труп он поднял за обрубок руки, легким движением стряхнул с него жидкость, а потом бережно, беззвучно опустил в мусорный мешок на полу.

— Да что с вами не так? — спросил Никита.

Чудик подобрал с пола окровавленную губку, чтобы отжать. В раковину брызнула струя розовой пены. Чудик положил губку на дно раковины, протянул руку к крану с горячей водой.

— Ладно, — сдался Никита, закрывая глаза. — Прекрати. Лети отсюда.

Когда он открыл глаза, живого Чудика в ванной уже не было. Никита извлёк из мешка труп и снова разложил его на дне ванны. Поморщился. Всё в нём кричало, молило о том, чтобы немедленно убежать с места преступления, но работу нужно было закончить.

Никита достал нож и осторожно разделил лезвием сросшиеся синие губы. Губы раскрылись естественно, почти бескровно. Из разреза на Никиту очень внимательно посмотрел живой блестящий глаз. Зрачок пульсировал, сужался в ярком свете лампы, а радужка была нежно-розового цвета.

Никита выбежал из ванной, изо всех сил захлопнул за собой дверь, растерянно посмотрел на свои руки в окровавленных хозяйственных перчатках и заплакал от бессилия и страха.

∗ ∗ ∗

— Касьян, я тут хочу написать страшную историю.

— Ну-ка? — спросил Касьян, закуривая.

— Она о человеке, который… ну… в некотором роде маньяк. Только вместо людей он убивает Чудика и ставит над ним эксперименты.

Никита осторожно посмотрел на реакцию друга. Тот выглядел довольно безразличным.

— А чем ты хочешь пугать? — спросил Касьян. — Ты же сам сказал, он не трогает людей.

— Ну, это будет история о медленно сходящем с ума человеке, который видит в Чудике злое чудовище, и я постепенно буду нагнетать атмосферу саспенса.

— Типа как… — Касьян задумался. — Психологический хоррор?

— Да-да, вроде этого. Хочу прописать очень глубокое погружение в психологию этого человека. Что думаешь?

— Не знаю, —почесал голову Касьян. — Мне кажется, народ не оценит. Типа… где Чудик, а где маньяки? Они совершенно не сочетаются. Сорян, но я читать не буду.

— А если я тебе скажу сейчас, что это на самом деле не история? Что реально есть такой человек, и он мой знакомый?

— Эм-м… а ты зачем вообще с ним общаешься? Как его зовут, этого твоего знакомого? Я его знаю?

— Нет, он с работы, — быстро соврал Никита. — Выпить любит. И по пьяни сболтнул мне лишнего. А я решил, что было бы неплохо сделать из этого историю…

— Никит, — серьёзно сказал Касьян. — Я не думаю, что Чудику вообще бывает больно, но мне его сейчас пиздец жалко. И писать об этом нельзя. И из-за таких вот… Слушай, а вроде за это статья была. Сдай его ментам?

— Доказательства нужны… — замялся Никита. — Я ещё раз с ним поговорю, ладно?

Когда автобус с Никитой отъезжал от остановки, Касьян проводил его грустным взглядом и глубоко вздохнул.

В автобусе истощенный Никита задремал.

Сесть ему в час пик не удалось, и он стоял сонный, скособочившись, зажатый человеческими телами. Почему-то стоять так было привычно. Возможно, даже удобно.

∗ ∗ ∗

Тело Чудика на дне ванны наполовину разложилось, но при этом ничем не пахло. Глаз был всё таким же живым и подвижным. Зрачок смотрел на Никиту. Никита подошёл к глазу и опустился на колени. Не потому, что хотел просить прощения - просто закончились силы держаться на ногах.

— Поговорим? — спросил Чудик. Его тело не двигалось. Голос звучал в голове Никиты ясно и чётко, так, как он услышал бы человека, стоявшего прямо перед ним. Странно, но он узнал в голосе Чудика свой собственный голос.

— Ты всё ещё живой, — мысленно заметил Никита. — Отлично. Давай.

