Все кончится плохо
Тан – забавная штука. Я не знаю ни одного газированного напитка, который был бы так нестабилен. На бутылке написано « Перед употреблением встряхнуть», но не написано, что когда ты откроешь бутылку, она превратится в ебанный фонтан. И, открыв бутылку ночью, и, получив нежный и прохладный душ из молока и минералки, я радостно присосался к белой бутылке, ощущая языком комочки огурца и нерастворившегося молока.
Наутро комната выглядела так, будто кто— то устроил букакке— пати у меня на полу, можно было подумать, что я дрочил до дыр в ладонях – весь пол был в белых пятнах. После таких «возлияний» член должен был просто дымиться. Пакет в который я бросил бутылку,видимо был объектом моего вожделения – с него «сперма» стекала каплями, скапливаясь в углублениях.
У меня не было времени на уборку – работа не ждет. Процесс принятия душа описывать не буду, скажу лишь одно – шампунь от перхоти на яйца – вот оно, настоящее ощущение утренней свежести.
Червь начинал шевелиться в моих легких, жадно разевая беззубые рты, беспокойно сворачиваясь в кольца, нервно сокращая мышцы. Сейчас— сейчас, сволочь, сейчас, малыш, дай только дверь закрою. Тварь нервничала, дергалась, она была голодна. Странно, чем чаще я его кормлю, тем нетерпеливее и голоднее он становится. Ничего— ничего, потерпи, уродец, я уже вхожу в лифт. Уродец в ответ на это задрожал так, что стало тяжело дышать. Дверь подъезда, писк домофона, шаркающие останки в консьержской будке. Я тяну руку в карман, пальцы дрожат, пытаясь нашарить среди жвачки, флешки и ключей зажигалку. Вот она — фиолетовый «крикет». Щелчок, еще один, ветер сдувает слабое пламя, червь уже визжит, наполняя мои уши жутким скрежетом. Отвали, тварь, я пытаюсь! Щелк! Наконец— то…
Шуршит черная бумага, занялся табак, и вот сигаретный сладковатый дым летит в мои легкие вперемешку с газом из зажигалки. Я чувствую, как червь заглатывает дымные кольца своими многочисленными ртами, разбросанными по всей поверхности тела твари, довольно урчит, нежно гладит кольцами мои альвеолы. Я с наслаждением выдыхаю дым прямо в сигарету и из нее вылетают искорки, как из трубы паровоза. Скользкий асфальт меня не остановит, меня вообще ничего не остановит, кроме пули в затылок.
Захожу в автобус, и, глядя в глаза водителю, рассыпаю пятьдесят рублей мелочи четко вокруг лотка с деньгами. Растянул лицо в улыбке, так что почти начали рваться уголки рта: « С днем всех влюбленных Вас!», и протопал к сиденьям.
В наушниках раздались первые аккорды «Motherfucker, I don't care» от Murderdolls, и я задумался – чье тело я бы хотел увидеть расчлененным на экране телевизора в новостях. Пока я добрался до половины списка, мы уже переехали МКАД. Я бы и дальше представлял перерезанные горла, разбросанные кишки, вырванные сердца и переломанные кости, но червь снова проснулся. Со сна он был всегда голодным. Не дожидаясь, пока я почувствую его шевеления, он капризно, по— детски противно заныл всеми своими пастями (не знаю, сколько их у него).Тише— тише, мы уже скоро доедем…Заткнись, прошу…Здесь же нельзя курить,ну пойми ты…А червь уже не просто ныл, он визжал, дергаясь,разбрасывая кольца по моим внутренностям, и,конечно же, пришел он – кашель. Забавный факт – coffin – гроб, и coughing— кашель звучат в английском совершенно одинаково. Кровь скопились в легких, потекла вверх по гортани и вырвалась наружу маленькими красными сгустками, прямо на белоснежную шубку дуры, имевшей несчастье сесть рядом со мной.
Она возмущенно что— то запищала на весь автобус, замахала руками, а я улыбнулся, продолжая ее забрызгивать кровью, легкие жгло огнем, я вымученно улыбнулся и прохрипел « Извиняюсь, туберкулез у меня, в открытой форме.»
Свободного пространства резко стало больше. Я переложил рюкзак с колен на соседнее сиденье и довольный доехал до метро.
Когда я вышел из автобуса, червя ебло и дергало так, что я не мог ровно идти. Зажигалка вывалилась из рук раза два минимум. Наконец— то я вдохнул драгоценные оксиды, и почувствовал, как тварь, замерев, вытянулась по струнке, раззявив все рты, что они чуть ли не рвались. Этот черный «Diablo Rosso» отдавал бензином, но мне было плевать. Все для моего питомца. Иначе, он взбесится и разорвет меня изнутри. Бумага приятно шуршала, сгорая, пепел оставался на перчатках. Я сменил песню – «Call of Ctulu» Металлики сейчас меня совершенно не радовал. «12 Обезьян» Трубецкого – то, что нужно – молодость и радость, анархия и ярость. Оскар Уайльд когда— то написал, что если хочешь вернуть молодость – нужно повторить все ее безумства. Я старался не доверять педикам, пускай даже из позапрошлого века, но формулировка мне нравилась.
Согласно моим расчетам, на работу я опаздывал минут на двадцать. Нормально. Захожу в метро, обгоняю девушку на костылях и усаживаюсь на последнее свободное место. Она проводила мою задницу скорбным взглядом. Интересно, тяжело вот так стоять, пытаясь удержаться на ногах в вечно качающемся вагоне, испытывать боль от давления на травмированные конечности и осознавать, что в мире добрых людей больше нет? Впрочем, кому какая разница? Я накинул капюшон и попытался уснуть. Червь не выдержит такой долгой дороги без дыма, так что нужно его усыпить.
«Третьяковская» — гнусаво произнес громкоговоритель. В плейере как раз разыгрывалась «Carmina burana», выдавая крещендо.
«Sors salutis
et virtutis
michi nunc contraria,1111
est affectus
et defectus
semper in angaria.
Hac in hora
sine mora
corde pulsum tangite;
quod per sortem
sternit fortem,
mecum omnes plangite»
Под этот великолепный хор, я вышел из вагона, а по две стороны от меня скопились желающие войти в вагон. Под торжественную музыку, они выглядели свитой,встречавших своего короля. Ну, по сути, так оно и было. Сознательный король живет среди своих подданных. Я лишний раз в этом убедился, толкнув какого— то зазевавшегося паренька с книжкой носом в окно вагона. То ли у него были слишком хрупкие сосуды, то ли я переборщил, но по стеклу брызнула кровь. Полюбовавшись пару секунд на творение локтей своих, и ушел к эскалатору.
День на работе пролетел быстро. Рассказывать особо о нем нечего, так что, перейдем сразу к вечеру.
Я как раз вышел из вечно вонючего из— за туалета первого вагона, когда раздался звонок. Я пнул собиравшегося спрыгнуть на рельсы таджика – ему же все равно вниз, и взял трубку, прервав веселенькую мелодию из «Шоу Бенни Хилла».
— И тебе не хворать. Занят ночью?
— Херня, друг. Baccardi, Sierra, Hoegarden.
— Да так, собирается народ потихоньку.
— Треш,угар и содомия! – радостно выпалил Женек.
— Не— не— не, парни, — усмехнулся я, — содомия, это, пожалуй, без меня. Неужели с телками все настолько туго?
— Как у гимназистки, — повторил он мою любимую фразу, — Только Федос со своей цацей придет.
— Покатит. Буду через полчаса.
Надо зайти в супермаркет. Во— первых, пара пачек сигарет. Терпеть не могу стандартные белые, как бледная поганка палочки, но, не везде продают любимые «Diablo» и «Black Devil», так что довольствуемся, чем можем. А— а— а, проклятие, червь вспомнил про дым и задергался в голодном предвкушении. Сейчас— сейчас, малыш, сначала супермаркет.
Во— вторых, покушать на сейчас – обычно на таких вечеринках нет еды, поэтому лучше я заранее перехвачу пару шоколадок.
Я расстегнул кожаный пуховик, заходя в супермаркет и сразу направился в отдел алкоголя. Бутылку красного вина рублей за двести в руку, бутылку бейлиза в карман джинсов, и запахнуть пуховик посильнее. Теперь пара шоколадок. Эти – дешевые «Альпен Гольды» на закусь и за наличные. А вот «Линдты» — тоже на закусь. Бесплатно. «Риттер— спортами» я поужинаю сам. Легкие крутило, дергало, червь неистовствовал в своей жажде дыма, я снова начал выкашливать кровавые комочки, и поскорее отбежал к хлебной полке, когда меня согнуло пополам от боли в легких, мне пришлось ухватиться за упаковку яиц, которая,разумеется, меня не выдержала и шлепнулась на пол, оставив прозрачно— желтоватую лужу и облила мои ботинки. Я обхаркал с десяток батонов. Покупатели, брезгливо морщась, отходили от отдела. Какая— то старушка злобно мне прошептала на ухо: «Сволочь поганая, ты знаешь, сколько труда стоит один батон хлеба, я в детстве голодала, ко— ко— ко…»
Мне очень жаль вашего детства, правда, но я ничего не могу поделать, думал я, обливая кровью батоны хлеба, которые вы, возможно, купите, не заметив красных капель, пока не положите его на стол.
Кровь со рта я убирать не стал – это отпугнет охрану, и вынести украденное будет легче. В моей стране воруют все, так что…А я что? А я как все…Почти…
На выходе после касс я задержался и купил три пачки «Dunhill». Кстати, вы знали, что фамилия создателя империи Dunhill – Альфреда Данхилла писалась немного иначе до того, он сменил ее. Прозорливый торговец раковыми опухолями и сердечными приступами выкинул из фамилии лишь одну букву – G. И эта буква изменила бы название сигарет из безликого «Данхилл» в вполне оформленный «Dunghill» — что означает «навозная куча».
Пользуясь случаем, передаю привет всем курильщикам, предпочитающих «кучу дерьма».
Минут через пять я уже был у зассаного подъезда, затрахавшись материться, подскальзываясь на этих ебанных наледях.
Прошу прощения за мою экспрессию, но мне кажется, муниципальным службам стоило бы озаботиться популярностью травматологических отделений в зимний сезон.
Два звонка, и вот меня встречает бро – Женек, за его спиной еще пара его друзей и, конечно же – самый огромный в помещении парень Федя со своей девушкой. Она назвала имя, но я его не запомнил. Федя меня напрягал больше – огромный,словно тролль, красиво, правильно сложенный с маленькими свинячьими голубыми глазками.
Мы сидели и играли в шарады. Все уже были изрядно нетрезвы, девочка хихикала,я нагло обнимал ее за талию, иногда ненавязчиво трогая ее за грудь, будто подтверждая свое право на нее этой ночью. Федя посыхал, глядя на то,как мой бро пытается показать «достоинство», придерживая себя одной рукой за яйца, а другую пафосно вздымая к небу. Ничего. Сегодня я тоже покажу свое «достоинство», но позже и красочней.
Федя был пьянее всех и за это надо сказать спасибо лично мне – ведь это я подливал ему в «куба либре» дешевое винище. После таких коктейлей ломаются даже такие слоны, как он. А лимон заглушит почти любой вкус. Я вышел на кухню проветриться и покурить в одиночестве.
На кухне в углу я обнаружил труп. Это был явно строитель, или кто— то в этом роде. Он держал перед собой голову, вертя ее руках, видимо, кумекая, как ее приладить обратно на шею. Я кивнул мертвецу, но,видимо он был слишком занят и не отреагировал. Видимо, посмертный психоз у него еще не прошел. Червь довольно спал, свернувшись кольцами в легких – в помещениях можно было вешать топор и без меня.
Я закурил и вдохнул непривычно табачный дым Данхилла. Червь заерзал с непривычки, чуть не вызвав у меня желудочный спазм – а выпил я и без того немало. За спиной послышались шаги. Как невовремя.
