Хоррор-рассказы, обзоры, картинки, кеки, Шендеров
ШИЗОЛИВЕНЬ
Все началось с дождя. Какого-то чудовищного ливня, колотившего по парковой плитке, но моим плечам, по крыше, под которой я укрылся с такой ненавистью, словно желал все это пробить насквозь. Холодный, промозглый, он быстро превращал газоны в трясины, а дорожки – в грязные реки. Прогуливающиеся мамаши, подростки на роликах и лобзавшиеся на скамейках парочки разбегались, кто куда. Ни у кого не было зонтов, дождь обрушился на мир с совершенно чистого белого неба.
Cлюни
Полина не хотела переезжать. То, что отцу предложили работу, почему-то должно означать, что и она вынуждена терять друзей, компанию, менять школу, привыкать к новому городу и вообще — зачем уезжать из Москвы? Но аргумент был железный — шанс возглавить Краснодарский офис «Сантранса» выпадает не каждый день, и пренебрегать такой возможностью было никак нельзя.
Крипипасты
Это набор не связанных друг с другом напрямую крипипаст, часть которых была изготовлена для "Криптиха", а часть - как своего рода разминка для пальцев.
Аппетитный
Плацкартный вагон мерно потряхивало. Поезд приближался к вокзалу. Живот у Михи до сих пор крутило от тюремной снеди, но туалет уже час как был закрыт — «санитарная зона». Он отбил брату короткое сообщение: «Подъезжаю». Ответа не было. На платформе тоже никто не встретил. Сердце скребло смутной тревогой. Братья почти не связывались за время Михиного заключения — зона попалась строгая, «красная» и вымутить телефон было нереально. Письма же оседали в столе начальника колонии.
Уша
Это было в начале нулевых. Работал я в интернате для детишек с ТНР — ну, с неговорящими. Там, в основном, отказники жили: лёгкая, средняя умственная отсталость, глухари, немые, ну и совсем «овощебаза», кому в общество путь заказан. Эти до совершеннолетия лежат, мычат, кашу по рту гоняют, а потом, как восемнадцать стукнет — в ПНИ на пожизненное. У одного, помню, челюсть нижняя недоразвитая была, так он пальцами «жевал» — скатает еду в шарик, перетрёт и в рот. В общем, гнетущее место.
Лучший погонщик
Перед входом во дворец Амрит поправил бинты на лице. Ткань, влажная от сукровицы, липла к коже, вызывая невыносимый зуд. Дворец раджи гнездился в мангровых зарослях, окруженный несколькими расчищенными каналами. В их истоках стояли фильтрующие дамбы, превращавшие грязную болотную воду в прозрачные ручейки, однако не избавлявшие от тягучей вони разложения.
Творожное расстройство
Началось все еще когда я не умел ни ходить, ни говорить. Мою мать - девятнадцатилетнюю девчонку, совершенно морально не готовую к пестованию пиздюка, страшно пугало мое поведение. И тут ее можно понять. Описываемое поведение звучит как вполне стандартный троп для фильмов ужасов: ребенок поворачивает голову, пялится своими бессмысленными зенками в абсолютно пустой угол комнаты и начинает истошно орать. Ор продолжался, пока мою пустую голову не поворачивали в другую сторону. Из "консультантов" рядом были только охуительно "прохаванные" бабушки, которые искренне были уверены, что у шестимесячного ребенка не может быть психологических проблем, поэтому ответ был прост: "У него режутся зубки/болит животик/чешется жопа, потому что из-под нее...
Как рождаются городские легенды
Старые баржи в затоне стоят здесь, сколько я себя помню. Десять минут ходу от шумного Вишнякового рынка, и окажешься у поймы Кубани. Их ржавые борта гниют, пустые черные люки слепо пялятся на водную гладь, непонятные надписи вроде «ДК-450» и «КП» соседствуют с граффити — признаниями в любви, матерными словами, иероглифами тегов. Друг с другом и с берегом их сцепляют толстые железные тросы, такие же старые и ржавые как сами баржи. Палубы завалены какими-то трубами, контейнерами и прочим металлическим ломом. Иногда на краю можно заметить одинокого рыбака, полощущего удочку в мутной заводи. Нередко днем можно увидеть подростков, пробирающихся через завалы — пофотографироваться, подурачиться. Глядя на них, я вспоминаю себя. Не так давно...