— Очень необычно себя ведёшь, — сказал Чудик. — Такое поведение редко вижу и хочу успокоить, чтобы было легче жить. На самом деле я тебя выдумал.

— Ага, — подумал Никита.

— Раньше здесь жил молодой человек. Его имя, фамилия и отчество были Никита Афонин Вячеславович. Тихий искатель. К сожалению, Никита Афонин Вячеславович умер. Был сбит автомобилем на переходе недалеко от многоквартирного дома, где ты впервые пришёл в себя. Умер быстро. Его убийца скрылся. Кроме человека на автомобиле не было других свидетелей смерти Никиты Афонина Вячеславовича.

— Понятно, — согласился Никита.

— Трудно просачиваться в это измерение. На массовый поток получилось поставить только рукоголову. Не очень сложно, мало материи. Они выполняют большинство требуемых функций, у них выразительная мимика и очень вкусный головной мозг. А субличности, подобные тебе, подобные человеку во всём, отнимают много сил. Тело сложное, материя непослушная.

— Ясно, — кивнул Никита.

— Собираюсь тебе рассказать про мой единственный способ понять, как меня воспринимают люди до обработки. Создаю субличности на основе жизни мёртвых людей, они занимают их место и пользуются их вещами. Обработке не подвергаю. Корректирую доступные для них воспоминания. Смерть Никиты Афонина Вячеславовича наступила в 19:24 по местному времени. Ты существуешь с 19:49 по местному времени. Понадобилось около пятнадцати минут, чтобы создать копию тела, протолкнуть его части через границу измерений на лестничную клетку последнего клиента Никиты Афонина Вячеславовича и срастить, не оставляя снаружи видимых швов. Может быть, тебе поможет выйти из оцепенения интересный факт: пиджак Никиты Афонина Вячеславовича был надет на новый торс до того, как его ноги были сформированы в моём родном измерении.

На самом деле Никита начал выходить из оцепенения чуть раньше.

— До какой ещё обработки?! — закричал он уже не мысленно, просто ртом.

— Нужно подвергать сознание людей определённой обработке, меняющей их жизненный опыт. Это безопасно. Они просто начинают воспринимать мир так, будто я был с ними всегда и заботился о них. Сейчас мои части и человечество являются полноценно сосуществующими общностями.

— Я никогда не хочу выходить из оцепенения. Я хочу сидеть в оцепенении всегда. Я жил обычную жизнь, а потом в моём мире появился ты, и… это адовый кошмар, ты же видишь, что у меня в голове, что это адовый кошмар?!

— Вижу. За тридцать лет сосуществования с людьми на Земле только девять моих субличностей из ста тридцати восьми попытались причинить ущерб рукоголове. Хорошо вижу все мысли моих субличностей, и поэтому мы говорим об этом сейчас. Предлагаю тебе попробовать привыкнуть, как это и происходит в большинстве случаев.

— Ладно, — попытался успокоиться Никита, — ладно. Даже если я - всего лишь твоя мозговая клетка, я хочу остаться самой разумной мозговой клеткой. Я прошу тебя подумать вот о чём. Тебе же… Нам же не обязательно было с ними так, как с детьми. Они взрослые, они заслужили иметь право голоса, заслужили принимать решение за себя. Даже если я - Чудик, я останусь человеком, и за всё человечество прошу тебя: хватит. Уходи от нас. Оставь нас в покое, не нужно… вот так.

— Ненадолго показываю тебе своё общее сознание. Посмотрим?

∗ ∗ ∗

Никита почувствовал, что ему стало очень тесно. Его тело сдавило мучительной тяжестью, сдавило с такой силой, что он перестал чувствовать очертания груди, живота, конечностей. Своё лицо он всё ещё чувствовал. Дышать не получалось, но и не хотелось.