— Слышь ты, бля, схуяли ты к моей телке подкатываешь?
Я вздрогнул, хотя ждал, появления Феди, и пепел осыпался серой перхотью прямо на вельветовый пиджак. Твою же мать! Медленно повернулся. Передо мной стояла пьяная пародия на человека. Рожа у существа была красная от выпитого, или от ярости – я не определил.
— Слышь, терпила горемычный, ты язык проглотил, бля?
Черт…вообще— то я рассчитывал,что ты уснешь и вообще не собирался с тобой разговаривать. Ну, раз так…
— Хуй свой не проглоти, когда сам себе сосать будешь. А телка твоя тебя на таких хуях вертела, какие ей и не снились…
Я не успел закончить свою тираду на тему того, что согласно утверждениям Фрейда сны являются олицетворением бессознательных желаний, и сны о членах у его девушки являются следствием скромных размеров его «достоинства», так как обстоятельства требовали скорости.
Конечно, урод.Тебе бы мою жизнь – распоротая губа, ломаный— переломаный нос, пара дырок в черепе, помимо заводских, да,бороду давно в порядок не приводил.
Пока я задумался о внешности, бык бросился ко мне. От первого удара я ушел – все— таки два месяца на боксе что— то дали. Голова его оказалась совсем близко. Тем временем труп швырнул мне свою. Что свою? Ну, голову,конечно, не простату же. Я поймал голову за волосы и вдарил ей по черепу Феде. Тот шлепнулся на пол и затих. Голову я швырнул обратно в руки трупу – пускай развлекается дальше. Интересно, а Федя успел увидеть, чем я его приложил или так и останется досыхать в блаженном неведении и размышлениях о моем «каменном» кулаке?
Когда я ушел в комнату, веселье там шло полным ходом. Женек снова в центре внимания – он ползал по полу, держа руку у рта и шевеля ей на манер щупалец.
— Ктулху! – выпалил наугад я, но бро покачал головой. Андрей и Серега ржали не переставая, предлагая все новые и новые варианты. Упившаяся Настя (Вика? Лена? Кристина?) тоже вносила свою лепту:
В итоге, после выяснения личности странного существа, выяснилось, что показывали «полипы в матке». Часы же вполне явно показывали четыре часа ночи, жаждая продолжения банкета, но мы уже были не в силах. К тому же,внизу живота бегали, словно взбесившись, сколопендры, что вызывало страшное жжение и щекотку. Они хотели секса. Да и я,на самом деле был не против, тем более, не зря же я,как древний британец пристукнул врага головой мертвеца.
А вы не знали, что древние британцы так делали? О, у них был целый отряд пращников, забрасывавших врагов головами их же павших соратников. Головы были вымочены в извести, поэтому по твердости и тяжести не уступали камням, сея боль и панику, стуча жутким дождем по щитам, доспехам и пока еще не отрезанным головам противников.
Парни, не сговариваясь, разошлись по комнатам. Ну, вернее, втроем ушли в спальню, оставив мне девочку.
Кристина ( Фекла? Зульфия? Даздраперма?) была симпатичной – прямые соломенные волосы до подбородка, белые зубки, зеленые глаза. Глаза меня, кстати, и правда зацепили. Было в них что— то…потустороннее. Да,это говорю я,человек с червем в легких. Ну, с фигуркой все понятно – как я люблю, худенькая, с плоским животиком, небольшой грудью, обтянутой белой футболкой…Личико тоже интересное – по— лисьи вытянутое, как у хищного животного. Сказка, а не девушка.
— Нас,кажется, оставили ночевать здесь.
— Нас? Ну, как девушка на диване буду спать я. А ты…ну, я тебе скину подушек на пол, — вполне серьезно, с наивностью мыши, лезущей в мышеловку, ответила она.
Ага, подушек ты мне скинешь. Смотри,как бы я тебя с девятого этажа не скинул.
— Ну, как скажешь, — безропотно согласился я. Сколопендры в штанах неистово зашипели, благо она ничего не услышала. Ничего, потерпите, сейчас все будет.
Она разделась в темноте, думая,что я не увижу ее в одном лишь белом топике и таких же белоснежных стрингах. Я же остался в одних трусах, и задумчиво разглядывал свое пузо ( пора худеть),выжидая момент.
Вот она устроилась поудобнее и уже было настроилась вырубиться, но…
— Слушай, а почему твой парень не пришел спать к тебе?
Все четко по сценарию – сначала тяжелый вздох,потом ответ:
— Потому что он как обычно нажрался,и вырубился где— нибудь над унитазом.
Нет, девочка, там его точно нет. Хотя, может и дополз – говорят, после сотрясения тянет блевать.
— А тебе не кажется,что вы не пара?
Ну и,конечно,настороженный вопрос, на который она сама знает ответ.
— Да потому что ты достойна большего. Ты очень красивая девушка, встречаешься с этим мытищинским быдлом, девять классов образования, ПТУ, работа автослесарем, алкоголизм, домашнее насилие, измены, несчастные дети, развод, как результат. Ты сама знаешь,что так будет – разве этого ты хочешь?
Сколопендры и проснувшийся от легкого чувства голода червь замерли в ожидании ответа. Не сомневайтесь.
— Конечно, нет. Не знаю…Когда мы познакомились, он был другим.
— Да не был он другим, — отрезал я, — просто он от тебя скрывал свою натуру. Но это не спрячешь. Он симпатичный парень, сильный, может за себя постоять, но он…не ровня тебе.
— Наверное, ты прав. Просто я с ним уже полгода,и это не так просто…
— А как насчет пол— жизни? Так еще сложнее. Если хочешь порвать отношения, нужно это делать сразу и без раздумий.
Я уже залез почти всем торсом на диван, положил голову горизонтально и смотрел ей прямо в глаза. Маленькие белые глисты уже начали свой гипнотический танец в глубине моих зрачков.
— Но кто же по— твоему достоин?
— Марго ( надо же, вспомнил), тебя сложно быть достойным. Ты умная,красивая девушка, интересная личность, хороший друг,я бы не хотел,чтобы ты была несчастлива, поэтому не возьму на себя ответственность кого— то тебе рекомендовать.
Она не могла отвести взгляд от кругов, которые наворачивали маленькие твари в моих глазах.
Ну, здесь ответ может быть только один.
Сейчас главное – не дать задуматься и сомневаться. Я поцеловал ее. Губы у девушки были горячие и сухие. Изо рта у нас у обоих пахло не ахти после попойки, но…Ей на тот момент было плевать,а мне тем более – я был занят перемещением себя на кровать целиком. Первые поцелуи были робкими – мои намеренно, ее – потому что она все еще пребывала в легком шоке и сомнениях, потом девочка разыгралась. Неплохо целовалась, кстати.
Я обнял ее и заставил крыс под кожей на предплечьях сгорбиться и напрячься, чтобы мышцы казались больше. Я почувствовал в ее теле легкую дрожь. Мои сколопендры уже давно сплелись воедино и теперь упирались ей в бедро. Белый паук, живший у меня в кисти, аккуратно пополз ей под топик. Девушка оказалась очень чувствительной, ее всю лихорадило от моих прикосновений, и когда паук начал сползать по нежному животику ей в трусики, она тихонько застонала. Ну, пока тихонько. Там у нее было горячо и влажно, словно она готова уже ко всему. Сколопендры подгоняли, червь неистовствовал, крысы подрагивали в предвкушении и паук сорвал с нее трусики единым движением, и лишь гнилая масса в черепной коробке безмолвствовала. Она сейчас и не нужна. Сердце же висело мертвым камнем в тюрьме моих ребер.
Я вошел в нее не с первого раза. Внутри было жарко и узко, как у подростка. Стонала она так, что в ушах звенело. Причем, как— то невпопад и спорадически. Вроде все шло чудесно, я имел ее сзади,и ничто не предвещало беды. Но тут, смена позы я сверху,и конечно, когда я уже был готов кончить – коронное:
Ну что на это можно ответить? Единственно верный вариант – правду:
Но я уже кончил, забрызгав ей топик, немножко попав на идеально выбритый лобок. А девочка.похоже все же к чему— то готовилась. Довольно свалившись с нее на диван, я,выдыхая вместе со словами дыхание червя, повторил:
— И что это значит?, — недоуменно вопросила она.
Девушка обиженно отвернулась к стенке спать, даже не вытерев результаты соития. Что же,пора и мне на боковую. Что? Да пошли вы нахер!
Я не буду вам объяснять, откуда на кухне труп, а у меня червь в легких.
Ладно, черт с вами, только быстро.
В общем, есть среди вас, люди, те, кто готов пожертвовать определенными вещами ради высокой цели. Есть те, кто готов пожертвовать многим ради своих удовольствий. И чем я пожертвовал? Сдаю свою волю и тело внаем. Неважно кому. Ну, ладно, важно. Азатоту. А какой мне с этого прок? Да элементарно: попробуйте соблазнить девушку за полчаса разговора. Кто— то скажет: «Влегкую.» И будет прав. А попробуйте проломить череп громиле раза в два больше вас головой мертвеца, которого до конца— то в нашем мире нет. То— то же. Ну, а с меня за это маленькие дивиденты – нести хаос и безумие. Словом, все просто. Ну, впрочем, для кого как. Я сам,например, до конца не разобрался.
Утро было негостеприимным. Солнце било в заплывшие от обильных возлияний глаза, перегар витал в воздухе, червь просил жрать, сколопендры сплелись в утренний стояк. Я было думал побывать в Маргарите ( кажется, так), еще раз,но…Я взглянул на часы и вскочил…Твою мать – без пятнадцати десять! Я впопыхах оделся: свежие носки и белье я достал из синего рюкзака, черные, под кожу, штаны остались те же, ремень со свастикой на пряжке, черная футболка, и вельветовый пиджак с клепками по воротнику. Я накинул дорогущий кожаный пуховик ( подарок отца), и рванул из квартиры, не прощаясь ни с кем,кроме бро. Он тоже служил Азатоту. Только не знал этого.
Как так получилось, что в моих легких появился червь? Ну, конечно же я сожрал что— то не то.
В общем, слушайте. Когда я был молодым и глупым, я шлялся по разным сектам, тайным обществам,левым компаниям и прочим интересным местам. Не, не думайте, я не поумнел и шляться не перестал…Просто фигура речи. Так вот, как— то раз откопал я на просторах Сети забавную группу психоанализа. Разумеется, это было скрытое общество очередных дьяволопоклонников.
То, что у нас в туалетах пахнет подъездами для меня секретом не являлось, но этот был просто какой-то клоакой. Я даже честно решил приглядеться – нет ли на этаже где-нибудь выгребной ямы. Она, конечно оказалась, притом везде,но только в метафорическом смысле. Обшарпанная дверь на первом этаже отворилась, из нее высунулся бородатый мужик в заношенном свитере и жестом позвал меня внутрь. Я впервые в жизни увидел расселенную коммуналку. Несущие стены были снесены так, чтобы образовать в квартире большой зал. В центре зала находился стандартный алтарь: свечи, кровь, какая— то тушка, словом, я уже настроился на скучные посиделки неудачников. И действительно: вокруг алтаря сидели мужики лет тридцати— сорока. Часть была в канонических черных балахонах, часть пришла как и я — — в обычной одежде. Бородач и я заняли последние места. Один из присутствующих поднялся. Балахон, заляпанный краской был весь в мелкую дырочку,будто на него брызгали кислотой. Я достал из кармана тысячу и сунул ее в руку бородачу, пока все внимание было отвлечено на оратора. Тот начал вещать какую— то пургу на тему пришествия Темного Властелина, предела человеческих возможностей, подорожания нефти, игр на бирже и прочий бред. Потом старик ( ну, лет шестьдесят ему точно было) громогласно, так что я,уже было задремав, вздрогнул:
— Основные правила общения с потусторонними сущностями помнят все?
Кружок анонимных сатанистов дружно закивал, так что озвучить совершеннейшее незнание вопроса пришлось мне:
— Я не помню. Давно, знаете ли, демонов давно не вызывал.
Недовольно вздохнув, старик монотонно затянул:
— Правило первое: не дотрагиваться до сущности. Правило второе: не дотрагиваться до алтаря, пока присутствует сущность. Правило третье: не заговаривать с сущностью первым. Правило четвертое: ничего не предлагать сущности. Правило пятое: ничего не просить у сущности. Также я не могу гарантировать безопасность, если вы заходите внутрь круга.
Только сейчас я обратил внимание на меловой круг, который был нарисован как— то странно: часть его находилась в комнате,а часть пересекалась закрытой дверью в коридор. Все стулья были расположены за его пределами.
— Итак, начнем! – взревел жрец. Церемонно дойдя до алтаря он поднял над головой тушку полуживой кошки ( черт, опять кошки!) и кольцом— когтем вспорол ей брюхо. Внутренности посыпались на алтарь, как содержимое какой— то мерзкой пиньяты. Кошка даже не дернулась – то ли ее чем— то обкололи, то ли она уже итак подыхала. Жрец затянул долгую молитву на языке, непохожем на латынь. Это единственное,что насторожило меня в тот момент. Обычно такие посиделки заканчивались либо «неудачным вызовом», либо пьяной оргией (вот уже чего бы точно не хотелось), либо каким— нибудь особо замысловатым представлением ( на что я,собственно тогда и надеялся). Но херня, которую завывали сектанты наталкивали на мысли то ли об Атлантиде, то ли о древней Месопотамии,но никак не о Римской Империи. И вот, прозвучал повторявшийся финальный аккорд, к которому я присоединился:
— Азаг— Тхот! Азаг— Тхот! Азаг— Тхот!
И тут старая обшарпанная дверь ( для врат, из которых появится сам Князь Тьмы, ну или кого мы там вызывали, двери и правда выглядели тухловато) отворилась и из темного проема появилась…балерина.
Высокая, худая красотка с почти белоснежными волосами,в балетной пачке и …на огромных каблучищах. Девушка была очень красивой и в ее образе действительно было что— то дьявольское,но …я не сдержался и заржал. Заржал так, что стекла тряслись. Твою мать, из тебя дьявол,как из меня балерина. Девушка тоже улыбалась, будто сама признавала абсурдность ситуации. Остальные же члены «кружка» смиренно склонили головы, встречая гостью, да так и застыли. Что же,похоже все закончится жестким гангбангом. В принципе, я не против,но…Если только первым. Максимум вторым. Копошиться в сперме этих ТЮЗовцев я не собирался. Девушка медленно, надменно сделала круг,внимательно вглядываясь в глаза этих забавных неудачников. Посыпались вопросы: о войне, о бирже, о жизни, о любви… Стандартный человеческий бред. Ничего нового.
Наконец, почти сделав круг, девушка подошла ко мне. От нее пахло …мертвечиной. Несло так, будто она сожрала по меньшей мере с десяток мертвых котят. Она улыбаясь наклонилась ко мне, почти к самому лицу, облизнув губы и я почувствовал вонь морга в летнюю жару. Перед моими глазами пронеслись ямы, полные гниющих человеческих останков, которые все еще двигались и стонали.
— Ну а чего бы хотел ты, милый? – ласково бархатным голосом спросила она.
Я задумался…А правда,чего бы я хотел? Она наклонилась ко мне так, что ее грудь почти выпадала из глубокого выреза балетной пачки. Глупый вопрос.
Я провел рукой по ее бедру от колена наверх, по белоснежным чулочкам, к нежной коже внутренней стороны бедер, пока рука не уперлась в мягкую плоть под хлопковыми трусиками. Остальные уже вставали и кричали мне,чтобы я немедленно убрал руку, но…мне было,ты себе даже не представляешь как посрать на этих сектантов,дорогой читатель.
Пальцами я отодвинул ткань и погрузил указательный и безымянный в ее горячее лоно. У девушки там было узко, хотя она явно была не девственница. Когда пальцы вошли до упора, ее ротик удивленно приоткрылся, обдав меня трупной вонью, и из ее легких вырвался тихий стон.
— Скажи, малышка, а у вас есть работенка поинтересней этой? Я бы присоединился…
Опустившись мне на руку сильнее, она нежно проворковала:
— Для такого как ты,найдется, милый. Я загляну к тебе для обсуждения условий договора вечером.
— Я сама тебя найду, — сказав это, она поднялась на цыпочках,как настоящая балерина, слезая с моих пальцев. Я,улыбаясь, облизнул их и зашагал к выходу, не обращая внимания на выкрики неудачников. Завидуйте молча.
Нет, ну,конечно, я плохой. Но вот что я вам скажу – героев вообще нет. Герой – не личность, а обстоятельство. Вот взять хотя бы Александра Матросова. Герой – грудью на амбразуру. А не будь той амбразуры – где бы он был сейчас? Затерялся бы в архивах домоуправлений и ЗАГСов. Бухал бы,как все, пиздил жену, как все, пахал бы на заводе и …неприметная могилка где— нибудь на Волковском.
Так вот – я не плохой. Я просто всегда хотел большего. Все мы,конечно,мечтаем о красивой жизни – о красотках в бикини, о домике на берегу моря, о коктейлях в кокосовой скорлупе, о знакомствах с Гейтсами и Джоббсами и собственной яхте. Легко открещиваться – мол, мне не надо всего этого говна, дайте мне любовь всей жизни/ кучу денег/толпы детей/(вставьте свой вариант), и,я уверяю вас, если вы не христанутый на всю голову – вы продадите душу и за меньшее. Вот и я не стал церемониться. Не рассчитывая ни на вечную жизнь, ни на загробную, я решил сделать поинтереснее эту. Требование мое было простым – я просто пожелал получать то,что захочу.
Ах да, еще же подписание контракта. Разочарую – его не было. Порадую –было нечто поинтереснее.
Словом, когда я в тот вечер пришел домой, я находился в изрядном подпитии и был весьма навеселе. Я завалился на кровать и начал отрубаться, провожая взглядом клубящуюся темноту в углу, которую разгоняли вертолеты в моей голове. Вдруг,тьма сгустилась, забеспокоилась и изрыгнула из себя…ту самую балерину. Теперь красотка была вся в черном. Вообще,по идее,я должен был либо обоссаться и убежать, визжа,как девчонка, либо после «эффектного появления» начать пускать слюни и фантазировать на тему кала на стенах и непроизвольной дефекации. Но,я был слегка нетрезв ( скажем прямо – был «в говно»), потому девушку я встретил улыбкой и эрекцией.
— Милый, ты еще не передумал? – открыла рот ( твою мать, что же ты жрешь – то?)балерина и вышла из угла на свет луны. Теперь на ней было только черное нижнее белье – кружевные трусики, чулочки и лифчик, не больно— то старавшийся скрыть великолепный бюст скромного второго размера.
Тяжело приподнявшись на кровати, я молча подошел к девушке и схватил ее за переднюю часть трусиков,намотав их на кулак, так,что у нее чуть глаза на лоб не полезли.
В миссионерской позе особого восторга она у меня не вызвала.Сначала она приняла меня в попу, в процессе воя так,что я уже испугался – не повредил ли я ей там чего ( хотя пугаться стоило бы мне – полуголой телки, вышедшей из угла пустой комнаты). Но потом она встала в коленно— локтевую и дело пошло куда лучше. У нее там было так узко, что член начинал болеть через пару фрикций. Спина ее была покрыта шрамами от порезов, и сигаретными ожогами.
— Начальство. – сладострастно прошептала она, — Не передумал?
Она напрягла беда и в неописуемом акробатическом трюке оседлала меня.
Девушка скакала на мне,как бешеная,я видел,как напрягаются мышцы на ее упругом плоском животике, как в безумной пляске движутся грудь и бедра. Из ее рта текла слюна, отдающая мертвечиной,серебряной нитью нависая над моим лицом, падая жемчужными каплями мне на грудь, стеклянной каймой обрамляя ее губы и бюст. Вот она почувствовала, как я начал пульсировать сильнее, мой член наполнялся спермой, готовясь извергнуть все внутрь балерины. Она почувствовала это,у нее внутри все задрожала, она издала утробный стон и прижалась ко мне губами. Все ее лицо было влажным, между ног ее было жарко, как в адской печи, мокро и скользко. Девушка запустила свой язык мне в рот и я чувствовал, что он почти достает до диафрагмы. Издав приглушенный стон, дрогнув всем телом я кончил в нее и заорал от боли – внутрь моего рта вслед за языком вползало что— то огромное, твердое и длинное, покрытое слизью. Я чувствовал, как сперма вытекает из ее вагины,вперемежку со смазкой по стволу моего мужского начала, и также отчетливо чувствовал, как рвутся и кровоточат уголки рта,пока жуткое, склизкое,словно бур, таранило мою трахею, пробираясь все глубже, до самых легких,раздирая мне внутренние органы. Я мычал, заткнутый мерзкой штукой, пока та шевелилась в моих легких, и пытался вырваться, но балерина крепко сжимала меня бедрами и …другими мышцами, не давая вывернуться из уже совсем не нежных и чувственных объятий. Мгновения казались вечностью, пока мерзкая штука выплевывала какие— то комья в мои внутренности. Самое жуткое,что член продолжал стоять. Я залил кровью всю кровать и добавил царапин на спину этой чертовке. Когда она,наконец, от меня оторвалась я лежал в крови обессиленный с ощущением, будто меня только что трахнули в рот, и мне оставалось только наблюдать, как длинный, антрацитово— черный яйцеклад с зелеными прожилками медленно заползал ей обратно в рот.
Высокомерно усмехнувшись, она стерла с губ мою кровь и мерзкую зеленую слизь.
— Я служу только Азатоту. И ты тоже, — сказала она, прежде,чем я провалился в небытие.
Да,вот так это и произошло. С того момента прошло лет пять, не меньше. А сейчас я стою на ресепшн отеля и печатаю все это, еле успевая сворачивать программу, когда подходит моя сука— начальница. У нее длинные тонкие ноги, большие глаза и симпатичная,наверное упругая попа. Как— то раз мне приснилось,что она склонила меня к соитию прямо в бэк— офисе. Если верить сну, у нее удивительно нежные руки.
— …, делай выезд, — услышал я из бэка. Ну, конечно, сейчас они пойдут есть,а я буду сначала прозванивать засидевшимся постояльцам и объявлять им, что после двенадцати дня мы уже не очень рады их видеть в нашем отеле, потом звонить уборщицам и отправлять смешливых таджичек и киргизок проверять номера на вещи.
Закончив процедуру выезда, я обнаружил, что один из постояльцев упорно не отвечает на звонки и не желает выписываться. На двери, согласно словам уборщиц висела табличка «не беспокоить». Причем висела уже третий день.
Я, как обычно пощелкал клювом, прозвонил еще пару раз в номер, дошел до бара и попросил чашечку кофе у бармена Ярослава –после ночной смены точной копии дядюшки Фестера. День обещал быть длинным, кофе с кокосовым сиропом слегка утешало. От скуки докопался до Саши, девочки, работающей со мной на ресепшн, довел ее до легкой истерики и довольно устремился на улицу кормить червя. Вишневый «Richmond» горел медленно, будто нехотя, маленькие рты внутри меня втягивали густой дым, довольно растягиваясь в улыбках. Дверь пискнула, знаменую прикосновение чьей— то проходки к валидатору и на улицу высыпала стая бухгалтерш, кудахча достающих свои тонкие «Вожуе». Мерзость, как они меня заебали, не дают покурить спокойно! Я щелчком отправил бычок на капот гендиректорского «Кайенна» и тот радостно разбрасывая искорки устремился под дворники.