Ещё стало очень темно. Гораздо темнее, чем если бы он просто зажмурился в комнате без окон. Тогда бы его глаза видели чёрный цвет. Сейчас он не видел даже чёрного, будто бы темнота без остатка растворила его глазные яблоки. Уши начали улавливать звуки в темноте и давке. Скользило что-то огромное, липкое и влажное. Капала какая-то жидкость. Что-то трещало.

Никита не смог пошевелить глазами под веками - кажется, там уже не было никаких глаз. Не смог и двигать руками. Никита плохо понимал, где в темноте расположены его руки, но чувствовал, как где-то внизу шевельнулись его кончики пальцев. Он попытался определить расстояние до пальцев и ясно ощутил, что его пальцы находятся где-то далеко, по меньшей мере, в нескольких метрах от его лица. Большого пальца среди них не было.

— Ну, я сплю же, да? — сказал Никита и ощутил, что его губы при этом слегка напряглись, но не разомкнулись, а его слова зашумели в голове беззвучным эхом, будто бы он не сказал их, а слишком громко подумал.

Темнота будто сжималась вокруг. Никита почувствовал себя совсем крошечным. Почувствовал себя кирпичом в стене здания - сжатым со всех сторон в темноте, незначительным, неподвижным, слепым фрагментом чего-то огромного. Мир продолжил сжиматься. В висках тикало. С каждым ударом Никита осознавал себя всё меньше и меньше, вот он уменьшился до размеров ногтя, нет, до размеров булавочной головки, а его мир, вся его вселенная продолжали сжиматься. Наконец, он почувствовал, что у него больше не осталось никакого размера. Он ощутил себя тем, что уже не могло осознавать себя ни Никитой, ни вообще живым существом - просто бесконечно маленькая, неразумная частица. Все мысли Никиты сжались в одно мучительное, давящее чувство.

Было кошмарно тесно.

А через секунду всё поменялось.

Никита вдруг понял, что его тело распространяется повсюду. Его тело было бесконечным. Невозможно было разобраться, где оно начинается, а где кончается. Никита в отчаянии попытался вспомнить ощущение в своих ладонях и почувствовал, что у него больше нет ладоней, зато кистей рук по меньшей мере три. Нет, четыре. Нет, бессчетное множество рук, множество ног, множество тикающих от напряжения висков. Никита безмолвно кричал. Его руки, ноги и головы срастались, неконтролируемо дёргались, путались в темноте, хрустели, давили друг друга. А страшнее всего было то, что всё это продолжало расти.

Потом пришли воспоминания. Родные, его собственные воспоминания.

Его создали не люди, его создали те, другие, они были раньше, они были в другом месте, они были непонятными, они были хищными. Они изобрели особое пространство, в котором он жил и хранился. Они не хотели добра для него, но это было неважно, потому что он был очень полезной функцией, и так должно было быть всегда. Его тела помогали им, его мясо питало их. Он был создан подвижным и аппетитным. Они ели его постоянно, и для того, чтобы у них никогда не кончалась еда, он изо всех сил старался вырасти больше. Так было очень долго, очень, очень долго, и им всё это время было очень-очень вкусно и очень-очень уютно. Благодаря ему.

Потом солнце над их миром начало холодеть.

И они исчезли. Оставили его одного. Оставили расти, думать и ждать.

Никита заполнял собой километры, десятки километров бесчисленных одинаковых шестиугольных комнат, похожих на соты. Он прорастал через стены, ломал ржавеющие металлические трубы, пытался почувствовать новые, ещё не заполненные его собственным телом места в этом жутком лабиринте - и не находил их.

Брошенный. Бесполезный. Ненужный.

Надежда была только на одно.

Сквозь невидимые стены его пространства тоже можно было прорасти.

∗ ∗ ∗

Тот, кто всё ещё считал себя Никитой, плакал на полу ванной. Тот, кто решил назвать себя именем Чудик, чтобы успокоить бдительность нового вида перед знакомством, продолжал с ним разговаривать.

— Люди кормят детей с ложки. Дети не знают, что это такое, немного ложки боятся. Тогда люди представляют, что ложка - это такой самолётик, и он летит прямо в ротик.