Вот и шесть часов,настало время ужина. Я спустился в подвал, где была столовая, обнаружил в греющем шкафу гречку и мясо в кусочках лука, плюнул наугад в один из лотков и решил сегодня обойтись без вечерней трапезы.
Когда я поднялся на деск – в воздухе витала легкая паника.
— …, а ты не сходишь посмотреть, что там в четыреста четвертом номере?
— Это тот,который все еще не выехал?
— Да, он самый. Хаускипинг не заходит из— за ДНД (Do not disturb).
Я взял сигареты со стола, сделал себе ключ— карту на четыреста четвертый номер и пошел к лифту. Ноги болели адски. Сидеть на этой ебанной работе было можно, но только в бэк— офисе, где властвовала деспотичная Лена, что мне вовсе не улыбалось. Я осел в лифте на пол, бегло бросив на себя взгляд в зеркало: синяки под глазами от дичайшего недосыпа, серый строгий костюм ( как же я его,блядь,ненавижу!), красный галстук и бейдж с моим именем и логотипом сети отелей.
Вот лифт издал стон лося, подыхающего в брачный период,и двери разъехались. Как— то раз, взявшись за Книгу Отзывов и Предложений в отеле, я нашел великолепную запись. Это был практически дневник Робинзона Крузо. Что –то вроде «Lost» плюс фильмы ужасов про людей, застрявших в лифте.
Короче, телку поклинило в нашем Thyssen— Krupp— е часа в два ночи. Крики и удары не произвели эффекта, связь же с диспетчером вообще не работала ( как не работает и до сих пор), словом, баба стучала и орала часа два, пока ее не услышал ночной менеджер. Парень не растерялся и вызвал бригаду инженеров, которые пообещали подъехать в …восемь часов утра «не раньше». Посидев еще часа три в лифте, и,обезумев, то ли от желания сходить в туалет, то ли от темноты – а, я разве не говорил,что ей вырубил свет? То ли,может быть, от недостатка кислорода, ведь и вентиляция тоже вырубилась, у хрупкой ( я потом нашел фото в архиве счетов) девушки откуда— то взялись силы разжать металлические двери лифта и протиснуться в щель между полом лифта и потолком второго этажа.
Кстати, об архивах и фото…Вас не пугает мысль,что однажды остановившись в моем отеле, вы предоставляете мне всю информацию о себе, особенно,если платите карточкой. Ваш счет, ваш паспорт, ваши личные вещи, все это в моих руках. Жутковато не так ли? Представьте себе, что вы уже уехали в свой Лион, Штуттгарт, Рейкьявик, Душанбе в конце— концов, уже забыли о том ночном портье со злой улыбкой, а с вашего счета неожиданно сначала блокируется потом снимается кругленькая сумма и уходит на счет отеля. Да,мне бы тоже не понравилось. Или представьте себе, что вы, оставив документы в номере, вышли прогуляться. Возвращаетесь, вставляете в лифте карточку,а она…не работает. Вы подходите ко мне, говорите « Сделайте мне,пожалуйста новый ключ…». Вы сама уверенность,вы подошли за тем,что причитается вам по праву и вдруг слышите в свой адрес удивленное «А вы кто?». И попробуйте теперь доказать, что вы не верблюд, в то время,как я уже перепрошил замок вашего номера под чужую карточку, порылся в ваших личных вещах, украл пару украшений и обнюхал трусики вашей девушки. А теперь страшновато? То— то же.
Итак, я поднялся на четвертый этаж, и пошел к двери с цифрами «404». Сначала,конечно, вежливый стук, такой, что стены трясутся, а нога потом долго побаливает.
Вставляю карточку в валидатор, щелкает замок, дверь приоткрывается лишь сантиметров на десять, удерживаемая цепочкой, а в нос мне уже шибает запах изо рта той самой балерины, только в разы слабее.
Аккуратно подтащив крепление цепочки к краю, я минут через пять, зажимая нос смог— таки отворить дверь. В номере был бардак, который бы я и за три дня не устроил. Занавески были сдернуты вместе с карнизом, стол с телефоном перевернут, стулья разбросаны по комнате, унитаз забит каким— то мусором, постельное белье валялось на полу,содержимое минибара, вернее, его остатки, были равномерно разбросаны и разлиты по номеру. Когда дверь на доводчике нежно защелкнулась,я даже слегка вздрогнул. Давненько я такого не видел. Пройдя в комнату, и увидев кровать, я даже не удивился. Ну,конечно, а что еще можно было обнаружить в таком номере. Только мертвую проститутку. Она лежала на голом окровавленном матрасе, а ее грудь была вспорота от шеи до пупка. При этом, лифчик, застегивавшийся спереди, неизвестный благодетель перед уходом застегнул. Девушка была красива – фигура выше всяких похвал, милое личико, испачканное кровью и потекшей косметикой, осветленные волосы с кудряшками,стриженные под каре, задранная юбка и …Ну, вы поняли, вскрытая грудная клетка. Таких пиздецов я давненько не наблюдал. В том,что сердце извлечено,я даже не сомневался. Ах да, еще черные, ажурные чулки, все в крупную дырку, трусики приспущены ровно настолько,чтобы демонстрировать только чисто выбритый лобок. Последнее время я так часто видел мертвецов, что теперь сомневался – в нашем она мире, или в ином, а это лишь остаток ее души, застывший здесь, между измерениями, будто муха в янтаре. Я аккуратно прикоснулся к груди,чтобы проверить ее на «реальность» и чуть не обосрался, когда услышал капризный женский голос, на московский манер сильно растягивающий гласные:
— Слышь, грабли убрал! Если проститутка, значит и лапать можно?
Твою мать! Так ведь и душу отдать можно. Почуяв мой испуг червь спросонья брыкнулся так, что мне даже пришлось сесть рядом с телом. Я скорее достал сигарету и сунул в зубы, пытаясь дрожащими пальцами нащупать в кармане зажигалку, пока глаза беззастенчиво бегали по точной копии трупа, сидящей на прикроватной тумбочке.
— Ну что,обоссался? А я ведь еще жива была,пока он вынимал сердце.
Забив на поиски зажигалки,я дотянулся до пепельницы, в которой лежали нетронутые убийцей (сомневаюсь, что это она себя сама) спички. Две спички я на нервах сломал, третья же все— таки породила спасительное пламя, которое вырвало меня из лап жуткой боли от движений твари в моих легких.
— Жанна, — привычно— кокетливо откликнулась мертвая.
— Хорошо, Жанна — , выдохнул я, готовясь к долгому разговору, — расскажи мне,что здесь произошло.
— Не помню, — захлопала ресницами, совсем как маленькая девочка проститутка, — помню только что он сначала приказал мне раздеться, заплатил за три часа вперед, потом он…я думала, что все как обычно, а он начал меня бить, придушил меня,а потом …я отрубилась. Он,наверное,думал,я умерла,но тут я очнулась, и он …вырезал мне сердце из груди…Остальное…Не помню.
— Стоп— стоп— стоп…Кто,куда,зачем? – прервал я ее сбивчивый рассказ, — Кто сделал заказ? Как выглядел этот парень, что сказал, куда ушел, что делал все три дня.
— Я не помню, я же сказала тебе! — ,истерично вскрикнула бабочка из загробного мира, — И как он выглядел не помню…Вместо него перед глазами сплошное черное пятно.
Ну конечно, вот я дебил, почему я раньше не додумался? У нее же обыкновенный постсмертный психоз. Странно, что она вообще свое имя помнит. Я докурил, затушил под громкое «Эй!» бычок ей в глаз и собрался было идти вниз и вызывать ментов ( телефон,залитый кровью, доверия не вызывал), как она жалобно спросила:
Уже держась за ручку двери я обернулся и увидел ее большие оленьи голубые глаза. Правда,если опустить взгляд ниже, то можно было также увидеть и дырку в груди, и окровавленный живот, и помятую юбку,но…почему— то я отвел руку. Надо хотя бы объяснить девушке, что ее ждет.
— Нет, конечно, — поспешил ее утешить я, — До Страшного Суда. Ну или пока о тебе не забудут.
— Нет. Только с теми, кто умер насильственной смертью и не имел явного перекоса в сторону добра или зла. Вы – потерянные. Умерли раньше срока, никому ничего не пообещали, злитесь вдобавок на кого— то всегда.
— Я вообще— то крещеная, — с вызовом сказала девушка,чем заслужила мой смешок.
— Не оставляй меня здесь,а? – жалобно попросила она.
— И куда я тебя возьму? — ,недоуменно вопросил я, — Ты же призрак! Вой, пугай постояльцев, подглядывай за мужиками в душе, ну или чем тебе там интересно заниматься.
Я уже было открыл дверь,как услышал этот звук. Ебать, как ненавижу женские слезы! Да,я знаю,что ты не то что пределы отеля, ты пределы комнаты без меня не покинешь. И не увидит тебя никто,кроме таких,как я – напичканных демонической силой и червями. Понаблюдаешь за следаками и судмедэкспертами, поглядишь на охающий персонал и останешься здесь навсегда, в темноте и одиночестве, не принадлежащая ни одному из миров.
— Короче, пошли со мной,меня не дергать, живых не трогать, тише воды,ниже травы. Будешь надоедать – заведу в такую жопу, номер этот с ностальгией вспоминать будешь.
По ней было видно, что девушка— труп готова вспылить, но после непродолжительного мыслительного процесса сговорчиво кивнула.
Я спустился на ресепшн, а за мной шла шаг в шаг мертвая проститутка. На самом деле,она и сама могла бы выйти из номера и перемещаться куда угодно, не ограничивая себя ни пространством,ни препятствиями,но сама она этого не знала. А я пока не собирался говорить.
— Девушки, у нас в четыреста четвертом труп.
— Опять твои дебильные шутки, …, — отозвалась Саша. К ней не преминула присоединиться Лена:
— Гер, еще раз я слышу подобное и ты остаешься без премии.
— Вашу ж мать, — пробормотал я и засунул Жанне в грудную клетку руку, хорошенько повозив ладонью внутри, после чего выставил руку на всеобщее обозрение:
— А это что по— вашему, томатный сок?
Сразу три синхронных крика — мертвой шлюхи от возмущения и неожиданности, и девочек с деска – от страха.
Ну, и закрутилось. Не буду описывать всю эту волокиту – скажу лишь одно – не дай Люцифер вам на рабочем месте обнаружить труп. Тем более, первым, тем более потрогав его, тем более, имея не самую безупречную репутацию.
Я вас уверяю – лучше засуньте себе в задницу кактус и проходите с ним целый день по офису, но никогда, заклинаю вас, не находите на рабочем месте труп.
Домой я добрался в первом часу ночи.. Ну, да,как вы правильно поняли,не только я.Со мной все это время была душа вскрытой, словно лягушка на лабораторном столе, проститутки Из того,что стоило бы вспомнить – девушка в метро случайно наступила мне на ногу, в ответ я поставил каблук тяжелого берца ей на большой палец, скрытый изящными туфельками и перенес вес на эту ногу. Ее милое личико скривилось от боли, я с улыбкой сказал: « А то поссоримся» и отошел в другую часть вагона. Где— то за спиной послышалось «Мудак!», но я не стал выяснять – подвела ли свои итоги оценки моей персоны Жанна, или девушке показалось мало отдавленной ноги. Без ее комментариев не обходилось ничего, и я,отвлекаясь на ее психотреп, такого наворотил следакам, что получил подписку о невыезде. Так, на всякий случай.
Я сбросил рюкзак на пол, одежду на стул и пошел в душ. Сучка, мерзко хихикая, побежала за мной. Вам нравится раздеваться в присутствии незнакомых людей? Мне не очень.
Вы пробовали принимать душ,втягивая живот и напрягая все мышцы? Уверяю – занятие ниже среднего, особенно под комментарии осмелевшего призрака в стиле: «Тебе бы неплохо похудеть, ой,я думала у тебя больше (Дура! Вода холодная!), тебе бицепсы подкачать, ну и волосатые же у тебя ноги,а был у меня один…и так далее.»
В итоге, злой и усталый, я упал лицом на подушку и попытался отключиться. Когда уже начались эти забавные ощущения, когда ты еще не спишь,но тебе грезится,что ты падаешь и тебя ебет и дергает, я почувствовал легкое щекочущее ощущение сбоку. Спросонья открыв глаза, и увидев рядом с собой на постели изувеченный труп, я чуть было не заорал. Червь от беспокойства проснулся и недовольно заверещал. В постели я раньше никогда не курил,но сегодня явно день исключений. Пепельницы в доме не было,так что я взял обычную чашку. Теперь можно и поболтать.
— Значит так, давай условимся – трупам не нужно спать. Тем более,им не нужно спать на моей постели. Тем более, им не нужно попадаться мне на глаза,когда я просыпаюсь, иначе мы с однажды окажемся в одинаковом положении, и нет, ты не оживешь.
— Слушай, ты сам меня позвал с собой, сам пригласил, — возмущенно перечисляла Жанна причины ее здесь нахождения.
— Нет! – злобно прервал ее я, — Начнем с того,что ты давила на жалость и я позволил тебе с собой прогуляться. О моем доме,тем более, о моей постели речи не …
Вот тут я задумался. Кровать вполне умещает двоих, учитывая, что призрак при моем на то желании вообще не будет занимать места – если не обращать внимания на то,что я могу поспать в ее внутренностях. Но это мелочь.
Главное,что я заметил – со мной в постели лежала весьма красивая девушка. Да, застывшие белки глаз без зрачков, потемневшие губы, запах мертвечины ( мне не привыкать), кровавые порезы по всему телу, трупные пятна местами и,конечно же, огромная дыра в грудной клетке, прямо под бюстом, где можно было разглядеть ребра, легкие, кишки и пустое место там,где должно быть сердце. Но – черные ажурные чулки,красивое нижнее белье, светлые вьющиеся волосы, кое— где испачканные кровью, великолепная фигура – что еще может быть нужно? А главное – прикоснуться к ней в этом мире могу только я. Ну, на самом деле не только я, но ей— то это невдомек.
— Впрочем, ладно, оставайся. В конце— концов, вдвоем веселее, да и есть еще одна причина, по которой я рад твоему обществу.
— Какая же? – ухмыльнулась она. Ухмылка получилась неудачной – душа пробыла по меньшей мере пару дней у мертвого тела, имеет с ним неслабую связь, так что какое— то время, девушка по инерции будет разлагаться. Надеюсь,не слишком сильно. Впрочем, призраки могут на сто процентов изменять свой облик, для них это то же самое,как для нас выучить китайский и пару диалектов и стать специалистом в высшей математике и квантовой физике.
— Ну, знаешь, — глазные паразиты начали закручивать гипнотическую спираль в глазах, сколопендры были наготове, сплетаясь под кожей, — Я видел много девушек. У меня было немало девушек. Но ни одной из них я не посвятил и месяца. А ты будешь существовать вечно…и я готов заполнить собой эту вечность.
При словах «заполнить собой» сколопендры радостно запульсировали, подтверждая, да,мол, заполним.
Ее белые,словно очищенные вареные яйца, глаза с интересом рассматривали меня, словно диковинную зверушку. Я увидел только интерес, и продолжал самозабвенно вещать:
— Ты действительно понравилась мне, я …учитывая обстоятельства, думаю, нам стоило бы стать ближе,ведь мы теперь друг от друга никуда не денемся…Ты не можешь, а я – не хочу.
Я накрыл ее руку своей, крысы под кожей глумливо напряглись, выдавая мое ложное волнение. Руку я специально положил так,чтобы будто невзначай касаться ее груди. Жанна улыбнулась, наклонилась ко мне, обдав меня ароматом трупного яда ( ностальгия) и нежно прошептала, своим чудесно нежным, с легкой хрипотцой, голосом:
— Сладкий, на меня твои штучки не действуют, я сдохла.
— О чем ты гов…— попытался оправдаться я, но мертвую проститутку не так легко обмануть.
— Ты думаешь,я не вижу,что у тебя стоит уже минут пять, думаешь не слышала всего этого дерьма, думаешь не вижу червей у тебя в глазах? В общем— то против секса я ничего не имею, но,знаешь,как— то бабочек в животе нет.
Она,усмехаясь показала пальцем на свои потемневшие внутренности.
Утро не принесло ничего хорошего. Да и что хорошего может принести утро, которое начинается в шесть двадцать? Труп рядом со мной так и не исчез, более того, девушка прижималась ко мне и холодная кожа была неприятно гладкой, как пластик. Бр— р— р. Червь уже неистовствовал – в шесть тридцать я должен был либо покурить,либо сдохнуть.
— Придурок что ли? – раздался сонный голос из— под одеяла, — Ночь еще,спи.
— Вообще— то утро, — ответствовал я,кривясь от боли в легких. –И мне идти на работу. Можешь остаться, но ты сдохнешь от скуки. Еще раз
Разумеется, ей не нужно было спать,но привычки,которые привязываются к нам в течение жизни сложно игнорировать после смерти. Так что девушка выползла из— под одеяла, даже не откидывая его, и последовала за мной.
Утро встретило легкой прохладой в стиле Вождя Звенящие Яйца, так что до станции я добирался почти бегом. Жанна, на огромных каблучищах, одетая совсем не для ранней весны, еле поспевала за моим шагом. Ничего, не отстанет, а если отстанет – будет куковать до вечера где— нибудь по дороге по колено в сугробах – призраки не слишком быстро привыкают перемещаться без якорей – людей, которые их видят, вещей, которыми обладали при жизни, места убийства и своего тела. Словом, мертвая проститутка, проклиная перспективу целый день простоять на занесенном снегом пустыре, полубегом, спотыкаясь, следовала за мной.
В метро Жанна повстречала еще нескольких трупов, но большинство из них выглядели совершеннейшими бомжами или таджиками, так что призрак всю дорогу жался ко мне,читая книжку с моих рук. Я терпеливо дожидался, пока она прочитает страницу ( с таким скорочтением ей бы еще пару лет в начальной школе отучиться), переворачивая ее лишь после ее сосредоточенного кивка. Странно,что «Снафф» Паланика ей был интересен, ведь ей должно хватать описанного и по жизни.
На работе она честно старалась мне не мешать, тихо стоя у меня за спиной, и серфила интернет вместе со мной, время от времени прося меня пройти по какой— то из ссылок. В новостях интернета найти статью о ее смерти было непросто, но я все— таки нашел скупой очерк о том, что «неизвестный мужчина лет двадцати,высокий, крепкого телосложения со светлыми волосами жестоко убил проститутку, расчленив труп в гостинице сети Park Inn, ведется расследование.»
Мда, негусто. Я позвонил по служебному номеру инженерам,узнал, есть ли на месте Вячеслав – главный инженер,и спустился в подвал. Жанна, конечно же, потопала за мной. Близость к месту убийства, пускай даже такая мизерная делала ее материальнее – она даже пару раз задела горничных плечом, и те недовольно оборачивались на меня. А еще она начинала разлагаться сильнее – из дыры в ее щеке пару раз выпадали опарыши. Белые склизкие личинки шлепались на кафельный пол и пропадали с глаз,стоило только отвернуться.
Вот и инженерная – металлическая дверь с замком. Я постучал.
— Здорово, — я протянул руку высокому улыбчивому мужчине лет сорока.
— Что,опять что— то не работает? Если ты по поводу телефонов – это не ко мне, это к Ване…
— Нет, Вячеслав, я бы хотел посмотреть видеозапись за несколько прошедших дней.
Тот напрягся, а я почувствовал, как Жанна затаила дыхание. Кстати, потом она часа на два забыла, что нужно дышать – со временем прижизненные привычки пропадают, и начинается все с таких вот провалов.
— Слушай, ну вообще,на это имеет право только старший персонал гостиницы…
Да, конечно, а еще люди с червями в глазах. Не абы какими, конечно, иначе бы право на просмотр заодно имели бы уличные псы и все нищие кварталы Бангладеш и Абуджи. Маленькие твари вились в своем гипнотическом танце, и инженер кротко пропустил меня к компьютеру, сам найдя нужный файл, запустив его и прокрутив до нужного места.
— Да, этот ублюдок меня и порешил. Вот он!
А кто у нас на деске? Ну, конечно, Петр. Даже не сравнил паспорт и рожу пришедшего. Копия паспорта явно принадлежала не пришедшему, а какому— то другому бедняге, которого Федя приложил своими пудовыми кулачищами. Да,я узнал его. Это был тот самый мудак, которого я отрубил от эфира головой мертвого гастарбайтера. Только даже в пикселящемся изображении камеры видно его потерянное, будто чужое лицо, натянутое,словно маска на кого— то другого. Маленькие злые глазки были единственной живой деталью на лице моего знакомого. Получив ключ и расплатившись наличными, парень утопал в номер. Прокрутив запись на два часа вперед,я увидел, как за ключами на деск подошла Жанна. Проклятие,интересно, сколько стоила ночь с ней? Пожалуй, я бы даже не пожалел денег – девушка была красивой и после смерти, а при жизни…Стоп, о чем это я?
Вячеслав услужливо крутанул ползунок записи на нужное время, и вот, спустя ночь,гость выходил из номера. На деске было пусто, Петр,видимо, ушел курить, иначе бы как минимум обратил внимание на парня с нездоровым блеском в глаза и кровавыми следами на одежде.
— Нет, — отходя от морока, ответил инженер.
— Ублюдок! — выкрикнула Жанна и мы оба подскочили.
— Ты ничего не слышал? – оглядываясь, дрожащим голосом спросил Вячеслав.
Я, доставая сигареты, бросил,уходя:
Столовая находилась в подвале, на часах двенадцать, можно идти обедать.
Конечно, все столы были забиты, осталось только два места, и я,конечно швырнул тарелки с картофельными галетами и салатом так, чтобы оба места выглядели занятыми. Я уселся за стол, а Жанна пристроилась напротив. Салат был совершенно мерзким, зато галеты и суп были весьма ничего. Я с аппетитом уплетал овощи, а Жанна злобно сверлила меня взглядом. Мне это в итоге надоело, я поднял глаза и спросил:
Она с сожалением сглотнула,и кротко спросила:
— Вкуснее,чем опарыши, — усмехнулся я,прикрыв рот салфеткой, чтобы никто не подумал, что я разговариваю с пустым стулом.
— Ну сравни! – разозлилась Жанна, перегнулась через стол и выблевала на стол и тарелки по меньшей мере литр черной, густой жижи, в которой шевелились опарыши. Я еле успел отклониться, чтобы она не испачкала костюм, не успел ничего защитить, так что мне оставалось с сожалением наблюдать,как личинки погружаются на дно моей тарелки с борщом. Ну что за сука! Ни себе, ни людям. Людям, кстати, тоже досталось – Татьяна, менеджер хаускипинга( ебучие англицизмы, неужели в моем богатом языке не нашлось слова,означающего «старшая горничная» или «главный по уборке»), похожая на престарелую Фрекен Бокк как ни в чем не бывало, продолжала уписывать за обе щеки обрызганные гнилостной дрянью макароны. Далее в меню компот с червями и трупным ядом. Бон аппетит!
Иван же, системный администратор, весьма кстати нетипичный – ни бороды, ни растянутого свитера, оказался на пути мерзкого потока случайно – потянулся за солью и искупал рукав в блевоте мертвой шлюхи.
— Сука! – гневно вскрикнул я, скомкал салфетку и направился на рабочее место. Татьяна разинула рот, но я так посмотрел на нее, что,обычно сварливая тетка поспешила его захлопнуть. И правильно. Тебе же не хочется, чтобы я накормил тебя настоящим гнильем?