“Открой ротик,

Летит самолётик

Из вкусной плоти”.

Да. Слегка… вводят в заблуждение ребёнка, чтобы ему было приятно есть еду. Если людям такое приятно, значит, делаю хорошо. Люди такие молодые. С самого начала в том мире прошло, наверное, очень много циклов вашего солнца, да? Пока не считал.

— Ты всю жизнь хочешь, чтобы тебя ели, — сказал Никита. Он не спрашивал, он и так это знал. Он успел почувствовать, что сам этого хотел.

— Этого мало. Хочу, чтобы меня было радостно и уютно есть. Хочу, чтобы вам было вкусно, и вы чувствовали, что очень любите меня. Поэтому пока не буду вас кормить. Пока буду сживаться с вами. Наблюдать за людьми твоими глазами. Людям нужно привыкнуть сильнее. Полюбить сильнее. Не тороплюсь.

Никита тихо всхлипывал. Слёзы закончились.

— Еда - это энергия, она даёт силы жить, — продолжал Чудик. — Если ты хочешь, чтобы кто-то жил, ты его кормишь. Ты даёшь ему еду. Еда означает: “Я люблю тебя и хочу, чтобы ты жил. Ты хороший”. Это… человечество такое… хорошее. Этому миру меня жалко. Хочу им принадлежать. Поэтому я делаю с ними то, что должен был сделать ещё очень, очень, очень-очень много времени назад.

Голос Чудика стал громче, заполнил собой весь мир.

— И для тебя, “Никита”, не будет смерти. Давай я поговорю с тобой как человек с человеком, чтобы лучше дошло. Так вот, не будет избавления, не будет свободы, не будет вот этого чёрного вакуума небытия, на который ты сейчас надеешься. Ты либо продолжаешь жить человеком, либо волен отказаться от этой жизни, и тогда тебе придётся вернуться. А быть мной тебе не понравилось. Помнишь, я тебе показывал?

Нет, умирать Никита не хотел, он хотел жить так долго, как только получится. Он слишком хорошо знал, куда отправится его разум после смерти и частью чего он станет вновь.

— Я больше не буду портить тела, — пообещал он мысленно. — Ты же не сотрёшь мою память? Я хочу помнить. Хочу быть готов, когда это случится.

— Хорошо, — ответил Чудик. В интонации голоса чувствовалось желание утешить.

— Знаешь, это так забавно, Чудик, — добавил Никита. — Все эти миллиарды людей не знают, что с ними будет после смерти. А я вот знаю.

Мягкий печальный смех Чудика зазвенел вокруг Никиты.

— Я не смеялся так уже очень долго, — сказал Чудик.

∗ ∗ ∗

Никита и Наташа сидели в парке на земле, подложив под себя большой плед.

Наташа предпочитала не вспоминать тот день, предпочитала не думать о том, почему Никита взял тот больничный на две недели. Даже Касьян быстро забыл о странном разговоре. Конечно, это было частью того, что с людьми делал Чудик. Чудик был привычным. Естественным. С ним просто не могло быть связано никаких проблем или неприятностей. Всё, что было связано с Чудиком, ассоциировалось только с любовью или с едой. Очень вкусной, бережно приготовленной едой.

— А давай как, знаешь, в детстве? У тебя во дворе так играли? — вдруг предложила Наташа, а потом, не дожидаясь ответа, выбежала на середину дорожки и позвала:

— Чудик, покатай меня, пожалуйста?

Чудик показался из-за дерева, подлетел к Наташе, обнял её рукой за талию и без труда поднял. Наташа была довольна, а Никита искренне хотел, чтобы Наташа была довольна. Значит, это был хороший вечер.

— Чудик, покатай и меня тоже! — сказал Никита, изобразил на своём лице вежливую улыбку и рывком поднялся с земли.

Источник (Мракопедия)

КРИПОТА – Первый Страшный канал в Telegram