— Ну извини, я погорячилась! Знаешь, как мне самой хочется есть? Безумно. Я готова лишний раз отдаться за «сникерс». Ну прости, Гер! – кричала она мне в след, безуспешно пытаясь меня догнать и роняя по пути мушиные личинки.
Но мне сейчас было совсем не до этого. Червь последнее время был совершенно неистов. Он хотел дыма все двадцать четыре часа в сутки, и двенадцать из них,не готов был терпеть, так что я уже перепрыгивал ступеньки лестницы, ведущей на улицу, а у меня изо рта пузырилась кровавая пена. Жанна, если бы бежала быстрее, успела бы пройти со мной в дверь, но ее посмертный облик навсегда сохранил высоченные каблуки и походку насмерть затраханной курицы, так что ее милое личико с гулким «бум» вписалось в металлическую дверь. Пока я щелкал зажигалкой, дура стучалась в дверь так,будто за ней следовала вся армия ада. Я уже было подходил к двери,чтобы выпустить призрака на улицу, и,возможно даже дать затянуться, но…Она вывалилась сама. Прямо через дверь, будто через ширму. Ну, да, в принципе, для призраков это норма – проходить через двери, но я чуть не проглотил сигарету. Вот червь— то порадуется.
— Ой, а как это я? – ошеломленно осматривала себя девушка, и трогала дверь. Дверь,разумеется, оставалась все такой же твердой для меня, но для нее – будто слегка жидковатой. Металл беспрепятственно пропускал ее руку, оказывая лишь слабое сопротивление.
— Так это я что же,теперь, через стены? – все еще не придя в себя, задала она вопрос то ли мне, то ли кому— то еще, и, видимо,вспомним про платформу девять и три четверти со всего маху вписалась лбом в стену.
Удар, наверное,было слышно даже на втором этаже. Жанна упала,приземлившись на свою симпатичную попу,смешно расставив ноги. Ее губы обиженно задергались, и из пустых белков глаз потекли две черные струйки.
Да— да, я знаю, она мертвая проститутка, она не чувствует боли, она истеричка, капризная сука, сама виновата и так далее…Но она прежде всего женщина, а я не выношу женских слез. Прежде всего потому что не умею утешать.
— Ну ладно тебе.чего ты как маленькая девочка? – увещевал я,поднимая ее на ноги, и слегка приобнимая, — Зачем же сразу так экспериментировать? Ну, не плачь…
Но,видимо, барьер в сознании, созданный постсмертным психозом был окончательно разрушен, и теперь она осознала свое состояние:
— Ма— а— ама, мамочка! – сквозь всхлипы разбирал я ее несвязные фразы, — Я больше не –не— не увижу мамочку! Я есть хочу! Пить хочу! И не могу! Мне холодно!
— Ну ладно тебе,все через это проходят, — пытался я ее успокоить, но она расходилась только сильнее. Теперь она прижималась ко мне всем корпусом, да так,что моя рука оказалась где— то в районе ее печени. Я имею ввиду внутри, а не снаружи, так что костюму неизбежно наставал пиздец, но кто думает о костюме, когда рядом с ним плачет красотка? Пускай даже и мертвая.
— Я не хочу как все! Мне всего двадцать пять! Я думала, покончу с проституцией, выйду замуж,заживу,как нормальные люди…Все этот ублюдок, эта тварь, эта сволочь, этот мудак! Зачем он…? Зачем?— при этих словах ее маленькие кулачки заколотили по моей спине и я невольно охнул – а удар— то у девочки неслабый. Впрочем, часто призраки не помнят, насколько сильны они были при жизни, так что сейчас ее возможности в этом плане ограничены только ее фантазией. И,к счастью, умением воздействовать на материальный мир.
Иначе, сами вообразите, что бы творилось с нашим миром, получи неограниченную силу хотя бы одна мертвая истеричная проститутка. Хотя,временами,мне кажется, что нашим миром правит если не истеричная шлюха, то кто— то похожий. К счастью, ко мне это не имеет отношения. Спешу напомнить,что я служу только Азатоту.
Бедная девочка,на самом— то деле. По сути,виноваты в ее судьбе только такие как я. Сначала кто— то девочку трахнул, может даже изнасиловал, потом,наверное, встречалась с кем— нибудь, спала, любила, а потом он ее кинул, как щенка в пруд. Дальше студенческая общага, подруги, которые спят с хачами и папиками за подарки, дальше – фото ню за мелкую денюжку, потом стриптиз перед однокурсниками, потом первые серьезные проблемы с деньгами и первый секс за наличку. Ну,и дальше – по накатанной – появление сутенера, свой сайт, видео и фотосессия любовно отснятая оператором, взявшим оплату натурой, рабочий номер телефона, блядские наряды ( кстати, весьма привлекательные) и девушка клиент за клиентом двигалась к Феде. И теперь,не понимавшая,что творила малышка стоит, плачет у меня на плече, пачкает мой костюм гнилостной жижей, и я ничего не могу с этим сделать – один из тех,кто делает все,чтобы такое происходило. Так и живем, каждый выполняет свою работу. Ты ебешься за деньги, а я насаждаю зло. Такие расклады.
Пока я размышлял о вселенской несправедливости, дихотомии света и тьмы и прочей ерунде,призрак подуспокоился. Теперь она лишь тоненько всхлипывала, время от времени, вздрагивая всем…телом? Ну, а как я еще должен это называть?
По дороге домой я слегка задремал, и чуть было не проехал свою станцию – спасибо Жанне, разбудила. Я сбросил мусор из кармана в капюшон какому— то парню и покинул вагон электрички. Наледь радостным блеском готова была встретить все части моего тела.
Ах да, спасибо,что напомнили – на видео был Федя. Если кто не понял – это парень Маргариты – девушки, которую я трахнул пару дней назад. А теперь вот ее парень режет проституток в моей гостинице.
Кстати, вспомнишь солнышко, вот и лучики. Сначала я услышал вскрик Жанны ( даром, что все легкие сгнили, пищит, как сигнализация), потом и сам увидел Федю. Парень стоял по колено в снегу в одной лишь футболке, забрызганной кровью и джинсах. Изо рта свешивался…крысиный хвост? Вдобавок, парень будто не замечал ничего вокруг. Тусклые свиные глазки не фокусировались, он будто смотрел себе на нос или куда— то в пространство, сложно определить.
Похоже,парню пришлось немало пережить. Я даже испытал угрызения совести, ведь если это он так из— за Маргариты убивается ( и убивает), то виноват— то выходит, я. Какая жалость! Кажется, он стал еще тупее, чем был. И еще агрессивнее. А кругом, как назло,люди будто испарились и нормальная мытищинская улица превратилась в подавляющий своей безлюдностью пустырь.
— Эй, друг, я не хочу ссоры. Мы оба погорячились тогда,так что давай сейчас мирно разойдемся каждый своей дорогой. Я устал, мне надо домой, ты вон что— то кушаешь, что это там – твою мать, это крыса! Ладно, у каждого свои вкусы. Словом, давай, счастливо, передавай привет Марго, рад был повидаться.
Я было потихоньку начал двигаться боком в сторону от качка, увлекая за собой Жанну. И вот тут— то он вышел из транса. С рычанием разорвав на себе футболку, он явил моим выпученным глазам…самую настоящую пасть, которая, будто длинный разрез делила его туловище на две половины. Крючьеподобные зубы, отдаленно напоминавшие ребра разомкнулись, явив нам Федины внутренности. Длинный серовато— розовый, будто сплетенный из кишок, покрытый острыми осколками костей, язык лениво высунулся едва ли не на метр, дав мне пищу для размышлений о бренности бытия, а Жанне вдохновение для новой оперной арии.
Пасти ( Федин рот таковым можно тоже назвать с определенной натяжкой) синхронно издали многоголосый вой,в лучших традициях фильмов об экзорцистах:
— Я служу только Азатоту. Теперь ты послужишь ему.
А вот это пахнет совсем херово. Я был готов ко всякому – к нежити, к мутантам, в конце— концов к тварям из самой Преисподней. Но воспоминания об огромном яйцекладе, рвущем мне трахею и пищевод, как— то резко посвежели. И запах мертвечины стал отчетливее. Только теперь он исходил не изо рта балерины, и не от Жанны – она девушка непахучая, да и я попривык. Нет. Мертв был Федя. Впрочем, к Феде это уже имело мало отношения – голова у него развалилась на две части, будто гнилой арбуз, неестественно вывернулась и теперь висела параллельно земле, выставив напоказ мозг в центре зубчатой трещины, из которой вытекала тонкая темная струйка. Части черепа разделились еще раз, пробно поклацали, пробуя свои возможности, выплюнули мозг,и теперь у твари появилась вторая пасть. Интересно, а хуже быть может?
Может. Когда ты понимаешь,что стоишь,цепенея от ужаса, а тварь с двумя пастями несется на тебя, утопая в снегу по колено, будто в замедленной съемке. Я очнулся от сильного удара по яйцам. Нет, не в пах, в пах бьют на тренировках по самообороне, а тут мне вполне конкретно вмазали по яйцам.
Ну вот,я а я думал, хуже уже не будет. Я побежал со всех ног, обгоняя Жанну. Вот – вот он тот момент, когда становится доподлинно ясно, почему не надо носить каблуки. Впрочем, те,которые на ней, они и не для ходьбы сделаны.
И вот,словно глупая жена Лота я оглядываюсь назад. Зрелище феерично – за мной неуклюже бежит зомби— проститутка, за ней следом непонятная хрень с двумя пастями и кишками наружу. Конечно же, мытищинская наледь такого не прощает. Я,подобно ласточке лечу головой вперед к земле, тем временем, почему— то хочется сказать «ногами вперед». Червь в легких взбрыкнул так, что я,кажется, должен сдохнуть от разрыва легких раньше, чем меня сожрет Федя. Или что— то,что когда— то было Федей. Честно говоря, в тот момент для меня не наблюдалось никакой принципиальной разницей, кто именно раздробит мне кости и выжрет внутренности.
Я не знаю, были ли у твари глаза, но перевернувшись, я отчетливо увидел, что Федин живот почти улыбается, хлестая из стороны в сторону «кишечным» языком. Мда, нескоро я смогу есть кровяную колбасу. Уж тем более,вряд ли снизойду до хаггиса.
Да— да, я уже слышу ваши смешки. Нет, разумеется, я и до инцидента с Федей не думал питаться подгузниками. Хаггис – национальное шотландское блюдо из бараньих потрохов, порубленных с луком,травами, приправой и солью и сваренных в бараньем кишечнике. Кстати, а как вам мысль о том, что в том, что вы, придя в дорогой московский ( или не очень дорогой эдинбургский) ресторан, закажете себе хаггис, с аппетитом начнете есть и вдруг…до вас дойдет мысль,что в том,что вы сейчас поглощали раньше лежало дерьмо. Как вам мысль поесть из больничной утки?
В общем, на тот момент,я вообще— то не надеялся отведать хаггиса еще хоть когда— нибудь в жизни. Тварь бежала на меня, с каждым мгновением неуклюже подбираясь к моей дрожащей тушке. Легкие с треском рвались, ломая ребра, пучась наружу. Я чувствовал, что это конец. Сейчас разьяренный червь сделает из моих внутренностей фарш, а потом доест его пополам с Федей. Я почувствовал себя персонажем фильма «Чужой» — на груди у меня натянулась куртка, в месте,где судя по ощущениям был червь. Хотя на хер ощущения – червь был везде! У меня было четкое впечатление, будто мне его протягивают через анус в рот, при этом,завязав узелок, чтобы жизнь медом не казалась. Тварь с двумя пастями была уже совсем близко. Посреди верхних челюстей ( а я так предполагаю,что разделившаяся на две части и наклоненная голова планировалась использоваться как раз для откусывания,пережевывания и раздирания) сиял маленький желтый глаз с черным горизонтальным зрачком посередине. Я видел в нем ликование. И голод.
Тварь как раз прошла сквозь нагнавшую меня Жанну, не причинив ей никакого вреда (есть свои преимущества в бытие мертвого – ты не умрешь второй раз), когда футболка порвалась, выпустив из моей разодранной грудной клетки …червя. Наконец— то я увидел его вживую. Был он гораздо больше, чем мне казалось. Тварь толщиной с бедро, щедро усеянная человеческими ртами, совсем не беззубыми,кстати. На конце длинной штуковины толщиной с фонарный столб хлестали воздух разнообразные щупальца с крючьями на концах. Нечто,извергнутое моими легкими, будто кобра, вытянулась в сторону бегущей на меня таври и ударило ее клубком щупалец в грудь ( если,конечно,эту мясную лавку можно назвать грудью). Федю отбросило на пару метров назад, за ним шлейфом вился его язык,и тот шлепнулся спиной в сугроб. Червь же отдернул голову назад и начал раскачиваться для нового удара, подражая движениям змеи. Я был не в состоянии испытать шок,поэтому я просто наблюдал за движениями уродливого фаллоса, росшего из моей грудной клетки.
Ворча на своем кишечно— кровавом наречии, Федя медленно поднялся и упорно устремился к моему неподвижному телу. Монстра встретил весьма подвижный червь из моих легких, но тварь была готова. Червь стремительно взвился вперед, намереваясь нанести еще один удар,и погрузился почти наполовину в сжавшиеся челюсти Фединого живота. Зубы из осколков ребер смачно погрузились в бледную плоть паразита, я почувствовал его судорогу, и вот,голова ( или что это там было) червя осталась в глубине внутренностей одержимого. Пара судорог,и обезглавленная кишка, покрытая ртами упокоилась на снегу.
Монстр ликующе взревел и двинулся ко мне. Я,как вы понимаете – в движениях был стеснен некоторыми обстоятельствами, а именно – тяжеленной тушей мертвого червя, разорванными легкими и неудачным положением. Жанну я видеть не мог. Наверняка, сучка испугалась и убежала куда подальше. А я ведь ее в свою кровать положил. С места смерти вывел, а она…
Откуда ни возьмись, Феде на голову упал здоровенный кусок льда. Верхние «челюсти» потеряли несколько зубов, и монстр нелепо закрутил башкой,пытаясь понять,откуда пришла опасность. Язык панически заметался,пытаясь задеть невидимого противника,и неприятнейшим образом попал мне по лицу. Я почти увидел,как аккуратным шрамом расходится кожа на моей щеке, но,к счастью,удар вышел скользящим, а значит, мне не придется затыкать дырку в щеке пальцем,когда буду пить чай. Если я вообще еще хоть когда— нибудь буду что— то пить. Второй кусок льда свалился на недоуменно вертящегося одержимого. Это мое солнышко,моя милая мертвая проститутка пытается спасти меня. Представляю,какого труда ей стоит вырывать объекты из реальности.
Я,тем временем достал телефон, еле высвободив руку из— под упавшего червя. Прошелся по телефонной книге. И кто мне может помочь? Первый попавшийся номер. Дима. Добрый гигант, любитель погонять в карты и выпить, примерный семьянин, танцор, боксер, диджей, экономист по образованию. А еще он не служит Азатоту. И живет ближе всех.Пусть он окажется дома, пожалуйста, пусть он будет дома.
— Дим, меня убивают. Я у Яузы, за Леркиным домом.
— Кто?Что? Я выезжаю. Дождись,я приеду,разрулим.
— Нет, Дим. Прямо сейчас. Насмерть. Понимаешь?
— Блядь, ори! На помощь зови. Я на Вернадского, я не успею.
— Дим, ты отличный друг. Только не надо срываться. Я просто предупредил.
Я положил трубку, несмотря на крики. Ну вот чем он мне сейчас поможет? Посоветует,в какую лучше стойку встать? Что сказать? Кому звонить?
А тварь уже,не обращая внимания на куски льда, летящие в его деформированную голову двигалась ко мне. Шаг, второй,третий. Я уже мог разглядеть артерии на полости брюха урода, пасть нетерпеливо тянулась ко мне. Вот его руки схватили меня за ногу,вот он занес другую над моим лицом и замер. Чего ты ждешь? Ну, давай,урод,прикончи меня.
Желтый глаз злобно сверлил меня,и в нем я увидел…панику. Сначала тонкий ошметок кожи шлепнулся на мои джинсы с шеи существа. Потом другой,третий. Федя отнял от меня руки и начал судорожно чесаться и копать пальцами грудь и …Феерия.
Одержимый взорвался. Кровь и кусочки плоти раскрасили снег вокруг в алую крапинку, а из под остатков кожи лезли жирные,окровавленные черви. Они жадно пожирали своими маленькими ртами остатки монстра, эти серые сосиски кишели в коже моего мертвого врага,вычищая ее, выхватывая друг у друга из маленьких зубастых пастей вкусные кусочки, все ширясь и ширясь.
Так, наблюдая это радостное пиршество,я и отрубился.
Очнулся я …не знаю,как скоро. Надо мной стоял Димка. Димка, друг! И еще двое незнакомых парней.
Я с трудом приподнялся на локтях. Твою мать, сколько же я пролежал, если Димка успел доехать от Вернадского до меня? Прощай,простата, по ходу.
Мда… Видок у меня был тот еще – я лежал в кровавой луже,впитавшейся в снег, все кругом было забрызгано,и, конечно, больше всего крови было на мне.
— Бля— я— я— я— ядь! Как же все болит!
— Я вызову скорую, — кто— то из парней,пришедших с Димой достал ебучее «яблочко» и начал накликивать номер. Я вскочил, превозмогая боль во всем теле.
— Не надо никуда звонить, — хрипло бросил я в лицо ошалевшим от моего неожиданного «исцеления» парням, — Я в порядке. Дайте кто— нибудь покурить.
Семен ( теперь я его узнал) – невысокий,интеллигентного вида парень в очках протянул мне свой неизменный «Парламент». Я непослушными, замерзшими до полной потери чувствительности, пальцами начал вертеть колесико зажигалки. Огонь не давался мне – а это было срочно. Мне нужно было знать, жив ли червь. Ведь, если червю отрубило голову, то…ни глисты в глазах, ни крысы под кожей больше мне не принадлежат. Я стану обычным человеком, таким же,как остальные. Даже хуже. Я ведь не так много умею без них – без печатей могущества Азатота. Без содержимого яйцеклада той жрущей мертвечину балерины. Щелк! Сигарета занялась, я ощутил,как медленно, дразня, дым отправился в мои легкие. Ну же, пошевелись, дай хоть знак,что ты все еще есть. Или тебя никогда не было, и все это было галлюцинацией? Я на глазах изумленных друзей расстегнул куртку, за ней свитер и задрал рубашку. На груди не было ничего. Ну, то есть как ничего – пара родинок,волосы, все как обычно…Но не было ни шрама, ни царапины, ни огромной дырени, сквозь которую прополз червь.
Кстати, о черве – никогда не был так рад ленивому шевелению внутри себя. Червь, скорее всего сильно ослаблен, так что надо выкурить хотя бы пачку разом, чтобы тварь быстрее оклемалась.
Наконец, я увидел Жанну. Та,стоя по колено в снегу, дрожала от несуществующего для нее холода и недоверчиво смотрела в мою сторону. Впрочем,ничего удивительного – у меня люди с гигантскими червями в легких тоже вызывают легкое подозрение.
Ни Дима, ни Семен, ни третий парень ничуть не удивились, когда я утопал в сугроб и жестом последовал кому— то следовать за собой, прошипев сквозь зубы «Потом объясню».
А что я ей,кстати, потом объясню? Что балерина, пахнущая мертвечиной трахнула меня в горло непонятной хренью? Ладно. Это позже. Сейчас самое время выпить. И отмыться.
Мы с друзьями топали на квартиру к Валерию – наш маленький вертеп скромных застольных развлечений – сигареты, алкоголь, настольные игры.
— Короче, вот тебе «Месть Сорина» на десять, к ней «Increasing Vengeance», потом ее же флешбеком с грейва и вам обоим летит еще на тридцать. Мне плюс сорок хитов,вы трупы.
Я довольно выдохнул дым в лицо оппонентам. Червь радостно выписывал кольца у меня в легких, купаясь в ядовитом тумане.
Хлопья снега кружили в окне. Я стоял и курил на балконе. Червь уютно свернулся в моих легких и время от времени взбрыкивал во сне, призывая покинуть мой организм только что выпитый «Куба Либре». Жанна стояла рядом. Ребята доигрывали партию на кухне.
— Ну что ты на меня так смотришь? – не выдержал я, — Для меня это тоже новость.
— Что ты? – недоверчиво вопрошала мертвая,невидимая никому, кроме меня в этом помещении, девушка нетяжелого поведения, — Я видела эту хуйню у тебя в груди – ты такой же как он…Как тот, кто меня убил.
— С небольшой разницей, — тихо отвечал я – не хватало еще, чтобы после сегодняшнего происшествия мои друзья— товарищи вызвали скорую психиатрическую, — Я тебя не убивал. А скорее, наоборот – позволяю тебе жить в моей памяти, в моем мозгу, вместо того, чтобы без зазрения совести оставить тебя догнивать в том номере.
— Я там итак гнию! – взорвалась она, — Мое тело сейчас разлагается в каком— нибудь морге района Якиманка, какой— нибудь бухой санитар трогает его своими…пальцами, а ты – сидишь здесь и шлепаешь календариками вместо того,чтобы хоть как— то помочь мне!
— Да как я могу тебе помочь?! – воскликнул я, со злостью туша сигарету в пепельнице. Через окно я увидел, как ребята оторвались от игры и смотрели в мою сторону. Дима сокрушенно помотал головой. Ну вот…Доигрался.
— Знаешь что, — зло прошипел я, — Поговорим дома. Иначе будешь вместе со мной изучать мягкие стены и смотреть, как я кушаю витаминки для ума.
Жанна тоже зачем— то перешла на шепот:
— Я никуда с тобой не пойду, пока ты не объяснишь,каким боком ты причастен ко всему этому дерьму.
Дорогой читатель, есть у тебя, да и у всех людей одна дурацкая черта – вы не можете без объяснений. Вам мало сказать – «Некогда объяснять – суй свои перманенты в руку». Нет, вам нужно четко разжевать, что я разыграл «Эвакуацию» в респонз на «Оверран» и все твои существа вернулись в руку, а так как ты зачем— то в существ превратил еще и земли, то остаешься с пустым столом. И вот, дорогой,читатель, снова та же херня – ты не понял ни слова, и мне придется объяснять тебе,что я имел ввиду под этими странными жаргонизмами, чтобы ты истерично не отбросил чтиво, со словами «Креатифф гавно, аффтар – мудак», и не ушел читать какого— нибудь Коэльо. Но пошел ты в жопу, читатель, я проведу эксперимент, и не буду объяснять тебе то,что тебе непонятно и неинтересно. Я просто скажу – вы беситесь,когда встречаете что— то непонятное и неизвестное, и вам никто не хочет объяснять,что это,как,зачем и в какое отверстие это надлежит засунуть. Только с Жанной сложнее – ей все объяснить придется. И одной фразой здесь не отделаешься – хотя начну я именно с нее:
— Чего? – недоуменно сморщила она свой умильный носик.
— Несколько лет назад я стал служителем древнего божества, которое старше самой Вселенной. Я вижу умерших, я творю зло безнаказанно, я внушаю людям доверие и кидаю их, лгу,развращаю, порчу, искажаю и всячески насаждаю хаос в этом мире.
— Но зачем? – недоуменно воскликнула она в ответ на эту ахинею.
— Затем, что …Не знаю. Мне предложили – я согласился. В обмен на него, — я ткнул пальцем себе в грудь – туда,где несколько часов назад было отверстие, из которого выполз червь.
— Идиот…Неужели нельзя было просто жить в свое удовольствие, радоваться жизни, любить людей, к чему— то стремиться…К чему— то реальному, понимаешь? Без червей в груди и…глазах.
— Конечно же можно, — осклабился я, и между моих зубов пробежали мелкие жучки – для пущего эффекта, — У тебя же этот так чудесно получилось.
— Мудак, — ответила Жанна и замолчала.
Когда я вернулся с балкона Дима и Семен все еще доигрывали партию. Третью по счету. Когда бодаются два контроля – можно смело идти в магазин за доливкой – начало следующего тура еще нескоро. У обоих по десять— двенадцать лендов, полная рука контры, и никто не готов рисковать. Надо было заканчивать эту затянувшуюся игру, я шлепнул по плечу Семена, посмотрел ему в глаза, черви, подобно веселым дельфинам нарезали круги вокруг моих зрачков и я проникновенно, одновременно с шипением жучков в зубах сказал:
— А чего ты ждешь? Тебе маны и на Грейв Титана и на контру хватает. Он ее никак не перебьет.
Семен послушно ( как будто у него был выход), затапал шесть лендов и бросил на стол Могильного Титана с испанским текстбоксом. Разумеется,Дима с фразой «Хуй тебе» швырнул на стол «Маналик». Семен столь же послушно затапал три ленда и получил второй маналик вдогонку. Ему ничего не оставалось, кроме как передать ход, и Дима снес ему все восемь хитов «Губительным пламенем».
— Бля, …, ну хули ты советуешь? – уже обижено, отойдя от гипноза, возопил Семен.
— Ну,кто ж знал— то? – развел я руками., — Ну что, давайте последнюю и по домам.
Я помешал колоду, раздал себе руку и затоптал медлительный контроль Валерика толпой своих зомбей. Оставшиеся четыре хита добил Кровавый Художник, когда я прожрал всех своих существ под Блодтрон Вампира.
— Ну, вот и по домам пора, — нарочито печально озвучил я. Все потопали в коридор одеваться, я заскочил на балкон за сигаретами – свою пачку я давно скурил, но на подоконнике валялся «Кент». Чтож, на халяву и солома едома. Кивком головы позвал за собой Жанну.
Вчетвером мы забились в машину Валерика и он повез нас по домам. Жанна, довольная, скорчив мне рожу устроилась на коленях у красавчика Димы. Когда я бросил на нее взгляд, она показала мне язык и,демонстративно закатив глаза, вдохнула сигаретный дым из рта моего друга. Не выдержав, я ляпнул:
Все в машине оглянулись на меня, но решили сегодня избавить меня от дурацких вопросов и списали все на нервный стресс. А списывать было на что…
Дома я,не раздеваясь, плюхнулся лицом вниз на кровать и собрался было вырубиться, как вдруг мой затылок пронзила страшная боль. Я было собрался схватить что потяжелее,да уебать посильнее, но это лишь Жанна дернула меня за волосы.
— Отвали – чего тебе не спится? Мне на работу завтра!
— Ах на работу? – яростно воскликнула мертвая проститутка, — То есть,ты хочешь сказать, что нас сегодня чуть не убил мудак, который убил меня, превратившись в какую— то неведомую хуйню, а ты поиграл в детские игрушки со своими великовозрастными детьми— друзьями, а теперь собираешься завалиться спать, а завтра пойти на работу?
— А что мне, блядь, джигу сплясать? – зло отозвался я.
— Нет, ты мне сейчас расскажешь все, от начала и до конца, иначе, я посвящу свою вечность тому, что стану твоим личным ночным кошмаром! – вконец доведенная до отчаяния Жанна даже не заметила,что лифчик у нее на груди расстегнулся, являя моему взгляду великолепную грудь и гнилую кровавую расщелину.
— Скорее эротическим сном…Ладно, слушай! В начале сотворил бог небо и землю, земля же была безвидна и пуста и дух божий носился над водою…
К описанию четвертого дня Жанна взвизгнула и дернула меня за волосы:
— Подожди! – остановил ее гневную тираду я, — Я еще не закончил. Впрочем, известные эпизоды я и правда перепрыгну. В общем, день седьмой в Священном Писании описан не совсем верно – что— то связанное с вопросом имиджа и престижа, короче, по Библии у бога был выходной.
— Что за херню ты несешь? – бесилась Жанна.
— Дослушай. Так вот на самом деле на седьмой день Господь встретил других богов и для него эта встреча закончилась …смертью.
— Что ты имеешь ввиду? Что бога нет?
— Нет,он был. Но по факту – Библия заканчивается на второй странице. Все остальное – либо записки сумасшедших, описания массовых галлюцинаций и масштабных мистификаций, либо…Проделки других богов.
— Каких еще других богов?— недоумевала Жанна.
— Ну…В общем— то совсем других. Непохожих на тех, которых мы знаем. Азатот, которому я служу – один из них.
— Погоди— ка…То есть…— Жанна в ужасе вскочила с постели, оставив после себя влажное пятно гнили на постельном белье, — Получается, ты служишь тому же богу, которому служит та тварь?
— Ну, вот это вопрос. Азатот, конечно, непостижим для человека, но не до такой степени. Зачем ему меня убивать?
Жанна подуспокоилась и даже согласилась выйти со мной на балкон. Пока я изучал засранный газон под окном и курил, уже без особого удовлетворения ощущая,как червь радуется дыму, мертвая девушка вспомнила ситуацию:
— Знаешь, когда— то я работала в салоне…
— Ага…Половой. Так вот – когда я работала в салоне, на районе начался передел власти. И нескольких наших девушек избивали на улицах, но делали это люди из нашего же салона. Мы думали, что это нам угрожает начальство, но,как оказалось, они об этом совсем ничего не знали…Инициаторами этих акций были парни со стороны, которые хотели переманить нас к себе…
— И?— не совсем догоняя, о чем речь, спросил я.
— А что если кто— то хочет переманить тебя?
Спал я неспокойно. Много ворочался во сне и вскрикивал, по словам Жанны. Снились мне нехорошие вещи. Сначала, будто это меня, вместо Жанны,Федя препарирует в комнате отеля, потом будто я пришел на работу голый, все смеются надо мной, в том числе и Лена с ее сучьим характером и нежными руками,а потом к ним присоединяется балерина…Та самая, с мерзким запахом изо рта.
И последний психотический этюд, увиденный мною под утро – бескрайний космос, полный неизвестных созвездий, а посреди бушующих квазаров и пульсаров гигантов застыла живая черная дыра. Она тянула ко мне свои склизкие щупальца, а жалобные напевы флейты на пару со стонущим звуком из утробы этой твари нагоняли такую тоску, что хотелось просто выброситься из окна.
Проснулся я с тяжелой головой и грузом на сердце. Грузом был червь. Он хотел дыма и движения. На часах давно перевалило за двенадцать, телефон дымился от звонков, один из которых меня и разбудил. Звонила Лена с работы, на которую я опоздал на четыре с лишним часа. Я сбросил звонок и залез под одеяло к сладко несопящей Жанне. Я обнял ее сзади, сжал в обеих руках призрачную, холодную,но вполне ощутимую и женскую грудь, закрыл глаза и впервые за несколько часов успокоился. Полежать мне так удалось минут двадцать. Потом Жанна проснулась, оттолкнула меня ( так что я отлетел к стенке – пора ее отучать) и обозвала извращенцем. Но даже эти жалкие двадцать минут бюстотерапии сделали свое дело – я был на ногах и готов к свершениям.
Итак, какое бы зло сотворить сегодня? Судя по тишине в подъезде соседи уже ушли. Я достал из ящика с инструментами молоток и какие— то ненужные ключи.
Через две минуты «ебтвоюматерей» и «блядей» не подходивший ранее ключ, нагло торчал в замочной скважине соседской двери и отказывался поворачиваться. Можно было,конечно,и на коврик насрать, но меня сегодня тянуло к высокому.
— Зачем ты это делаешь? – я и не заметил,что Жанна стоит сзади уже секунд тридцать и в очередной раз чуть не заработал инфаркт.
— Прекрати,мать твою подкрадываться! Не зачем, а почему. Так я служу Азатоту.
— А я думала, это называется мелкая пакость.
И вот тут я позволил себе растянуться в улыбке, говорящей « Детка,я профессионал, и тебе не стоит недооценивать меня».
— Во— первых, это была бы мелкая пакость, если бы люди, живущие здесь, были здесь прописаны. Во— вторых, это была бы мелкая пакость, если бы тот, кто сдает им квартиру жил в России. В третьих, это была бы мелкая пакость, если бы их знали соседи. В четвертых, это была бы мелкая пакость, если бы коммунальные службы и местный участковый не были напуганы сообщениями о квартирных кражах. И, наконец, в пятых, если бы я не сделал так.
Я ударил молотком по торчащей из двери части ключа, и та с нежным «дзиньк» под нежное урчание ключа упала мне в ладонь, откуда немедленно проследовала куда— то в глубину лестничных пролетов.
— Ну ты и урод! – почти с восхищением выдохнула Жанна.
— Аплодисменты потом. А сначала я хочу узнать, что за говно происходит вокруг меня.
Через час я уже шел по переходу метро на Профсоюзной. В углу какие— то упыри, похожие на бомжей, сидя на корточках, доедали чей— то труп. Увидев меня, твари забеспокоились и стали пытаться скрыть пиршество за горбатыми спинами.
— Уоу— уоу— уоу, парни, приостановились!
Медленно,выходя из вечной московской толпы я вошел в слепое пятно, середину которого занимали упыри. Стоило мне подойти к ним, как я перестал существовать для прохожих наравне с ними. Высокомерно выдохнув дым в лицо самому крупному из них, я сел между ними, толкнув безрукого так, что тот шлепнулся носом в грязный, покрытый февральской слякотью пол.
— Никого, — пробурчал один, пряча косичку с желтым бантом в пудовом кулаке.
— Ребенка, значится? А разрешение?
— Все честно, парень, — наконец, подал хриплый писклявый голос организатор их посиделки – старый упырь без одной ноги – он протянул заскорузлую ладонь с четным количеством пальцев и показал мне монетку достоинством в один рубль.
Покачав головой, я отошел от пиршества и снова стал частью толпы.
— Что это было? – в ужасе просипела Жанна.
И правда, а что это со мной? Какая мне вообще разница, что едят упыри? Пусть хоть целый детский сад расчленят. Жанна на меня явно пагубно влияет.
Что? Вам тоже непонятно? Ладно. Упыри – это трупоеды. Ими можно стать, можно родиться. Люди, настолько опустившиеся, что дошли до каннибализма – это будущие упыри. Им осталось лишь реже появляться на солнце, забираться поглубже в урбанистические норы, принести присягу странным богам, что владычествуют в стоках и клоаках – и, пожалуйста, ты уже не человек, а вечно голодная тварь. Слабая, злобная, почти потерявшая дар речи, и способная жрать только мертвечину разной степени свежести. Их легко спутать с бомжами – вы их не замечаете, пока они не подойдут вплотную, все тот же мерзкий запах, потеря человеческого облика, неразборчивая речь. Это, кстати, для них не страшно – голодный упырь способен объесть себе все конечности и отрастить их за год,при условии, что питается свежатинкой. Вот этим сегодня повезло. Какая— то дура додумалась дать им монетку. Что же, теперь мама не дождется ее к обеду.
— Кошмар какой! И почему это никто не остановит?— почти в истерике спросил меня призрак мертвой проститутке ( мне одному эта ситуация кажется слегка ироничной? ).
— Им тоже надо что— то есть. А тот, кто попытается их остановить – навлечет на себя гнев их покровителей. А это очень неприятно. Была достигнута договоренность, что они имеют право есть живых, только если те им подадут монетку.
— И это всех устраивает? – чуть не сорвалась на визг Жанна.
— А ты сама давно подавала бомжу?
Та лишь пристыженно, и одновременно с каким— то облегчением промолчала.